Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть Вторая - Алексей Хренов

Британский пароход, обильно дымящий из своей единственной трубы, явно изо всех сил старался уйти от преследования. Судно, скорее привыкшее к неспешным грузовым перевозкам, теперь по воле испанских мятежников словно вспомнило молодость, пытаясь превратиться в гоночного рысака. Оно выдавало, вероятно, самые быстрые мили за всю свою долгую службу. Но его усилия казались напрасными: сзади, всего в полутора милях, его методично обстреливал франкистский эсминец, не давая шансов на спокойное бегство.

— От англичане упираются! Интересная нация! — пробормотал Лёха, разглядывая манёвры парохода.

Пароход, несмотря на героические усилия, явно проигрывал эту гонку, франкистский эсминец методично сокращал дистанцию. Его орудия то и дело выплёвывали снаряды, заставляя британца маневрировать, пытаясь избежать попаданий.

— Лёша! А это тот же, что мы неделю назад атаковали, — влез с комментариями штурман, — смотри, а похоже мы ему в винты поднасрали! Как то медленно он транспорт догоняет! — в азарте Кузьмич стал образцом культурности.

Лёха тоже узнал этот небольшой четырёх трубный эсминец, с тремя орудиями, очень похожий на российские «Новики» по силуэту. Корабль был тот самый, что ускользнул от их торпеды в прошлый раз.

Но самым зловещим элементом открывшейся картины казался массивный линкор, плетущийся милях в пяти позади. «Эспанья», с его дымящими трубами и тяжёлым силуэтом, словно воплощал медлительность и угрозу одновременно. Четыре двух орудийные башни грозно возвышались над палубой, делая корабль похожим на монументальную машину войны. Лёха отметил странное расположение центральных башен — они были сдвинуты ближе к бортам, придавая линкору несколько нелепый вид. Но, несмотря на это, вся его конструкция внушала ощущение грубой и неоспоримой силы.

— Видать, его тоже догнал местный бич под названием испанское техническое обслуживание, — порадовался Лёха, наблюдая, как тяжёлый линкор медленно ползёт вперёд, изрядно дымя.

В голове всплыл образ республиканского линкора «Хайме» — его брата-близнеца, виденный им не раз в Средиземноморье. Эти два корабля, построенные по одному проекту, были похожи, как два брата. Громоздкие, неуклюжие, но несущие с собой то самое чувство угрожающей мощи, которая могла подавить одним своим видом.

Как было запланировано и обсуждалось не один раз, самолеты разделились. Остряков и Николаев пошли вперёд, оставаясь на высоте двух километров, заходя в атаку с кормы линкора. Очень полого пикируя и готовясь сбросить по четыре сто килограммовые бомбы, подвешенные вертикально, они открыли бомболюки.

Спустя несколько минут взрывы один за другим осветили массивную палубу «Эспаньи», вокруг неё поднимались столбы воды и дыма, и на секунду показалось, что зенитные орудия умолкли. Но как только отгремели взрывы, пара мощных зениток и несколько малокалиберных автоматов заголосили с удвоенной силой, хотя на Лёхин взгляд общее количество стреляющей зенитной гадости поубавилось.

«Хорошо начали», — подумал он, закладывая широкую дугу, нацелившись выйти курсом на середину борта медленно идущего линкора.

Зайдя на курс по широкой дуге он выровнял самолет в двадцати метрах над водой. Казалось еще чуть-чуть и винты пойдут рубить воду на пенный коктейль.

Лёха сбросил скорость до аж двухсот километров в час.

«Медленно, как на параде», — мысленно плюнул Лёха.

— Кузьмич! Командуй! — передал он руководство атакой штурману.

Но ни линкору, ни его зениткам парадный шаг Лёхи явно не понравился. Вокруг самолёта начали раскрываться чёрные шапки разрывов, словно кто-то устроил зловещий фейерверк. Громкие хлопки один за другим рвали воздух, заставляя машину содрогаться, а нервы экипажа — натягиваться до предела.

