Африканский штрафбат - Антон Кротков

Но и внутри элитарной резервации полицейским и частным охранникам работы хватало. При входе в любое заведение, будь это ресторан, супермаркет лил бордель, дежурили громилы, бдительно следящие за тем, чтобы какой-нибудь проныра из местных не просочился в запретный рай. Так гордящаяся освобождением от колонизаторского ига местная элита фактически возродила прежние порядки, разве что вместо расистских вывесок «собакам и неграм вход запрещён» появились более политкорректные типа: «Вход только по пропускам и приглашениям».

Но даже богатство не всегда являлось пропуском в элитарные заведения, зато светлый цвет кожи автоматически открывал все двери. У гостиничных швейцаров и полицейских на генетическом уровне сохранилось почтение к лицам европейской внешности. Борис несколько раз становился свидетелем унизительных сцен, когда счастливого обладателя чиновничьих привилегий чуть ли не за шиворот хватали у зеркальных дверей и требовали доказать свое право находится в «заведении для белых». Да, да! Самое комичное, что захватившие власть в стране представители нескольких местных племён явно ощущали себя «новыми белыми». Они изо всех сил старались копировать подсмотренные ими «из-за забора и с обочины» замашки чиновников и офицеров прежней колониальной администрации. Всё это оставляло неприятный осадок на душе. Тем более что практически в каждом своём выступлении президент страны Морган-Зубери Арройя разглагольствовал о построении в стране общества равенства и всеобщего процветания. Приятель Бориса Макс Хан однажды саркастически прокомментировал очередную речь президента так:

– Вот у кого надо учиться искусству демагогии! При рекордном государственном долге страны и ужасающей нищете подавляющей части населения наш «первый демократ Африки» потратил львиную долю полученной от Запада гуманитарной финансовой помощи на перестройку бывшей губернаторской резиденции. Теперь даже англичан ослепил бы имперский блеск президентского дворца.

Что и говорить, президент Арройя в своё время на полную катушку использовал «полезных идиотов». Так на Ближнем Востоке и в Африке называли идеалистически настроенных американских и европейских политиков, которым можно было запудрить мозги россказнями про построение демократии в собственной стране, а также клятвами позаботится о бедствующем населении, а под эти байки получить хорошие деньги на личные нужды. Пока его народ страдал от нищеты, Арройя утопал в роскоши и предавался разврату. Слишком ленивый и слишком уставший для того, чтобы пользоваться многочисленными туалетами в своём роскошном дворце (ходили слухи, будто даже унитазы там изготовлены из чистого золота, а на отделку стен пошёл белоснежный макранский мрамором, каким-то образом доставленный из Индии), эта свинья опорожнялась прямо на бесценные иранские ковры, и сутками развлекалась сразу с десятками своих жён и наложниц, большинству из которых не было и пятнадцати лет…

Приближённые Арройи старались не отставать в стремлении к роскоши от своего президента.

Что касается приглашённых в страну наёмников, они пользовались значительной экстерриториальностью во всём. Не цвет кожи определял права и привилегии каждого, а условия подписанного им контракта, профессионализм и эффективность. Тех, кто постоянно демонстрировал большую полезность, начальники всячески старались поощрить. К примеру, отличившимся лётчикам могли организовать отдых премиум-класса, словно где-нибудь на Гавайях или Сейшелах. Именно такая история произошла и с Нефёдовым.

Рано утром маленький самолётик Queen Air отнёс дюжину счастливчиков к океанскому побережью. Безопасность курортной зоны обеспечивалась прежде всего её удаленностью от района боевых действий. Отряды повстанцев не решались форсировать широкую полосу безлюдной раскаленной пустыни, к тому же тщательно патрулируемую правительственной авиацией.

Так что, можно сказать, Борис получил отпуск в безопасный тыл. Всего полчаса лёта и можно, забыв о войне, нежиться на великолепном пляже с белым коралловым песком, лениво потягивать коктейли в бунгало, или под руководством инструктора учиться серфингу на прибойных волнах. Желающие могли также выйти в океан на моторной яхте на рыбалку – в прибрежных водах в изобилии водились огромные марлины.

Глава 46

Борис не сразу обратил внимание на этого щуплого паренька в шортах и пластмассовых шлёпанцах.

