Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу

– О нет, моя вера слишком крепка, чтобы ее можно было поколебать подобным образом. И я не могу согласиться с тем, что со стороны моего отца было ошибкой владеть такими книгами или позволять читать их любому желающему. Даже доктор Фордайс утверждает: желательно, чтобы наши умы подвергали все сомнению, ибо только так мы можем научиться отличать хорошие аргументы от плохих.

– Вы очень убедительно изложили свою точку зрения, мисс Беннет. А это ваше исследование – исследование человеческого счастья… Могу я спросить, является ли это чисто интеллектуальным поиском или, может быть, у него имеются более личные мотивы?

Мэри не ожидала такого откровенного вопроса.

– Полагаю, всякое исследование – это смесь интеллектуального и личного. Как можем мы знать, где начинается одно и заканчивается другое?

На этот раз мистер Коллинз отвел взгляд.

– Любопытный вопрос. Я подумаю об этом, мисс Беннет. – Он кивнул, развернулся и ушел, оставив ее одну в библиотеке.

Некоторое время Мэри смотрела в окно, размышляя об их разговоре, затем раскрыла самый большой и вызывающий том из лежавших перед ней, надела очки и приступила к чтению.

– 39 –

Мэри не была уверена, вернется ли мистер Коллинз в библиотеку, пока она в ней занимается. Она сознавала, что слишком близко подобралась к горькой правде его жизни, и думала, что кузен, возможно, не захочет вновь оказаться в ее обществе. Но на следующий день он явился в библиотеку как обычно. Он сидел молча, и ничто не нарушало тишины, пока несколько часов спустя он не удалился. На следующий день повторилось то же самое. И в день после него. Лишь на третье утро мистер Коллинз, откашлявшись, подошел к столику Мэри с книгой в руке.

– Мисс Беннет, я обдумал наш недавний разговор и решил, что не ошибусь, предложив вам этот небольшой том. Думаю, вы найдете его очень занимательным. Это сочинения Аристотеля об этике. Вы с ними знакомы?

Мэри покачала головой. Мистер Коллинз сел и пододвинул к ней книгу.

– Думаю, вы сочтете это произведение уместным для вашего исследования. Аристотель много рассуждает о счастье, и все его рассуждения любопытны. И хотя сам он не имел возможности слышать слово Божие, многие христианские мыслители высоко его почитают. По этой причине я с такой легкостью представляю его вам.

Мэри с опаской приняла от него книгу.

– Советую вам читать понемногу каждый день, чтобы привыкнуть к его стилю. В конце недели поговорим о том, что вы узнали. У меня такое чувство, что вам может это понравиться.

Мистер Коллинз вернулся к своему столу и склонил голову над бумагами. Мэри задержалась ровно настолько, чтобы не показаться невоспитанной, и поспешила в свою спальню, где могла бы заняться новой книгой в одиночестве. Войдя в комнату, она почувствовала, как сильно забилось ее сердце. Сколько она себя помнила, ей всегда хотелось, чтобы кто-нибудь заинтересовался ее учебой. То, что именно мистер Коллинз проявил первый намек на любопытство к ее интеллектуальным занятиям, поразило ее. Впервые приехав в Лонгборн, он остался безразличен ко всем попыткам Мэри вовлечь его в свои дела. Теперь это были старые раны, и хотя они иногда слегка беспокоили ее, напоминая о своем существовании, они уже не болели, как раньше. Теперь, нетерпеливо открывая книгу и переворачивая ее страницы, Мэри не чувствовала ничего, кроме благодарности за то, что мистер Коллинз выбрал этот том для нее.

Вскоре она поняла: кузен был прав, предупредив, что пройдет некоторое время, прежде чем она почувствует себя комфортно в присутствии столь выдающегося ума. Однако, не сдаваясь, Мэри постепенно начала понимать четкий и довольно трудный для восприятия язык великого человека. Это было нелегкое чтение, но она наслаждалась вызовом, который оно представляло, и к концу недели уже спешила в библиотеку, сгорая от желания обсудить то, что прочитала. Мистер Коллинз ждал ее, отодвинув в сторону бумаги.

– Итак, мисс Беннет, с нетерпением жду вашего рассказа о том, что вы узнали, впервые познакомившись с одним из величайших мыслителей древности.

– Я прочла его с большим интересом, сэр. И сделала несколько заметок.

– Прекрасная привычка ученика, которая, я надеюсь, позволит вам ясно объяснить мне, чему научил вас Аристотель о счастье.

– Вы хотите, чтобы я описала свои впечатления?

Мистер Коллинз кивнул. На мгновение Мэри заколебалась, но быстро перевела дух и продолжила:

– Аристотель говорит нам, что мы можем быть по-настоящему счастливы лишь тогда, когда добродетельны. Думаю, он имеет в виду, что нам нужно вести себя так, чтобы развивать наши достоинства и выявлять наилучшие свои качества.

– Верно. Продолжайте.

– Однако часто нам бывает трудно понять, как выглядит добродетель, потому что мы так легко путаем ее с удовольствием. Удовольствие может доставить нам наслаждение – чувство, которое мы получаем от хорошей еды, хорошей беседы, созерцания красоты, – но все эти вещи не длятся долго. Наслаждения преходящи, но истинное счастье бесконечно. Вот его отличительное качество.

– В самом деле. И как, по мнению Аристотеля, можно достичь такого счастья?

– Ну, сложно кратко изложить его мысли, не потеряв при этом всю остроту его восприятия…

– Но если я буду настаивать на этом, мисс Беннет?

– Тогда я бы сказала, что он говорит нам: лишь через самопознание можно обрести подлинное счастье. Только когда мы познаем себя, изучая и понимая свои сильные и слабые стороны, будучи достаточно честны, чтобы признать, чего мы действительно хотим от жизни, – тогда у нас есть хоть какой-то шанс достичь этого состояния.

Мистер Коллинз был в восторге.

– Браво, мисс Беннет! Самое убедительное изложение. Мы еще сделаем из вас специалиста по античной филологии!

Мэри ответила ему улыбкой, немного смущенной, однако жаждущей продолжения.

– Как полагаете, сэр, можем мы продолжать в том же духе и дальше? До конца книги?

– Думаю, мы должны, иначе никогда не узнаем, как развиваются его идеи. Вам следует еще немного почитать, а потом обсудим это снова.

Чем больше Мэри читала, тем больше росла ее уверенность. В следующей беседе с мистером Коллинзом она изложила свои мысли более охотно и с большей ясностью. Тишина, которая когда-то была неотъемлемой частью библиотеки, сменилась оживленным разговором, который велся с такой энергией, что в конце концов даже Шарлотта обратила на это внимание. Однажды днем, когда они с Мэри работали в саду, она заметила, что это был первый раз за неделю с лишним, когда они оказались вместе вне дома.

– Мне показалось, ты очень живо проводишь время сегодня. Надеюсь, мистер Коллинз тебе не докучает. Он склонен проявлять страсть в тех вопросах, которые его интересуют, и это может быть очень утомительным. Ты не должна чувствовать себя так, будто обязана составлять ему компанию.

– Честное слово, мне нисколько не скучно! Напротив, я нахожу его компанию чрезвычайно интересной и