Том 4. Стихотворения - Константин Бальмонт

Российская Держава

Российская Держава,  Где все твое величье?Корабль твой старый «Слава»    Разбит и утонул.Твои войска бессильны,Умы и души пыльны.  Ты в топях безразличья.    Твой блеск – далекий гул.

Российская Держава,  Была ты первой в мире,Страдая величаво    В своих стесненных днях.Но вот разъялись хляби,И лик взяла ты рабий.  Упившись в диком пире,    Проснешься – вновь в цепях.

Российская Держава,  Твой краткий сон – свобода.Но кто желает права,    Тот должен помнить долг.А дикость своевольяЛишь малый миг раздолья.  Нет правды у народа,    И голос воли смолк.

6 октября

Ворожба месяца

Месяц бледный ворожил рядами теней,  Тень за тенью, призрак призраком гоним.И какой-то бледный голос давних дней  Говорил: «Убита птица дней, Стратим».Тень за тенью проходила без конца.  Всем родимая покоилась в гробу.Возникали в миге – страх и зыбь лица,  И творил холодный Месяц ворожбу.Безглагольная раскинулась страна.  Над безгласной, – злой и властный Чародей.Но невольница смеялась, как весна,  Что во сне провидит волю близких дней.Безглагольная проснулась вдруг вся даль.  Но невольница в весне не знала слов.Праздник воли быстро вырастил печаль.  От души к душе глубокий рухнул ров.Звон возник, и обнял благовест всю ширь,  Но мгновенно оборвалось пенье птиц.И кривым крылом шарахнул нетопырь.  И пошли гулять разбега огневиц.Обезумленная пьяная раба  С головы шальной отбросила венец.Не согрелась на пожарище изба,  Из разбоя не скуешь златых колец.Тень за тенью. – Что ты сделал? – Я бежал.  И чтоб совесть успокоить, я убил. –Пред лицом врага он смирно-тих и мал,  С беззащитной у него довольно сил.Кровь за кровью. – Что ты сделал? – Я поджег.  И под стоны я плясал, плясал, плясал. –Разум всей страны глубоко занемог.  Будет черным цвет, что был чрезмерно ал.Птица вольности великая, Стратим.  У нее от моря к морю два крыла.Дни сожженные – слепой и едкий дым.  Птица радости убита. Жизнь прошла.

6 октября

Седая ночь

Охватной ощупью ползет седая ночь,Гася, то тут, то там, ликующие пятнаПоследних пламеней, и тает безвозвратноДревесных яхонтов живая узорочь.

Под утро встанет вихрь, и все их сбросит прочь.Не верится, что май дышал здесь ароматно,Что зацветал июнь, что август благодатноВсем самоцветам дал играющую мочь.

Узорный дом молчит. Покой его могилен.Воспоминания попрятались в углах.Но крайней алости еще придет размах.

Синь-пламень дьявольский в сердцах незрячих силенИ красный ждет петух, чтоб вдруг завихрить страх.Глазами круглыми уж с ним стакнулся филин.

8 октября

Упрекающему меня

Может быть, судить я вовсе недостоин,Может быть, что гнев совсем не мой удел,Сладкопевец я, создатель дум, не воин,Штык не поднимал, в окопах не сидел.

Может быть, ты прав; Красивее величье,Помнить высоту, и все прощать в других.Быть как Океан, в пустыне безразличьяНакоплять волну, роняя в Вечность стих.

Нет, я не могу, в зеркало покоя,Не смотрясь в него, роняю – вот – разбил.Миллионы душ в тисках огня и зноя,Петь, как раньше пел, сейчас нельзя, нет сил.

Не судить хочу, но только всею больюРаненой души я должен восстонать,Что постыден тот, кто к своему раздольюДопустил врага, не защищая Мать.

Каждому из нас таинственная ПряхаВыпрядет удел. Но знаю лишь одно: –В Море я тонул, не ощущая страха,Океан решил – не взял меня на дно.

Смерти пожелав, измерил высоту я,Ясный, падал вниз, бросая мир людской.Рок так пожелал, что здесь напевы тку я,Но пишу стихи я сломанной рукой.

Рок пошлет в огонь, – и ринусь я с размаха,Ибо не пойму, как можно трусом быть.Знаю острие единого лишь страха: –Страшно низким стать, и сердце ослепить.

