Запах серы - Гарун Тазиев

Перед нами вспухал Эрта-Але. Это тоже растущий щитовой вулкан, уже успевший принять эллиптическую форму. Мы сели на него деликатно, как пчела, опускающаяся на цветок. Каменные вздутия — форма, которую часто являет недавно застывшая лава, — не внушали пилоту особого доверия. Эрта-Але означает в переводе «курящаяся гора»; фумарольная активность, видимо, давно знакома кочевникам, раз они окрестили так вулкан.

Очень хотелось продолжить разведку и добраться до противоположного края колодца, откуда лучше просматривалась внутренность бездны, но время было уже позднее. Товарищи ждали нас в Адде у горячих источников в ущелье.

Заходящее солнце безжалостно слепило глаза. Природа Афара оказалась еще более суровой, чем я предполагал. Я уже ловил себя на том, что все время поглядываю с подспудным беспокойством на стрелку уровня горючего и тахометр, показывавший скорость 60–70 узлов. Светлая полоска между небом и линией горизонта становилась все уже.

Двадцать минут мы одолевали пустыню, отделявшую нас от подножия горы. Двадцать минут — это очень долго, когда стрелка бензометра на глазах падает к нулю… Вертолеты, конечно, прекрасные машины, но они пожирают уйму горючего, особенно над горами, а тут до ближайшей «цивилизации» больше сотни километров, и стремительно близится ночь. В 17.25 оставалось всего три галлона бензина; ущелья внизу уже почернели. В 17.28 все разом — а мы все неотрывно всматривались вниз — заметили Адду, грузовики и «джипы»! В 17.30 приземлились… Высота — 2100 футов над уровнем моря, 750 метров над полом впадины и 1500 метров ниже Абиссинского нагорья.

В Адде есть «термы» — широкие выемки в земле, наполненные водой из горячих источников. До чего замечательно смыть с себя пот и грязь тяжелого дня, а затем с наслаждением погрузиться в обжигающую воду! Стоянка вышла поистине королевской, ибо я забыл упомянуть о немаловажном обстоятельстве: Менгеша отрядил с нами повара. Я уже забыл детали меню, но помню, что пиршество было сказочным. К тому же запасливый повар прихватил вино… Чудесное, кстати, вино, которое делают в Керене, на севере Эритреи, виноградари-итальянцы.

Усевшись на земле вокруг костра, европейцы и эфиопы уписывали дьявольски острое блюдо. Беседа шла на смеси английского, французского и итальянского. Одни рассказывали о полете, другие — о длинной дороге по дну спускавшегося с нагорья каменистого ущелья.

На следующий день трое «шефов» — Менгеша, Маринелли и я — поднялись в воздух для проверки состояния данакильских дорог. По замыслу предстояло пересечь пустыню на машинах и выйти к побережью Красного моря. Кстати, этот полет лишний раз показал важность изучения прибрежных разломов. Район к югу от озера Джульетти местами был настолько испещрен трещинами, что земля казалась сплошной гигантской лестницей с бесконечными ступенями. Поистине грешно было бы пройти мимо!

В глаза мне бросилась еще одна вещь, вызвавшая невольную улыбку: кольцо, потом второе, третье. Кольцо вулканического пепла необычайно правильной формы вокруг кратеров. Кроме того, вулканы имели склоны, опускавшиеся под одинаковым углом. Вывод из этого напрашивался сам собой: кратеры образовались под водой, а пепел состоял из гиалокластитов, тех самых дивных гиалокластитов, которые мы обследовали в 300 километрах к югу. Их присутствие подтверждало мысль о том, что Афар находился под водой, когда начались породившие его извержения. Возвышавшаяся над землей «феска», таким образом, представляла самый настоящий гюйо…

Нет высшего удовольствия для исследователя, нежели возможность убедиться, что его гипотеза обретает материальное подтверждение. Другое, не менее пьянящее удовольствие — это доказать, что гипотеза, которую разделяли твои коллеги, оказалась несостоятельной, а твоя версия — разумеется, куда более ценная, поскольку она твоя, — оказалась верной! Так вышло с идеей о происхождении данного гюйо…

В то утро мы повидали еще немало интересного, прежде чем к полудню вертолет взял курс на северо-запад. Наш караван мы заметили выходящим из узкого извилистого ущелья, он был отчетливо виден на ровной местности. Машины шли медленно, букашками переползая через валуны, забившие русло высохшей реки. Встреча с товарищами всегда греет душу, но она волнует совершенно по-особенному, когда это происходит среди пустыни. Одинаковое чувство охватило и тех, кто был в небе, и тех, кто глядел на вертолет из кабины машин. Приветливо замахали руки, засверкали глаза. Летчик Гилав Дериба заложил виртуозный вираж и опустился между двумя грузовиками на полосе светлого галечника.

Соляные копи царицы Савской

Воздушный маневр занял какую-нибудь минуту, но за это время вертолет пересек всю долину. Грузовикам же и «джипам» это расстояние пришлось одолевать 1,5 часа… Машины ползли черепашьим шагом. Теперь мы получили наглядный ответ на вопрос, почему раньше в

Афаре не проводилось серьезных геологических изысканий: ряд мест в центре пустыни — мы убедимся в этом позже, на собственном опыте, — просто физически недостижимы иначе, как по воздуху.

На ровном месте мы катили довольно быстро, со скоростью 10–20 километров в час. Дорога вилась по аллювиальным наносам, окаймлявшим впадину. Это сравнительно недавние образования. Что касается самой впадины, то сверху она выглядела довольно ровной и вполне «проходимой». Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что дно сплошь изрезано сухими руслами с обрывистыми берегами. Несколько колючих кустарников и пучки серой от пыли травы представляли флору. К удивлению, заметили и фауну — пару страусов, которые при виде нас бросились наутек. Чуть дальше паслись дикие ослы.

Еще первые путешественники, отважившиеся углубиться во впадину, обратили внимание на вырезанные в известняковых стенках оврагов рисунки. Часть, сделанная на горизонтальной поверхности, была почти полностью разрушена эрозией, что свидетельствовало об их древности. На вертикальных стенках изображения просматривались более четко — либо потому, что они были сделаны позднее, либо потому, что оказались меньше подвержены воздействию воды и песчаных бурь. Как и на всех рисунках каменного века, человек был изображен здесь с растопыренными пальцами; кроме того, видны были животные — антилопы, коровы и, наконец, верблюды.

Почти в сумерках мы выползли на соляное плато. Слева в фиолетовой дымке вырисовывались горы, казавшиеся в отдалении воздушно-легкими. Справа на фоне голубого неба поднимался розоватый Гада-Але — самый северный вулкан хребта Эрта-Але. Желто-рыжие пятна у вершины говорили о вялой его активности. У пологого подножия, отражая безоблачное небо, лежало озеро Карум. А прямо, насколько хватало глаз, расстилалась соль. Очень заманчиво было включить полную скорость: мы знали, что поверхность эта твердая и ровная. Но, к сожалению, от этой идеи пришлось отказаться. На соляной корке там и тут блестели лужи, оставленные недавно прошедшими дождями, и, хотя вода редко где доходила до половины колеса, рассол представлял смертельную опасность для мотора. Надо было избежать брызг: не дай бог, природный «электролит» попадет на батарею, катушки высокого напряжения или провода… Нет, ехать придется со всей осторожностью.