Отбитая. Том 2 - Кира Романовская

— Что-то слишком до хера народу к тебе со старыми претензиями лезет. Много ты накосячил похоже, пока тут жил. Вернулся, и обидчивые из всех щелей полезли, — сощурив глаза, сказал Макс. — Страдают только все остальные, вокруг тебя, а ты как ни в чём не бывало.

Вадим посмотрел на Максима сдвинув брови, тот не отводил упрямый взгляд. «За свою ненаглядную Катю глотку рвёшь? За неё переживаешь? Она вот не переживает, продала тебя, как и всех нас» — со злостью подумал Вадим.

— Почему она назвала себя Карина? Или я ослышался? — нахмурил брови Павел.

— Понятия не имею, просто сумасшедшая.

* * *

Когда близнецы ушли из его кабинета, где он открывал им глаза на Отбитую, Вадим включил запись ещё раз, чтобы удостовериться, что он не ошибся — Катя-предатель. Он даже придумал ей оправдание — частный детектив Громова, прочитав всё, что было написано в красной папке грехов от Свиридова, посчитала, что вершит справедливость над плохим человеком, который смог от неё уйти. Всё это время Катя лишь старательно отыгрывала свою роль, дожидаясь момента, когда можно будет воткнуть ему нож в спину и сбежать. Дождалась — момент настал. Её огромным суммам на оффшорах оправдания он найти не смог, кроме очевидного — Катя-воровка. Её мозги отлично работают, ни одной улики и подозрения тому подтверждение.

Как и его преступлению, что скрыто на страницах красной папки. Наверное, у каждого человека такая есть — кладбище секретов. Эти папки появляются в чужих руках и обязательно передаются в родные руки тех, кому не плевать на обвиняемого. Пока Катерина разговаривала на заднем фоне, Вадим сидел, опустив голову, в своём кресле генерального директора, которое давно уже осторожно подпиливала Громова. Он слышал в голове её голос, прокручивал их последний разговор в постели на двадцатом этаже отеля.

* * *

Сеанс её отбитой психотерапии как-то не задался с самого начала, Вадим упорно не отвечал на её вопросы, поэтому она начала закидывать его дурацкими вопросами и ржать сама над собой. Он старался изо всех сил, чтобы не поддаться, Вадим так скучал по её смеху, что слушал бы его ночь напролёт.

Последние пару месяцев он проводил вечера и ночи напролёт у себя в кабинете, перелистывая книги, которые уже читал, читать новые у него не хватало концентрации. В голове то и дело всплывала Катя. Вадим предполагал, что у него начался синдром навязчивых идей. Только идея одна — Громова Катерина Викторовна.

Перелистывая одну из книг Вадим зацепился глазами за фразу — «Привяжет она тебя к себе чем-то, чего не видно, а порвать — нельзя, и отдашь ты ей всю свою душу». Вадим усмехнулся, классическую литературу всё-таки надо читать, особенно, неокрепшим молодым умам. Чтобы знали, чего ожидать от женщин. Вадиму было уже поздновато набираться мудрости, Катя уже привязала его к себе. Смехом в том числе.

— Всё, я устала тебя лечить, спать хочу, — проворчала Катя, когда он не ответил на очередной её вопрос. — Переходим к стресс-терапии. Иди сюда, я тебя обниму.

Вадим сначала подумал, что ослышался, но когда она ткнула его пальцем в плечо и повторила свою просьбу-приказ, он понял, что это не шутка. Он осторожно приблизился к ней, Катя притянула его за шею к своей груди, он поддался её движению, лёг на бок и уткнулся лбом ей в грудь. Их отделяло друг от друга только одеяло и больше ничего, но на самом деле очень многое. Вадим замер, когда Катя закинула на него свою ногу, погладила по затылку и запустила руки в волосы, легонько поглаживая. Потом поцеловала в макушку и тихо сказала:

— Мы будем лежать так, сколько захочешь, ты можешь молчать, а можешь говорить. О себе. Ни о чём другом. Я буду слушать, и то, что я услышу, никогда не выйдет за пределы этой комнаты, что бы ни было. Я обещаю. Это всё, что я могу для тебя сделать.

Он молчал, молчал долго и не мог пошевелиться. В его горле будто образовался ком, который он никак не мог сглотнуть, а только тяжело дышал через нос. Вадим столько раз пытался вывести её на какой-то личный разговор, а теперь, когда это коснулось лично его, он не смог и слова сказать, будто его пытались вскрыть на живую. Только в отличие от него, Катя не давила, не требовала, просто дышала в такт с ним и слушала тишину. Оказывается, говорить — сложно, проще действовать.

Вадим провел от ее бедра до талии, перешел на спину, что была наполовину голая, удобно устроил руку между её лопаток, ощущая тепло ее кожи. Он потянул одеяло вниз, нашёл губами её ключицу, затем шею.

— Когда ненавидят, так не делают, — сдавленно сказала Катя, отпрянув от него.

— От ненависти, как известно, один шаг, — прошептал Вадим, целуя её под ухом.

— Не делай его. Ненавидеть легче, чем любить.

Вадим с силой ударил по столу кулаком, на записи всё ещё звучал её голос в тандеме со Свиридовым, а у него в воспоминаниях только её стоны у него под ухом и шёпот: «Только помедленнее… Меня и так укачало…». Ему казалось, что ближе, чем они были тогда, они ещё никогда не были. Пусть между ними не было сказано ничего из того, что могло бы их сблизить после расставания, того, что он хотел бы от неё услышать, но он будто это чувствовал, когда она обнимала его, тыкаясь носом в щёку.

Секс в доме Игоря был пресным и механическим, после него хотелось помыться, как от грязи, и никогда больше о нём не вспоминать. Эту ночь ему хотелось запомнить на всю жизнь, каждый её вздох, каждый поцелуй, прикосновение. Когда она обмякла в его объятиях, задыхаясь от наслаждения, Вадим улыбнулся — ей понравилось. Он обнял её, уложив к себе на грудь, накрыв одеялом, чтобы не простыла, вся влажная от пота.

— Такой ты, Вадим, хороший, заботливый. Жалко, что меня бросил.

Она отрубилась почти мгновенно, а он ещё долго лежал, слушая, как она дышит в темноте. Вадим засыпал в покое и умиротворении — они поговорят, обязательно, утром, на его свежую и её трезвую голову.

Утром она сбежала, забыв трусики. Он поехал к ней домой, чтобы вернуть и устроить скандал. Так он узнал, что она в своей квартире больше не живёт, на его звонки Катя не отвечала, как и на сообщения. Затем был подарочек от Свиридова, после которого Вадим сначала разозлился, а потом обрадовался, что