Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз

Я знаю как дедуля обожает математические ходы и тренировку мозга таким способом.

Адам посмотрел на деда, крайне сдержанно.

– Я совершенно не против составить вам компанию.

– Вот и отлично! – потерла я руки. – Ну что же, не буду вам мешать.

Только я хотела удалиться к себе, как все дружно замерли, расслышав удаленное рыдание, доносившееся с третьего этажа.

Аманда.

Даже лепуры, прыгающие по дому, пока их собирали работники, застыли в изумлении, двигая усиками в разные стороны.

Дед, сдерживая желания послать всех в лес, выдвинулся вперед по лестнице, пока мы с Адамом следовали за ним, вслушиваясь в крики прабабки.

– Точно что-то случилось, – диагностировала я эти вопли, – а вдруг бабушка нашла белладонну и как в прошлый раз словила бредовые ведения?

– Вивьен, не думаю, что Адам желает слушать твои предположения.

Я покосилась на Редвила, под стоны Аманды.

– Да? А у меня сложилось впечатление, что господин Редвил в восторге от нашей семьи и впитывает все события нашей жизни с интересом.

Гордон промолчал на мою реплику, а Адам не успел ничего сказать в ответ, как мы вошли в покои к Аманде.

Женщина сидела на кровати, в полной темноте и лила горькие слезы, держа в руках что-то похожее на шерсть.

В тусклом освещении, которые давали кристаллы, было сложно разглядеть что опечалило женщину.

Возле нее застыла Тита, пытаясь уговорить старуху угомониться. Прислужница пыталась влить в нее успокаивающий настой, но Аманда не подпускала никого к себе, продолжая громко реветь.

Помимо нашего трио, в покои зашла еще и Агнесс. Это было опрометчивым решением, по причине того, что бабка терпеть не могла свою своеобразную внучку.

– Что с ней случилось? – проговорила тетушка, стараясь не встречаться со мной взглядом. Агнесс выглядела как сущность, несущая наказания в темном, как графит платье и бледным лицом, которое в темноте смотрелось зловеще.

– У госпожи Аманды случилась истерика. Парочка ее любимых голубей, по неизвестным причинам скончались, но я пришла к выводу, что сезонное появление летучих мушей всему виной. Я видела точки от укусов на птицах.

Только сейчас я поняла, что Аманда держала в руках умертвие голубеи. Бездыханное и явно уже окостеневшее.

– Вызовите лекаря, – приказал дед, непонятно кому и мы с Адамом посмотрели друг на друга. Я кивнула первая, решив сделать это самой.

Спустилась вниз в свои покои и отправила записку лекарю через почтальонскую шкатулку, чтобы он скорее прибыл в особняк угомонить женщину.

Когда же я вернулась в покои бабки, ничего не изменилось, кроме того, что выть Аманда стала сильнее. Гордон гневливо застыл, не зная как угомонить мать, попросту позабыв про сердечные чувства, а Агнесс ворчала себе под нос.

– Это все кара богов, – выдала она и я закатила глаза.

– Неужели? – я посмотрела на тетку, всем видом обращая на нее свое внимание. – Тогда это искупление ждет каждого, да тетушка Агнесс?

Женщина мигом окаменела.

– Думаю, вам стоит посоветоваться с Апостолусом на счет характеристик грехов и пройти обряд покаяния. Ну и завершить это все благое дело, честной исповедью.

Не прошло и минуты как тетка вышла из покоев Аманды, которая вдруг узрела в Адаме Энрике и скинула тушку голубеи себе под ноги.

– Энрике мой, этот бесчеловечный Гордон не дает нам быть вместе. Родила на свою голову упыря.

Редвилу пришлось успокаивать женщину и только благодаря ему, ей удалось всунуть в рот успокаивающие капли.

Дед так тяжело вздохнул, когда вся эта история закончилась, что мне стало его по-человечески жаль и на удивление, согласился с моим мнением, что ему нужен покой, закрылся в своем кабинете вместе с Адамом, отменив совместный ужин.

Я угнездилась с книгами в тихом салоне особняка, наслаждаясь спокойствием и возникшей тишиной в доме, углубляясь в чтение романа. Искуситель совсем обнаглел и все же совратил главную героиню. Я вчитывалась в строки о горячих поцелуях, от которых перехватывало дыхание и вздыхала, представляя, что этот длинноволосый покоритель женского достоинства, на самом деле, ласкает меня, впиваясь своим огненным ртом в оголенные части моего тела и оставляя там мокрые следы.

От животрепещущих фантазий меня отвлекли голоса.

Причем, их было три и крайне несопоставимых друг с другом.

Адам, до странности, громко смеющийся, дед, громко о чем-то твердящий и мой отец, доказывающий свою очередную бредовую правоту.

Оставив книги на мягкой софе, я поспешила посмотреть, что происходит и последним из всех увидела своего отца. Он на ходу застегивал плащ, пытаясь попасть пальцами в петли, заместо пуговиц.

– Отец? – окликнула я родителя, – что у вас тут происходит?

Алистер остановился и повернулся ко мне, до невозможности медленно. Его лицо было блаженно-спокойным, но глаза туманными и совершенно равнодушными ко всему.

– Ах, Вивьен! Я никогда не ощущал такую благодать. Я так счастлив и прожужжал все уши Адаму и отцу, какая ты у нас красавица! Оригинальная, светлая, обворожительная. Все согласились, что я прав. А какая у нас прекрасная Агнесс. Почему я никогда не говорил своей сестре что люблю ее всем сердцем? Хотел сейчас сказать, но она не открыла двери, назвав меня исчадием ада.

– Вы пьяный?

– Ни капли в рот, клянусь! – поднял руки родитель, немного пошатываясь, – я счастлив. Мы словно вышли на новый уровень с отцом, играли в шахматы и смеялись.

Здесь явно было что-то не так!

– Дед смеялся и играл с вами в игру?

– Да, наконец-то, он ко мне благоволит. Ладно, мы едем расслабляться в места не столь отдалённые.

– Это еще куда? – настороженно произнесла я, сразу же начав подозревать неладное.

– Зачем тебе это знать, дорогая и тем более, это не для твоих милых ушей. Не жди нас, спи.

Как будто я когда-то ждала отца, как преданная кутья, воя у дверей!

Алистер, также медленно развернулся и выполз из особняка к экипажу, в котором уже ждали дед и Адам.

Я застыла у окна как привидение, вглядываясь в темноту и только через несколько минут заметила, что впилась в подоконник как птица когтями.

Первым, о чем я подумала, было то, что мой отец, каким-то образом накурил смесями трав остальных, но я отбросила эту мысль.

Адама я не знала и его привычки, а вот дед, ни за что бы не согласился на это. Если, конечно, его не привязали