Фальшивые небеса - Владимир Мясоедов

– Ну не повезло с ценностью захваченного языка. Бывает, – вздохнул Алекс, отворачиваясь от притягательного в своей мерзости зрелища и еще раз проходясь сканером по малинитам. Однако умная машинка, как ни старалась, могла найти в обследуемых ею организмах только краску и глистов. – Где ты в обычной букве «М» трезубец умудрился разглядеть… Ладно, не мои проблемы. А с черными что? Тоже казните?

– Нет, мавров отправим в монастырь. Из тех, которые подальше и победнее, где любым рабочим рукам рады будут. У дьяволопоклонников есть разные рабы… И тех из них, кого лишают чресл, даже колдуны не могут заставить сражаться. Зато сильны они как волы и столь же тупы. – Инквизитор внимательно осмотрел атлетов, которые не имели даже набедренных повязок… И того, что под этими повязками положено прятать мужчинам-дикарям. Однако коренные жители Африки на сей счет, кажется, особо не переживали. Потому как не могли. Налицо были явные признаки подавления сознания путем хирургического вмешательства. Наведенный на них медицинский сканер не обнаружил никаких посторонних имплантатов. Но также он не обнаружил у этих людей и большей части лобных долей мозга. Похоже, их вырезали, чтобы превратить человеческие особи в тупых, нерассуждающих животных. – Не знаю уж, какое черное колдовство накладывается на евнухов из их числа, но молитвам оно поддается. Со временем, года через два-три, некоторые даже снова учатся разговаривать и пытаются молиться о спасении души. На мой взгляд, зря время тратят, ведь все знают: скопцов не пускают в рай. Хотя, если пострадали от слуг дьявола, может, и сделают им исключение, ведь это в некотором роде тоже мученичество…

Видимо, слабеют гипнопрограммы, забитые в остатки мозга, – решил Алекс, услышав о частичном излечении калек и вспоминая уничтоженный проектор. – Имплантатов нет, но ведь команды и напрямую в подкорку забить можно, через биологические устройства ввода информации. Масс-медиа и рекламу постоянно в этом обвиняли. И далеко не всегда безосновательно. А уж малиниты лучше всех умеют промывать сознание всеми возможными и невозможными способами, им в подобной дряни разбираться сам пророк велел.

Дальнейшая возня в серьезно пострадавшем, но все же выстоявшем замке прошла мимо внимания Алекса, удалившегося в недра своего транспортного средства. Пилот вместо изучения сомнительных местных красот решил провести лишний сеанс техобслуживания машины. Все-таки собрали ее в прямом смысе слова из хлама, да еще и в бою побывала. Мало ли, что он никаких неисправностей не заметил… Когда заметит, будет поздно! Особенно для пассажиров, поскольку никто из них индивидуальных спасательных средств для безопасного падения с большой высоты не имеет. От процесса калибровки антигравов, нудного и рутинного, но в то же время успокаивающего своей привычностью, Алекса оторвал начавшийся прямо в салоне допрос.

– Карл Верде, ты меня слышишь? – Отец Михаил водил склянкой с какой-то редкостно вонючей дрянью под носом избитого до черноты пожилого человека, замотанного толстой ржавой цепью так, что он вряд ли мог пошевелить чем-нибудь, кроме пальцев. – Вижу, слышишь, веки дергаются. Скажи, еретик, готов ли ты поведать о своих грехах сразу и раскаяться в них или мне придется применить к тебе пытку?

– Не утруждайте себя, святой отец. – Бывший хозяин замка открыл глаза и взглянул на инквизитора, но потом снова зажмурился. Видимо, так ему было легче, Алекс уже видел раньше такие симптомы у одного из своих сослуживцев, когда того угораздило получить сотрясение мозга. – Мне нет смысла молчать и оттягивать неизбежное. Я уже видел, как Густав собирает дрова для костра, и знаю, что аутодафе в любом случае начнется еще до наступления ночи… Спрашивайте.

– Что подвигло тебя совершить измену, призвать своих людей сложить оружие и попытаться отворить врата церкви, сын мой? Ты известный и прославленный рыцарь, до появления врага рода человеческого участвовал в нескольких войнах. Да и потом храбро сражался со слугами богомерзкого Малина. Эти земли даровали вашему роду как раз за боевые заслуги его представителей. Случалось тебе и побеждать, и проигрывать, и ставить свою голову на кон в, казалось бы, безнадежном деле! Так скажи мне, Карл, почему? – участливым голосом осведомился церковник. – Прельстился колдовской мощью, что дарует своим слугам нечистый? Соблазнился запретными прелестями порока? Был обижен кем-то из властей предержащих? Испугался подступающей старческой немощи и захотел жить вечно? Совершил какой-то жуткий грех и решил, будто не в силах его отмолить, а значит, все равно попадешь в ад? Может, тебя просто околдовали?

