Золотой ключ. Том 3 - Дженнифер Роберсон

Что касается маэссо Веласко, то его прапрадедушка превратил строительные верфи, которые издавна являлись собственностью семьи в провинции Шагарра, в торговую фирму, имевшую представительства на всей территории Тайра-Вирте и даже за ее пределами. Рохарио хорошо знал имя Веласко по торговым “Договорам” на стенах Галиерры. Теперь потомок этой торговой династии с удивительной выдержкой председательствовал на совете и тщательно следил за тем, чтобы выступающие соблюдали регламент.

Их пожелания, как отметил про себя Рохарио, совсем не походили на требования воров и бандитов.

Участвовать в обсуждении налогов. Иметь право приостановить действие новых законов, которые вводит Великий герцог. Создать собственные суды, где можно было бы разрешать спорные вопросы и выдвигать проекты законов, регулирующих жизнь множества ремесленников, торговцев и других собственников в Тайра-Вирте, ведь именно они — с этим соглашались все — являлись основой государства. И возродить Парламент, обладающий теми же правами, что и совет Великого герцога, где сейчас заседали лишь представители благородных семейств.

Один из санктос предложил наделить правом голоса всех людей, потому что в глазах Матры эй Фильхо они равны между собой.

— “Все люди — братья!” — такой лозунг выдвинули в Гхийасе! — выкрикнул он.

Его быстро заставили замолчать. Рохарио нахмурился, когда слово взял следующий оратор.

— Господа, вы все меня знаете как маэссо Асему. — Серебряные волосы выгодно оттенял черный воротник прекрасно пошитого костюма.

— Проклятый аристократ! — закричал подмастерье из гильдии каменщиков, восхищаясь собственной дерзостью.

Асема снисходительно улыбнулся. Рохарио не верил людям, которые так ловко преодолевают трудности.

— Да, вы правы, мой юный друг, я родственник барона до'Брендисиа. Для тех, кто не знает, почему я пришел сегодня сюда…

— Я не знаю! Возвращайся в Палассо, если сможешь обойти баррикады!

— Тихо! — сурово сказал Веласко. — Пусть наш друг говорит. Он может рассказать нам много интересного.

— Я пришел сюда, — спокойно продолжал Асема, — из-за того, что мой любимый брат, Себастьяно, умер в тюрьме Великого Герцога Коссимио — третьего, который носил это имя. Себастьяно хотел того же, на чем настаиваете сегодня вы: возрождения Парламента. Я поклялся продолжить его дело.

Признание Асемы вызвало гул удивления в зале. Рохарио вздохнул и еще больше сгорбился. Помещение было переполнено, поэтому он видел только верхнюю половину картины, которую нарисовала Элейна. Ей не хватило всего нескольких дней. Рохарио было грустно смотреть на эту великолепную фреску, так и оставшуюся незаконченной.

Неужели она действительно произнесла эти слова: “Ты понял, что в моем сердце”. Матра Дольча! Она поцеловала его. Сюда. Рохарио поднял руку и коснулся щеки. Даже сейчас, через столько дней, он чувствовал прикосновение ее губ к своей коже.

— Для достижения успеха, — Асема продолжал говорить все тем же елейным голосом, — вы должны объединить всех недовольных в Тайра-Вирте, а не только представителей разных гильдий. И если для этого вам придется сотрудничать с теми из нас, кто вырос при дворе, значит, так тому и быть. Нет! — Он поднял руку ладонью вверх в сторону молодого подмастерья гильдии каменщиков, снова вскочившего на ноги. — Мой юный друг, ваш взгляд полон гнева, но если вы мечтаете о том, чтобы ваши дети процветали, то вам необходимо понять: имея общую цель, мы станем сильнее. У нас есть могучее оружие, которое нам следует разумно использовать. Среди нас находится второй сын Великого герцога Ренайо, который симпатизирует нашим идеям, — мне уже давно об этом известно.

Матра эй Фильхо! Но было уже слишком поздно. Сначала один, потом другой, а затем и все остальные, проследив за взглядом Асемы, повернулись к Рохарио. Неожиданно наступила мертвая тишина.

— Дон Рохарио, может быть, вы скажете нам что-нибудь? — спросил Асема.

Мердитто! Свиньям Брендисиа никогда нельзя было доверять. Его мать не раз это повторяла. Несмотря на охватившую его ярость, Рохарио знал, что у него нет выбора. Он встал.

Люди зашевелились, как учуявший добычу зверь, еще не знающий, на что решиться. На лице владельца гостиницы Гаспара появилось комичное выражение — тайное наконец стало явным.

— Друзья мои, — начал Рохарио, хотя ему совсем не хотелось именно так обращаться к собравшимся. — Я стою перед вами.., и у меня нет слов. Я не ожидал, что мне придется говорить.

Раздались негромкие смешки. Он подождал, пока они стихнут, пытаясь собраться с мыслями. Асема продолжал улыбаться, но Рохарио показалось, что в его улыбке больше злорадства, чем доброжелательности.

Рука Рохарио сама потянулась к галстуку, но он сообразил, что сейчас, когда на него смотрят, его не следует поправлять.

— Я никогда не интересовался политикой. И плохо представлял себе, что происходит за стенами Палассо в Мейа-Суэрте до того момента, пока не вошел в эту гостиницу.

— А что вас сюда принесло? — дерзко выкрикнул молодой подмастерье.

Отсутствие титула прозвучало как оскорбление.

Фильхо до'канна! Рохарио с трудом сдержал гнев. Что им сказать, чтобы они поверили?

К его удивлению, вперед вышел Гаспар. Хозяин гостиницы широким жестом показал в сторону незаконченной фрески.

— Он влюбился в прелестную молодую женщину, которую я нанял, чтобы она нарисовала эту фреску!

Его слова вызвали грубый хохот. Рохарио покраснел, но почувствовал, что настроение в зале изменилось. Пришло время решительных действий.

— Но остался я тут совсем по другой причине! — Теперь он чувствовал себя увереннее. — Я работал… — ему пришлось подождать, пока стихнет шум, — .в качестве писца. Одновременно прислушивался к голосам людей. Когда я сказал отцу, что он должен обратить внимание на ваше положение и рассмотреть обиды и требования — справедливые, с моей точки зрения, — он вышвырнул меня вон! — Рохарио умолк, давая возможность присутствующим до конца осознать эти слова, и закончил уже спокойнее:

— Поэтому я здесь.

Собравшиеся задумались и теперь уже без подозрительности смотрели на Рохарио, однако они не могли принять окончательного решения.

— Как вы собираетесь помочь нам? — спросил, снова вскакивая на ноги, молодой подмастерье.

Веласко стукнул ладонью по столу.

— Руис, если ты еще раз откроешь рот, не дожидаясь своей очереди, я с превеликим удовольствием велю вышвырнуть тебя вон. Бассда! Дай дону Рохарио говорить.

Но дон Рохарио беспомощно смотрел на притихших людей, не зная, что сказать. Усмешка на лице Асемы стала еще злораднее. Казалось, происходящее доставляет ему колоссальное удовольствие.