Вначале он принял его за обслугу, – уборщика мусора или подсобного рабочего с ресторанной кухни. Ведь, как ему казалось, без специального приглашения в этот запретный рай попасть было не возможно. Даже внутри курортной зоны – при входе на пляж или в бар охранники смотрели на пластиковый пропуск, который постоянно приходилось носить на шее на шёлковом шнурке. Но оказывается, находились ловкачи, которых не могли остановить никакие препоны.

А потом они познакомились. Это случилось во второй день его отпуска. Утром Борис решил заглянуть в пляжное кафе.

– Хотите выпить? – с мягкой улыбкой встретил его вопросом бармен в белой рубашке и красном жилете при бабочке.

– Пожалуй… – неуверенно протянул Нефёдов, обводя глазами ровный строй бутылок на полке за его спиной.

– Могу предложить наш фирменный коктейль, сэр – «Взрыв в пороховом погребе».

Название напитка говорило само за себя, и Борис демонстративно взглянул на часы.

– Десять минут одиннадцатого – для меня рановато.

– Даже в отпуске? – изобразил удивление элегантный юноша за барной стойкой. Видимо, он не привык к подобной щепетильности.

Борис собрался уйти, но молодой бармен явно был не из тех, кто просто так проигрывает битву за чаевые.

– А что скажите о коктейле «Грешница и святая»?

Борис заинтриговано задумался. Не дожидаясь ответа, парень начал смешивать уже приготовленные компоненты: лимонный и апельсиновый соки, шоколадный ликёр, ангостуру, водку, итальянский вермут. Он ловко хватал специальными щипцами кусочки льда и забрасывал их в высокий бокал.

– Заходите ещё вечером, у нас отличная концертная программа, – не отрываясь от священнодействия, посоветовал маэстро своего дела. При этом он чрезвычайно артистично жонглировал бутылками и встряхивал коктейль в шейкере. Готовый напиток должен был обойтись посетителю в пятнадцать долларов. Для страны, большая часть населения которой жила в домах, сделанных из мусора – огромная сумма. Месячная зарплата в десять баксов считалась здесь почти благоденствием.

В ожидании, когда бармен закончит колдовать над своим творением, Борис глазел по сторонам. Кроме него и официанта в кафе находился ещё один человек. Это был толстяк в расстёгнутой рубашке с короткими рукавами. Он ничего не пил и не ел, а только скучающе барабанил пальцами по отполированной столешнице. В какой-то момент он встал из-за стола, подошёл к бару и сердито буркнул на бармена:

– Снова ты, Гарсо, навязываешь клиентам свои коктейли! Когда гости хотят затуманить свой мозг спиртным, они так и говорят. А мсье явно предпочитает сохранять непогрешимую логику и кристальную ясность мысли. Разве это не видно? А потому сделай-ка мсье кока-колу со льдом.

– Я вас правильно понял, мсье? – толстяк обернулся к Нефёдову, желая удостовериться, что он верно истолковал его истинное намерение. Затем, извиняясь, пояснил: – Что поделаешь, наша профессия держится на чаевых.

Выяснилось, что этот человек является хозяином заведения.

– Мне кажется, вы играете в шахматы, – вдруг проницательно предположил он. При этом глаза его заблестели надеждой и непонятной Борису страстью.

Когда посетитель скромно признал, что немного знаком с данной игрой, хозяин кафе радостно засмеялся, потирая руки. Бармен тут же сходил за шахматной доской. Пока Борис с иронией воспринимал происходящее, не догадываясь о последствиях. Кто бы мог предположить, что толстые короткие пальцы хозяина кафе привычны к обращению с изящными шахматными фигурками!

Хозяин ресторанчика оказался заядлым шахматистом и был вне себя от счастья, заполучив хорошего партнёра. По его словам, среди местных только один старик немного смыслил в древней игре. Да и то весь его игровой потенциал сводился к умению отличить слона от пешки. Поэтому шахматному наркоману приходилось удовлетворять свою страсть в поединках с самим собой.

Хозяин кафе играл в блестяще наступательном стиле. Одно было плохо – он презрительно считал быстрые шахматы – американской забавой, компрометирующей великую игру. Каждый свой ход партнёр Нефёдова обдумывал очень основательно и долго. В первый день знакомства они проиграли почти безостановочно шесть часов. Борису даже пришлось сделать несколько слабых ходов, чтобы не откладывать партию назавтра. В его планы вовсе не входило провести весь драгоценный отпуск за шахматной доской. Однако, дорвавшегося до серьёзной игры фаната уже было не остановить.