Том 4. Стихотворения - Константин Бальмонт

6 ноября

С кем?

С кем мне говорить? С неверным иноверцем?С ним, кто сеет смерть, пожар по городам?Нет, с одним моим пустынно-нежным сердцем,Сердца моего врагу я не отдам.

С кем же говорить? С слепцом? С единоверцем?С ним ли, кто Судьбой уловлен в западню?Нет, с одним моим, тоской сожженным, сердцем,Сердцу моему вовек не изменю.

7 ноября

Меж четырех ветров

Бесконечны снежные поляны,Горы, степи, хмурые леса.Ах, я знаю солнечные страны,Видел голубые небеса.

Индия, Ниппон, Самоа, Ява,Знавший Фараонов, мощный Нил,Обо всем, что в мире величаво,Я любовно память сохранил.

Есть повсюду праздники живые,Вольный путь свершает красота.Но страна, где я любил впервые,Более не прежняя, не та.

Разломилась гордая твердыня,Разорвалась радостная связь,Где цвели просторы, там пустыня,Где был труд, там брызжет кровь и грязь.

Умерли. Замучены. Убиты.Или смотрят в мерзлое окно.И Луна струит им хризолиты,Но смотрящий стынет, пал на дно.

Где моя любимая? Жива ли?Все ли в мыслях ласковых со мной?Я в соленых брызгах, в диком вале,Он напрасно встал над глубиной.

Я был каплей между капель водных,Строивших приливную волну.Праздник душ среди пространств раздольных,Он ушел в какую же страну?

Совершилось древнее заклятье: –К четырем ушедшие ветрам,Косо друг на друга смотрят братья,Горе тем, кто свой оставил храм.

Мне нигде нет в мире больше места,В каждом миге новый звон оков.Приходи же Белая Невеста,У которой много женихов.

Но доходит голос издалека: –«Подожди, не твой еще черед,Путь свершай, не упреждая рока.Белая Невеста всюду ждет».

Хватит ли последнего усильяПодойти к заветному ключу?Из тоски скую себе я крылья,И к желанным в бездну улечу.

Жуть

Снежный сон от края и до краяБезоглядно стынущей страны.Кто-то ходит, кровью окропляяБесконечность белой пелены.

  Чья-то тень, огромна и безлика,  Сеет в снеге красные цветы.  Вырастут они, и смотрят дико  В холоде взметенной темноты.

Отцветут, и лепестков багряныхМного на запятнанном снегу.Пляшет вьюга. Свищет в плясках пьяных.Я смотрю. Я жду. Я стерегу.

  Знаю. Это час для привидений.  Но Луна, узнавшая ущерб,  Ждет своих назначенных мгновений,  Выточит для оборотня серп.

Голову у оборотня срежет,Выпустит еще свою метель,Хлопья снега нового разнежит,Всюду будет белая постель.

  Вся земля задремлет в сне заклятом,  Чтоб весной, взглянувши в небосклон,  Прошептать, упившись ароматом: –  «Я спала. Мне снился страшный сон».

14 ноября

Двум

Ты золотая хризантема,И черный ирис – милый твой.Мое живое сердце немоОт тяжкой скорби мировой.

Вы оба к нежному расцветуРаскрылись ласковой душой.Но я устал бродить по свету,Мне грустно в радости чужой.

Ты золотая хризантема,И дружны в цвете два цветка.Но мыслям тяжело от шлема,В усталом воине тоска.

Прошли веселые ловитвы,Умолк мой звучный гордый рог.Я лишь обломок долгой битвы,В которой победить не мог.

19 декабря

В чужом городе

Нарядный город, бывший торжеством,Стал рамою исчезнувшей картины,Где был поток, ленивый глянец тины,И смерть везде, где был огонь в живом.

Гроза пришла. Такой был гул и гром,Что все упали наземь властелины.И руки убивали. Гнулись спины.Хребты ломались. Разум пал ничком.

Взыграла ярость пламени и дыма,И все свое народ мой сжег в огне.Сто миллионов – в пропасти, на дне.

Но кликнут к Богу, как пойдет Он мимо.В моей стране беда неисчислима,К твоей стране беда идет вдвойне.

19 декабря

Звездная песня

Где больше жертвы и беды,  Там ближе к правде дух.Огонь единственной звезды  Узнал с земли – пастух.

Где беспредельна нищета,  Там слышит песню слух.И в мире выросла чета,  Встает второй пастух.

