Золотарь - Лев Рыжков

В следующую секунду голова Клауса уже была раздавлена циклопическими лапами наступающего чудовища. Оно почти уже схватило Кристофа своими лапами, когда Михаэль метнул в чешуйчатую гадину бочонок пороха. Кристоф успел отпрянуть. Доли мгновения хватило Михаэлю, чтобы поднять с пола чадящий смоляной факел, оброненный маэстро, швырнуть огонь вслед за бочонком и рухнуть на пол.

Чудовище тупо сжимало бочонок в многочисленных лапах, пока тлели доски, из которых тот был сколочен. Когда же оно наконец что-то сообразило и занесло бочонок над головами, чтобы отшвырнуть в сторону, порох шумно взорвался. Взрыв оглушил и ослепил Кристофа. Когда же зрение и слух к нему вернулись, он увидел тлеющие портьеры на окнах, услышал шипение исчезающих в пламени гобеленов. Монстр был охвачен огнем. Горящие лемуры с воплем отделялись от общего отвратительного тела, разбегались в разные стороны. По полу катились горящие головы. Еще живые, шевелились похожие на отвратительных червей тлеющие внутренности. Объятые пламенем лемуры метались по коридору, предавая огню все вокруг. Пламя гудело, пожирая стены. Лемуры с визгом убегали.

С пола поднимался маэстро.

– Вы заметили, – спросил он, – куда побежали лемуры? Как раз туда, куда собирались идти и мы. Стало быть, нам туда дороги нет.

– Что же делать? – спросил Кристоф.

Маэстро витиевато подпрыгнул.

– Кажется, – сказал он, – я знаю более краткий путь к нашей цели.

– Ведите же, – сказал Кристоф.

Последнее, что они увидели, уходя с места побоища, был клубок объятых пламенем тел, агонизирующих, содрогающихся словно бы в ужасном припадке.

Чувствуя приближение смерти, лемуры сплелись своими телами, образовав какую-то немыслимую, не поддающуюся описанию фигуру, которая металась по узкому коридору, затем, с силой проломив полыхающий камень стен, вывалилась во двор.

Пожар за спинами наших героев разгорался все больше и больше. Замок занимался пламенем легко и быстро, словно куча опилок или плюшевая детская игрушка.

– Факелы! Кристоф! Гейнц! Маэстро! Снимайте со стен факелы! – крикнул Михаэль.

Маэстро вел их какими-то невообразимо узкими, немыслимо пыльными коридорами. Перескакивая во время подъемов по лестнице три ступеньки кряду, умело поворачивая в коридорах, напоминающих катакомбы клоаки, маэстро шел такими путями, о которых Кристоф даже и не догадывался, хотя и считал, что изучил по крайней мере коридоры, соседствующие с жилыми помещениями. Когда они миновали уже добрый десяток лестниц и десятка четыре поворотов, маэстро остановился прямо посередине очередного, больше похожего на кротовий лаз, прохода и, направив горящий факел в сторону одной из стен, произнес замысловатое заклинание. Ничего не произошло, как, впрочем, и следовало ожидать. Однако, оборотившись к другой стене, маэстро повторил свои манипуляции. И вновь Кристофу, Гейнцу и Михаэлю пришлось удивиться, когда стена, скрипя, раздвинулась, и в лица наших героев ударила липкая сырость потайного коридора.

Они побежали по тайному ходу, на бегу разрывая заросли оплетающей все толстой паутины. Наверняка существа, некогда связавшие ее, рассчитывали, что в их тенета попадется что-нибудь побольше и посущественней обычного насекомого, скажем, крыса, собака или… маленький заблудившийся ребенок. Свет факела неожиданно высветил груду человеческих костей на полу, заржавленную пудовую цепь, мощный браслет на ее конце до сих пор удерживал истлевший позвоночник. Из дырки в глазнице черепа показалась морда слепой подземной твари, чье внимание привлек шум человеческих шагов. Тварь, что-то среднее между крысой и червем, хищно обнажила клыки, длинные и острые, в предупреждающем оскале. Содрогнувшись от омерзения, Кристоф припалил ее факелом. Тварь завизжала, метнулась и уже совсем было вгрызлась в сапог Кристофа, как выстрел Михаэля разнес голову полугрызуна-получервя в мелкие брызги.

– Наверняка, – сказал Михаэль, – укус ее был бы ядовит. О дьявольщина! Кристоф! Маэстро! Что это? Смотрите!

Со всех сторон людей окружали невесть откуда взявшиеся слепые белесые твари. Они плотоядно скалились гнилыми желто-бурыми клыками, их смрадное дыхание отравляло и без того затхлый воздух подземелья, глухой хищный рык наводил на мысль о том, что эти зверьки были бы не прочь полакомиться человечинкой. Твари все сжимали и сжимали свое кольцо вокруг оцепеневших от неожиданности людей. Гейнц попытался было раздавить нескольких из них сапогом, но тут же об этом пожалел, ибо добрая сотня острых зубов вонзилась ему в подошву.

– О тысяча чертей! – закричал егерь. – Они меня укусили!

Маэстро провел факелом по осклизлой коже вгрызшихся в сапог существ. Кристоф видел: тела их вспухали отвратительными пузырями ожогов, одно существо даже лопнуло. Сгусток белой слизи заляпал маэстро кафтан.

– Похоже, – сказал Михаэль, – эти зверушки хотят нами полакомиться.

Слегка наклонившись, он тыкал в слепые морды тварей раскаленным цветком огня. Вместо морд набухали бурые пузыри, твари, шипя, пятились. Кристоф сзади также размахивал факелом, не давая уродцам приблизиться.

Гейнц швырнул вперед бочонок с порохом. Следом за ней полетел и факел. Слепящая вспышка огня опалила ресницы. Послышался визг горящих обитателей подземелья.

– Бежим! – закричал Михаэль. – Быстрей!

Люди ринулись прямо в огонь.

– Если и дальше будут эти зверушки, – проговорил на бегу Гейнц, – то нам не выбраться!

– Эй, Михаэль! – сказал Кристоф. – У нас остался еще один бочонок пороха.

– Давай его сюда! – Михаэль выхватил у Кристофа бочонок и устремился вперед, в гулкую стену огня.

– О Боже! – Кристоф почувствовал, что покрылся липкой испариной. А может, это был холодный пот.

Михаэль, с порохом в руках бегущий сквозь огонь, непременно должен был взорваться. Однако взрыва слышно не было.

Твари уже оправились от испуга. Их шипение слышалось всего в двух шагах.

– Прыгай, Кристоф, – сказал Гейнц, взмахом руки, держащей факел, распугав наседающих уродцев. – Прыгай! Я задержу их. Потом вы, маэстро.

Страх сковал все члены Кристофа. Огонь, хищное, огромное, ненасытное чудовище, ревел, гудел, ослеплял. И туда – о Боже! – надо прыгать!

– Прыгай, ну же, Кристоф! Давай!

И Кристоф прыгнул – обреченно, ни о чем не думая. И чувство скорости и полета захватило его. Время замедлило свой бег. Кристофу казалось, что он уже не в своем, а в каком-то ином, неведомом мире – ярком, чудесном, невероятном. Лишь потрескивали опаленные волосы, как бы возвращая в реальность.

Вынырнувшего из огня Кристофа подхватил Михаэль. Огонь сменился холодом, и обожженная кожа благодатно впитывала сырость.