Так пойми же ты, что сердце в них слепое,В тех, кто не хотел за свой вступиться Дом.И они себя слепят еще и вдвое,Отрекаясь быть с им посланным крестом.

12 октября

Кровь и огонь

И покажу чудеса на небе вверху,

И знамения на земле внизу…

Кровь и огонь и курение дымаВам предвещали святые апостолы.Вы оставались тупыми и черствыми,Все предвещанья вменяя лишь в дым.Чаша блаженства мелькнула – и мимо.Ваша гортань от поджога палима.Предали Мать. Над заветом седымПляшете, в дикие бьете тимпаны.Бубните в бубны. Вы сыты и пьяны.Мчится комета. За ней! Улетим!Мы торжествуем. Смотрите: – Румяны.Наши румяна нам бес приготовь.Здесь мы румянимся в братскую кровь!

Или Луна не бывает кровавойВ час как из рощи выходит со славой?Самое Солнце в своем теремуРазве не спит, все укутавшись в тьму?Темны вы? Душу сильнее темните,Красны вы? Тките кровавые нити.Петлями белые шеи стяните.Бубните в бубны, средь стынущих стран,Миг торжества всем отступникам дан.

Только запомни, – ты стар или молод, –Плата измены – презренье в веках.В снежных равнинах крадется к вам голод,Плахи взрастают в дремучих лесах.С неба низвергнется огненный молот,В пляшущем пляшет не песня, а страх.

Бездна разъятая ненасытима,Прежде чем месть не восстанет на месть.В хворост затоптана древняя честь,В хворосте искра глубоко хранима.Брызнет. Уж брызнула. Мертвые, мимоМнимо-живых, – посмотри, их не счесть, –Вырвались. Мчатся. Их мощь нерушима.Знаменье всем вам, вас сколько ни есть: –Кровь и огонь и курение дыма.

28 декабря

В синем храме

И снова осень с чарой листьев ржавых,Румяных, алых, желтых, золотых,Немая синь озер, их вод густых,Проворный свист и взлет синиц в дубравах.

Верблюжьи груды облак величавых,Увядшая лазурь небес литых,Весь кругоем, размерность черт крутых,Взнесенный свод, ночами в звездных славах.

Кто грезой изумрудно-голубойУпился в летний час, тоскует ночью.Все прошлое встает пред ним воочью.

В потоке Млечном тихий бьет прибой.И стыну я, припавши к средоточью,Чрез мглу разлук, любимая, с тобой.

1 октября, 1920

Париж

Оттого

Отчего ты среди ликованья печален?На полях, как и прежде, голубеет лен,И качаются светы лесных прогалин.– Оттого, что я с милой моей разлучен.

Отчего ты как осень томительно-скучен?За разлукой свиданье – достоверный закон.Много в мире есть рек, уводящих излучин.– Оттого, что я слышу задавленный стон.

Отчего ж ты не веришь в творящие грозы?За раскатами грома – зеленая новь.– Оттого, что мне сердце обрызгали слезы,Оттого, что мне в душу добрызнула кровь.

8 октября

Из ночи

Я от детства жил всегда напевом,Шелестом деревьев, цветом трав,Знал, какая радость, над посевом,Слышать гул громов и шум дубрав.

Видеть честность лиц, когда упругоЖмет рука надежную соху.Слышать, сколько звуков в сердце друга,Волю мчать по звонкому стиху.

В поле ячменей светловолосыхВидеть знак достойного труда.Путь иной – ходить в кровавых росах,Знак иной – багряная звезда.

Час иной – когда все люди звери,И от сердца к сердцу нет дорог.Я не знал, какой дождусь потери,Этого предвидеть я не мог.

Я не знал, что все дожди не смоютРжавчины, упавшей на поля,Люди строят, духи тоже строят,В мареве родимая земля.

Я смотрю на ночь из кельи тесной,Без конца проходят облака.Где мой день святыни благочестной?Где моя прозрачная река?

Я смотрю на мир в окно чужое,И чужое небо надо мной.Я хочу страдать еще хоть вдвое,Только б видеть светлым край родной.

Слышу, в сердце лед разбился звонко,Волны бьются, всплески жадоб для.Мать моя, прими любовь ребенка,Мир тебе, родимая земля.

Узник