Два сапога – не пара - Вита Алая

— А ты изменился…

Максим вздохнул и пожал плечами:

— У меня появилась Ученица.

— О-хо-хо-хо-хо-хо-хо! — протянула Патти, словно это объясняло перемены в партнёре.

— Мы не спим вместе и не собираемся, — немного раздражённо бросил Макс.

— Ага. Зарекался волк есть козлят…

Ну всё. Если раньше маг рассматривал вариант объяснить ей по-человечески, что сам опыт чистой, незамутнённой страстью близости переворачивает что-то в душе, то теперь эта дорога была отрезана. Патриция не поймёт. Возможно никогда. Так что ответом ей стал лишь холодный взгляд прямо в глаза.

Выдержав его пару секунд, аристократка едва заметно поёжилась и обратила взор к тарелке. Меланхолично жевала пару минут, а потом равнодушно спросила:

— Сколько тебе осталось до возвращения лицензии?

— При нормальном раскладе — два с половиной года. При плохом, её отнимут навсегда. Но Кох меня заверил, что это крайне маловероятно. При хорошем — вернут раньше. Как только разберутся с этим делом. Ну, может, через полгода.

— Ах, так ты не за славу и деньги старался? — насмешливо уточнила магиня.

Максим ничего не ответил.

— Ладно, тогда спрошу с тебя должок делом, когда вернут лицензию. Надеюсь, ты поделишься со старой подругой столь радостным событием? — а в тоне столько яда!

— Договорились, — спокойно подтвердил маг.

Официант принёс основные блюда — рагу из перепёлки с сырными крутонами.

Патриция задумчиво посмотрела на тарелку и зачем-то добавила:

— Я в любом случае не стала бы спать с человеком, который на меня так смотрит.

Это прозвучало, как обвинение, но Максиму вдруг стало её жалко. Это что же, получается: умница, красавица, светская львица и деловая леди «питается» только восхищёнными обалдуями? Очень смахивает на то, что называют женским вампиризмом. Хотя, если подумать как следует, за этим может стоять лишь какая-то очень глубинная неуверенность в себе, требующая постоянного восхваления.

С другой стороны, не был ли он в чём-то подобен ей? Ведь если честно, усталость от поклонниц, летящих на свет его звёздной маски, была в большой мере кокетством. До тех пор, пока… Что именно «пока», Максим всё-таки затруднялся определить. Но смутное чувство подсказывало, что это как-то связано с Ученицей. То ли с самим фактом её появления, то ли с личными качествами Альбины. Выходит, верна присказка, которую он не раз слышал в студенчестве, но не понимал до сих пор: учитель учится у своих учеников не меньше, чем они у него.

Немного пожевав, Патриция завела разговор на отвлечённую тему — о том, куда ей поехать отдыхать. Она совершенно переменилась и вела себя скорее как приятельница. Неизвестно, насколько искренняя, но минут через пять Максим понял, что, как женщина, она его отпустила, и с облегчением поддержал лёгкую беседу, чтобы скрасить окончание ужина. Потом посадил бывшую любовницу в такси, а сам пошёл домой пешком через парк Тысячелетия, наполненный гуляющими людьми, вдыхая уже по-летнему жаркий воздух свободы — с ароматом разогретой земли, стрекотанием сверчков и мерцанием гирлянд.

А ещё через неделю за «отпущением» пришли уже к нему. Шершня освободили под подписку о невыезде до суда, который могли откладывать ещё не один месяц. Собственно, освободили или, скорее, выгнали под домашний арест почти всех, кроме Краузе, ввиду серьёзности предъявленных обвинений. Шершню за сотрудничество со следствием оставили свободу передвижений по городу. Разумеется со «сторожем».

К тому моменту первую поправку к закону «О магическом влиянии на разум других людей без их согласия» уже приняли — добавление пункта с довольно расплывчатой формулировкой «в случаях особо продолжительных манипуляций или масштабных последствий таких манипуляций». Срок втрое превышал тот, что был предусмотрен за всякие дезориентирующие эффекты с отягчающими — то есть, повлекшие за собой ущерб здоровью или имуществу.

Бывший приятель возник однажды в ресторанчике у озера, где Максим ужинал после насыщенного рабочего дня в лаборатории. Встал рядом со столиком и молчал, пока Донской не поднял голову. А потом выпалил явно заготовленную речь:

— Я понимаю, что мне нет оправдания. Но я всё же должен попросить у тебя прощения. Не жду, что ты правда простишь. Просто знай, что я раскаялся.

Глаз он не поднимал и тут же развернулся на выход.

— Постой! — окликнул его немного ошарашенный Максим.

Он сам не знал, что хотел сказать. Точнее, вопрос, который возник у него в мозгу до этой речи — как Лёха его нашёл — слегка потерял смысл: вероятно, Кох поспособствовал, возможно, по наущению ректора. Тогда Макс по инерции сделал жест вежливости:

— Может, присядешь?

И тут же пожалел о своих словах, ведь их можно было принять за приглашение возобновить отношения, но Максим совсем не испытывал такого желания. Не потому, что затаил обиду на бывшего друга, а потому что отрезанный ломоть обратно не приставишь — и всё тут.

Алексей наконец-то посмотрел ему в глаза и, видимо, прочёл там, что они теперь чужие люди. Его губы дрогнули. А может, не желал прощать сам себя. В любом случае, спустя пару секунд он слегка склонил голову и с упорным смирением человека, принявшего ответственность за свою судьбу, ответил:

— Спасибо, я всё-таки лучше пойду. Приятного аппетита.

Ещё пара мгновений — и он покинет жизнь Максима навсегда. При этой мысли в душе возникла тяжесть. И Донской всё-таки сказал:

— Я не держу на тебя зла, — Лёха остановился, но не повернулся. — Желаю тебе найти своё новое место в жизни.

Короткий кивок — и Шершень, растерявший весь свой блеск рубахи-парня и гордость сильного мага, ставший как будто даже ниже ростом, наконец покинул заведение чуть менее деревянной походкой, чем первые несколько шагов.

Как ни жаль, это всё, что Максим мог сделать для бывшего товарища. В груди засосало ощущение пустоты. Но она не была тяжёлой. Просто непривычной. Ещё одна связь с прежней жизнью оборвана. Может быть, так и надо, когда сам меняешься и начинаешь жизнь новую. Вот она тренькнула сообщением от Ученицы: «Мама приглашает нас всех на выходные на дачу».

Под «всеми», конечно же имеется в виду троица, работающая над проектом: Донской — Гачек — Шац. Они сейчас столько времени проводят вместе, спеша подготовить хотя бы первичный экспертный отчёт по инфомагии для Верховного Суда, что и правда становятся чем-то вроде семьи. А развеяться и сменить обстановку в такой ситуации будет полезно. «Согласен», — ответил Максим. И всё-таки заказал «звёздный коктейль» с сапфировым джином, гренадиновым сиропом, «Блю Кюрасао» и блёстками, который так любил в молодости —