Нежный плут - Джоанна Линдсей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он медленно направился к Уоррену. Наблюдая за ним, Джорджина заподозрила, что брат слишком сильно задел Джеймса, хотя и не настолько, чтобы выпустить наружу те его грозные возможности, в существовании которых они с Маком убедились при первой встрече с этим человеком.
Даже голос Джеймса прозвучал мягко, когда он предупредил:
– Вы превышаете свои права, привлекая к делу мой корабль и экипаж.
Уоррен презрительно усмехнулся.
– А если это британское судно, вторгшееся в наши воды? Да еще если оно подозревается в пиратстве? Мы ничего не превышаем.
– Тогда я тоже.
Все произошло так быстро, что все находившиеся в комнате мгновенно оказались в состоянии шока, особенно Уоррен, вокруг горла которого обвились сильные пальцы. Он не сдавался, но отбросить противника не мог. Клинтон и Дрю бросились на Джеймса, схватили его за руки, но не смогли оторвать от Уоррена. Пальцы нападавшего медленно, неумолимо сжимались. Джорджина с едва не выпрыгивающим из груди сердцем подбежала к Джеймсу и крикнула ему в ухо:
– Не надо, пожалуйста! Он мой брат!
И тот мгновенно отпустил свою жертву.
Клинтон и Дрю подхватили Уоррена – он начал падать на пол, помогли ему добраться до ближайшего кресла, осмотрели его шею и решили, что ничего не повреждено. Пытаясь набрать в легкие побольше воздуху, Уоррен закашлялся.
Джорджина, потрясенная злобой Джеймса, отпрянула от него.
– Я мог сломать ему шею за пару секунд! Ты понимаешь?
Джорджина сникла перед его яростью.
– Да, я… Я думаю…
Несколько секунд Джеймс смотрел на нее. Она чувствовала, он не до конца справился со своей ненавистью к Уоррену и сохранил довольно много злобы по отношению к ней. Это было видно по глазам и позе его крупного тела.
Когда напряженный момент прошел, Джеймс удивил Джорджину и ее братьев, пробормотав:
– Ведите вашего священника, пока я не передумал.
Через пять минут привели преподобного Тиала, который был гостем на вечере. После короткой службы Джорджина стала женой Джеймса Мэлори, виконта Ридинга, бывшего пирата и Бог знает кого еще. Она плохо представляла себе церемонию венчания. Все эти годы Джорджина думала о ней, пока терпеливо ждала Малкома. Терпеливо? Нет, теперь она не сомневалась, что это было безразличие. Но безразличия не замечалось ни в одном из собравшихся в кабинете.
Джеймс сдался, но с большим достоинством. Обида и ярость оказались всего лишь неуместными эмоциями, проявленными им во время венчания. Не в лучшем состоянии находились и братья Джорджины, поставившие себе целью увидеть ее замужней женщиной и в то же время ненавидевшие каждую минуту семейной жизни сестры. Для себя же невеста решила не упрямиться, не выказывать своей гордости, не прерывать этот фарс и даже не думать о ребенке, который, видимо, извлечет выгоды из имени отца.
Джорджина вдруг подумала, изменилось бы отношение к ней окружающих, если бы они знали о ребенке, но тут же усомнилась в этом. Джеймса заставили жениться на ней – и этот факт не играл решающей роли. Может, впоследствии он окажет на Джеймса какое-то воздействие, смягчит удар. Она должна как-нибудь сказать ему…
Джорджина стала размышлять, как поступить, если Уоррен снова примется за свое.
И тот, дождавшись, когда венчающихся объявят мужем и женой, заявил:
– Заприте его. У него уже были брачные ночи.
ГЛАВА XXXIV
– Ты правда думаешь, что это опять сработает, Джорджи?
Возглас застал Джорджину врасплох – она пыталась открыть ящик в столе Клинтона. Дрю стоял и смотрел на нее, покачивая золотоволосой головой. Бойд замер рядом с ним с озабоченным выражением на лице.
Джорджина медленно поднялась. Проклятье! Она была уверена, что все уже спят. Дрю оказался чересчур прозорлив. Джорджина решила вести себя понаглее.
– Не понимаю, о чем вы?
– Понимаешь, милочка, – усмехнулся Дрю. – Даже если бы ты добралась до цели, ваза стала бы ничтожной по сравнению с тем, что устроил тебе англичанин. Уоррен скорее пожертвует вазой, чем отпустит капитана Хоки.
– Мне хотелось бы, чтобы вы его не называли так, – сказала Джорджина, обессиленно опускаясь в кресло.
– Правильно ли я расслышал? – спросил Бойд. – Ты хочешь, чтобы этого преступника освободили, Джорджи?
Джорджина приподняла подбородок.
– Что если так? Все вы забываете про один факт. Джеймс пришел сюда из-за меня. В противном случае ни ты, ни Томас не узнали бы его и не заперли бы на замок. Думаете, я вынесу, если его отдадут под суд и приговорят к повешению?
– Если Томас что-нибудь предпримет, его еще могут и оправдать, – заметил Бойд.
– Я не воспользуюсь этим шансом.
Брови Дрю сошлись на переносице.
– Ты любишь его, Джорджи?
– Какая глупость, – усмехнулась Джорджина.
– Слава Богу, – Дрю громко вздохнул. – Если честно, я думал, что ты утратила свои чувства.
– Если и так, – сердито произнесла его сестра, – я с удовольствием вернусь к ним. И я не позволю Уоррену и Клинтону сделать задуманное.
– Клинтон не может выносить этого знаменитого Хоки, – сказал Дрю. – Он просто хочет, чтобы капитан больше не появлялся на пороге нашего дома, и страдает от того, что не может найти лучшего выхода.
– Как и вы оба, но я не слышала от вас призывов к виселице.
Бойд хихикнул.
– Ты ребенок, Джорджи. Ты не наблюдала за этим парнем? Это была лишь шутка, чтобы как следует зацепить его.
Дрю улыбнулся.
– Бойд прав. Этим человеком можно было бы восхищаться, если бы он не…
– Не был бы таким оскорбительным, антагонистическим? Пренебрежительным при каждом своем замечании? – Джорджина почти рассмеялась. – Мне не хотелось говорить вам это, но он такой всегда, даже с близкими друзьями.
– Но это свело бы меня с ума, – воскликнул Бойд. – А тебя?
Джорджина пожала плечами.
– Забавно. Опасная привычка, поскольку Джеймсу безразлично, когда он ставит кого-то в неловкое положение… Как вечером, например. Если не учитывать его привычки, прошлые преступления или что-либо еще, я не думаю, будто он поступает с нами честно.
– Достаточно честно, – заметил Бойд. – Особенно с тобой.
– Не вмешивайте меня в это дело. Не повесите же вы человека за то, что он соблазнил женщину? Иначе вас тоже ждут неприятности.
Бойд вспыхнул, а Дрю злобно ухмыльнулся.
– Я буду настаивать на другом, – продолжила Джорджина, с негодованием взглянув на Дрю. – Мне наплевать, что Джеймс был пиратом. Я не хочу его смерти на виселице. И его экипаж тоже не должен попасть под суд. В этом смысле Джеймс прав.
– Возможно, но я не вижу, что ты можешь сделать, – ответил Бойд. – Твои слова для Уоррена ничего не значат.