«Да, у пацанов-торпедоносцев были стальные яйца! Если мне сейчас вставить гвоздик, я его перекушу задницей!» — нервно засмеялся Лёха, стараясь побороть страх.

Оглушительные взрывы сотрясали воздух, и Лёха, напрягая нервы до предела, выдерживал прямую, стараясь не уйти с боевого курса.

Двигатели ревели, самолёт стремительно нёсся над самой водой, будто пытался с ней слиться. Лёха пилотировал машину, как по нитке, инстинктивно отрабатывая малейшие колебания неустойчивой машины. Сердце стучало так, что казалось можно услышать его ритм даже сквозь рёв моторов.Внизу волны мелькали так близко, ещё чуть-чуть, и они коснутся бешено крутящихся винтов. Солнечные блики играли на поверхности, ослепляя, но Лёха был полностью сосредоточен на стремительно увеличивающимся в размерах сером борту линкора.

— Левее два… ещё один, на курсе! — голос штурмана звучал чётко, уверенно, — Боевой. Готовность… Три, два, один… Сброс!

— Лёша, пошла! Пошла! — голос Кузьмича раздался в шлемофоне с неподдельным восторгом, словно он лично выталкивал торпеду.

Торпеда, казалось, плавно отделилась от самолёта. Её корпус на мгновение сверкнул в солнечных лучах, а затем она ушла в голубую воду. В следующий момент, чуть вынырнув, она ушла на заданную глубину и устремилась к цели, оставляя за собой белёсый пузырьковый след. Сверху путь торпеды напоминал стрелу, указывающую на линкор «Эспанья». Гигантский корабль, казалось, стоял неподвижно, не ожидая, что смерть уже идёт за ним.

Внезапно самолёт резко тряхнуло. Глухой удар и вибрация прошли по корпусу — где-то совсем рядом рванул снаряд, но машина продолжала нестись вперёд.

— Лёша, нас накрывают! — выругался Кузьмич, хватаясь за пулемёт. В кабине запахло дымом.

Самолёт под вспух и стал набирать высоту и Лёха плавно отработал штурвалом, не давай машине резко пойти в набор высоты, заставляя самолёт буквально скользить по верхушкам волн. Он слегка крутанул штурвал влево, одновременно нажимая левую педаль. Огромная туша линкора приближалась с сумасшедшей скоростью, казалось еще миг и они врежутся прямо в серый борт в потёках ржавчины. Наконец Лёха потянул штурвал на себя и самолёт буквально перепрыгнул огромный корабль, проносясь над кормовой башней главного калибра и пошёл плавно набирать высоту над гребными волн.

Отойдя примерно на километр от линкора и набрал около двухсот пятидесяти метров высоты, Лёха выровнял машину и затем завалив самолет на другое крыло, заставив описывать циркуляцию вокруг линкора, с замиранием сердца наблюдаю за происходящим. Экипаж затаил дыхание, наблюдая, как торпеда, уверенно разрезая воду, несётся к массивной туше линкора.

Выведенная на правильную траекторию, торпеда, быстро поглощала расстояние до обречённого корабля.

Линкор, будто в панике, начал резкий разворот влево, неуклюже, со всей тяжестью, стараясь уйти от стремительно приближающейся угрозы. Его массивный корпус заваливался на борт, в отчаянной попытке избежать удара.

Секунд через десять, когда торпеде оставалось бежать ещё метров сто пятьдесят, у левого борта линкора, противоположного от торпеды внезапно грохнул могучий взрыв и огромный столб воды и пламени взметнулся выше мачта линкора.

«Вот как тут не обосраться», — Лёхе было страшно наблюдать эту картину.

— Кузьмич! Снимай! Оскар тебе обеспечен! — заорал в восторге Лёха, — это вообще что было,