Где свет в душе, там кроток вздох,  Мечтает сердце вслух.С звезды глядит на землю Бог,  И третий встал пастух.

Дрожит глубокий небосклон  От лучевой игры.И в скудных яслях дышет Он,  Кто поведет миры.

В предельной бездне взвеян страх,  Мрак, смотрит из норы.Но в них, в притихших пастухах,  Грядущие миры.

С звезды к душе хрустальной звон,  Так ключ бежит с горы.Кто верит, с теми вечно Он,  В Ком жизнь и все миры.

22 декабря

В метели

Я шел и шел, один, в снегу.Еще живу – с какой же целью?На чуждом диком берегу,Свистящей схваченный метелью,Иду, и больше не могуВверяться цепкому морозу.

Но вдруг, на взвеянных снегах,Я алую увидел розу.Чья кровь на этих лепестках?Чья мысль? Чья жизнь? И сон? И страх?Какой души долготерпеньеДождалось вьюжного цветенья?Не знаю. Но в чужом краюВсем тем, кто сердцем любит пенье,Я эту розу отдаю.

22 декабря

Часы

Мне говорила мать моя,Что в том едином первочасьиНе закричал родившись я,А был в таинственном безгласьи.

Мой первый час – не первый крик,А первый долгий миг молчанья,Как будто слушал я родник,Напев нездешняго звучанья.

И мать сказала: «Он умрет».Она заплакала невольно.Но жив, живет певучим тот,Кто тайну слушал безглагольно.

В саду многоцветном, в смиренной деревне,Я рос без особых затей.Не видел я снов о волшебной царевне,И чужд был я играм детей.Я помню, любил я под Солнцем палящимОдин приютиться саду.Один по лесным пробирался я чащам,Один я смотрел на звезду.За ласточкой быстрой, воробушком, славкой,Следил я, прищурив глаза.Был каждой утешен зеленою травкой,И близкой была стрекоза.И счастье большое – смотреть у забора,Как ящериц серых семьяКупается в солнце, не видя дозора,Любил и не трогал их я.И радость большая – увидеть, как уткиНыряют в пруду пред грозой.Услышать, что вот в грозовом первопуткеГромовый разносится вой.Под первые брызги дождя золотогоПодставить, так жадно, лицо.Искать под березой неверного крова,Хоть вон оно, близко крыльцо.Часы голубые в лазоревой шириСкопили минуты гурьбой.Им молния – стрелки, и тучи им – гири,И гром был им – радостный бой.

Лежать в траве, когда цветет гвоздика,И липкая качается дрема.Смотреть, как в небе сумрачно и дикоРастут из шаткой дымки терема.

Узнать, что в юном сердце есть хотенье,Истома, быстрой крови бьется жгут.Она. Она. С ней праздник, полный рденья,Безумный танец бешеных минут.

Жестокость золотого циферблата.О, Солнце! Заходи. Придет она.Весь разум взят, все сердце жаждой взято.Секунды бьются в пропасти без дна.

Они поют, и в каждой – боль пронзенья.Хочу. Люблю. Где Солнце? Ночь уж тут.Луна горит. В ней правда вознесенья.Я сжат кольцом томительных минут.

Он острый, край серебряного круга.И мгла кругом. В цвету небесный куст.Я царь всего от Севера до Юга.Огонь в огонь. Уста до алых уст.

Тик-так. Тик-так. Часов карманныхПроворен лепет близ постели.Красива сказка снов желанных,Красив и вой слепой метели.

Не так, не так правдивы струи,И все цветные ткани жизни,И все немые поцелуи,Как всплеск рыдания на тризне.

Тик-так. Тик-так. Храни ребенка,Который в сердце помнит детство.Но Хаос жив, и кличет звонко,Что вечно темное наследство.

Не так, не так тебя ласкалоТвое мечтанье и желанье,Как жалит, в полночь жизни, жало.Тик-так. Тик-так. Люби изгнанье.

Полночь бьет. Один я в целом мире.Некому тоску мою жалеть.Все грозней, протяжнее и шире,Бой часов, решающая медь.

Безвозвратно кончен день вчерашний.Воплотился в яви жуткий сон.С вечевой высокой грозной башниБьет набат, в пожаре небосклон.

Полночь ли, набат ли, я не знаю.Прозвучал двенадцатый удар,Бьют часы. И я к родному краюРвусь, но не порвать враждебных чар.

Кровь моя – секунда в этом бое.Кровь моя, пролейся в свет зари.Мать моя, открой лицо родное.Мать моя, молю, заговори.

29 декабря