– Зачем вам это знать, святой отец? – слабо простонал рыцарь, которому явно было дурно. – Мы же оба понимаем, правда не изменит уже ничего. Свою судьбу я заслужил… не отрицаю. Раскаиваюсь.

– Не раскаиваешься, – покачал головой инквизитор, доставая из карманов просторного одеяния какие-то щипчики, иглы, крючки… Алекс от вида почти настоящих хирургических инструментов только и смог, что закатить глаза к небу. У врачей местных, кроме пилы для ампутаций, ничего днем с огнем не найти! А палачи, глядите-ка, целый инструментарий с собой таскают. – Я поклянусь тебе всем, чем хочешь, услышанное мной примется во внимание. И если ты будешь искренним и больше не станешь лгать, то церковь проявит снисхождение. Сгоришь быстро.

– Хе, да все просто… Я испугался. Только не за себя, смерть в бою давно уже не страшила, за других. – Карл попытался усмехнуться, но начал захлебываться собственной кровью. Похоже, у него были сломаны ребра. – Мой младший братец хоть и дурак, но до сего дня у нас с ним не имелось никого ближе друг друга. Солдаты, вместе с которыми мы годами жрали кашу из одного походного котла, и их семьи. Собственные служанки, заменившие и жен, и любовниц. Несколько повзрослевших бастардов, числящихся оруженосцами. Все они были готовы умереть, лишь бы не допустить врагов к оракулу. Однако на покоренных малинитами землях тоже живут люди. Кому это знать, как не мне, ходившему на них в набеги? А рабство все же не могила, из него можно сбежать. Выкупиться. Принять чужую веру, наконец.

– И ты решил, что их жизни ценнее, чем бессмертные души? Выменять святую реликвию и свободу всего лишь за несколько лет или десятилетий мучений своих близких в плену у слуг дьявола… Ох и глупая же сделка. – Отец Михаил неодобрительно покачал головой, откладывая в сторону свои пыточные инструменты. – Ну, Карл Верде, ты и дурак. Впрочем, хотя бы сейчас со мной честен. Ничто не ново в этом мире, ведь меняли же миску еды на право первородства.

– Цена вашей святой реликвии – горсть серебра и пара золотых монет искусному ювелиру, – сплюнул на пол осколок зуба пленник. – Меня учили строить требушеты и онагры, я знаю принципы механики. И опознал в одном из украшений на боку короба запор. Почти такой же, как на моем мощном арбалете. Только там сия деталь препятствовала выстрелу, а здесь – пению. И еще видел, как сопровождающие оракула монахи меняли стершиеся детали на новые, сделанные ими без всяких обрядов в обычной кузне. Могу и еще много чего вспомнить, столь же святого… и насквозь фальшивого. Нужного, чтобы легче обманывать людей.

– Например? – поджал губы инквизитор. – Раз начал, так договаривай. Хуже тебе уже не будет, слово даю, а вот душу напоследок облегчишь.

– Три правых руки святого Греки, хранящихся по разным монастырям. Абсолютно целых, хочу заметить. В одном из них я даже был дважды и заметил, что чуть подгнившую кисть за прошедшие годы заменили похожей, но более свежей, – ничуть не замешкался с ответом Карл. – А также показывали мне в других местах его пальцы, только уже по отдельности. За право приложиться к святым мощам церковь почему-то не забывает собирать плату, а пересчитать свои реликвии и выкинуть очевидные фальшивки не может. Вернее, может, но ей это совсем не выгодно.

– Пути Господни неисповедимы, – поморщился Михаил, которому, очевидно, в ответ нечем было крыть. – А мы лишь скромные слуги Его и грешны. Но не может часть бросать тень на целое.

– А я вот привык к другому. Если лгут в малом – обманут и в большом, – покачал головой рыцарь, зазвенев цепями. – Вы называете меня еретиком, но еретик – этот тот, кто верит неправильно. А я, кажется, теперь вообще не верю. Не могу, слишком много видел обмана, зависти, подлости, жадности и злости. Причем как от тех, кто называет себя слугами Бога, так и от тех, кто называет себя слугами Малина.

– Ты видел нечестивую магию демонопоклонников! – вскричал Михаил, который от услышанного пришел в страшный гнев и только ногами не затопал на своего пленника. – А если есть дьявол, значит, есть и Бог! И ты, заблудший, посмел от него отступиться, за что будешь вечность гореть в геенне огненной!

– Я видел нечто, чего не понимаю. Но есть многое, чего я не понимаю. Молнии, способность рыб дышать только водой, железо, ржавеющее в отличие от золота, – попытался почесать себе подбородок плечом Карл Верде, но из-за ограничивающих его цепей даже такое простое движение толком не получилось. – То, чем пользуются малиниты, могущественно и опасно… Но не всесильно и не непобедимо, как должно бы быть, если бы его создал Творец всего мира или хотя бы Его бывшие слуги. Выживали некоторые после их якобы неотразимой магии. Убивали вроде как бессмертных демонов простые пехотинцы. Ваши плеватели греческим огнем похожи на их оружие.