Избранная и беглец - Штерн Оливия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А Поддержка зачем?
— Поддержка получает подтвержденную консенсусом информацию о новой планете, которую необходимо ввести в состав Федерации, — терпеливо продолжил мужчина. — Они там обустраивают нечто вроде заповедника и занимаются периодическим отловом местных особей в надежде, что кто-то из них примет наногенератор и станет новым избранным, то есть богом. Так что вам, Айрис, придется все же вернуться на Эрфест. Неизвестно, сколько времени займет поиск нового экземпляра, который примет наногенератор. А время вхождения Эрфеста в состав Федерации уже обозначено.
— Я знаю, что Поддержка бывала там раньше, — в отчаянии брякнула она, — и потом улетела оттуда.
— Происки врагов Федерации, неудачный опыт. — Дармаль поморщился. — Ну вот что мне с вами делать? Насильно я не хочу везти вас туда. Но лететь на Эрфест надо.
— Я… не хочу, — прошептала Айрис. — Не хочу быть богиней.
— А почему? Представьте, все, кто вас обижал, будут ползать у ваших ног. А вы будете вольны казнить или миловать, причем, заметьте, одним мановением руки… вернее, одним движением мысли. Поверьте, власть — это наиприятнейшее чувство. Особенно власть над врагами.
— Но у меня нет врагов, — пробормотала Айрис.
Ну в самом деле, кого она казнит? Собственную мать?
— Жаль, — сказал Дармаль, — с врагами было бы интереснее.
— Все, чего я хочу, — это забрать сына, — вдруг призналась Айрис, — но они… Поддержка говорила, что я забуду его, забуду своего малыша. Я этого не хочу. И никогда не захочу.
— Вопрос решаемый. Память можно и оставить, теперь вы уже можете требовать многого. Еще раз повторюсь, ваша уникальность позволит вам хорошо поторговаться с Поддержкой. Следующего избранного они еще долго будут искать.
Айрис закрыла глаза. У нее слегка кружилась голова, и сердце билось в груди, словно пойманная птица в клетке.
Вернуться на Эрфест. Стать богиней. Забрать Микаэла. Забрать, забрать…
И вдруг поняла, что Оллин-то останется здесь, на Рамелии.
Да и не хочет она всей этой божественности. Она хочет быть рядом с Оллином, в минуты радости и в минуты опасности. А ребенка они и так заберут. Наверное, уже скоро.
Айрис подняла глаза на высшего и, стиснув пальцами тонкую ножку бокала, сказала:
— Нет. Мне не нужно все это. Я останусь здесь.
Он приподнял брови.
— Но…
— Это мое окончательное решение, — твердо произнесла Айрис. — Приятно было поговорить с вами, Дармаль.
И в этот миг под перчаткой запиликал коммуникатор.
— Извините, — сухо бросила Айрис и отвернулась.
Она откатила ткань, щелкнула ногтем по панельке, вызывая голограмму. И почувствовала, что ноги подкосились и что она вот-вот рухнет.
Голограмма развернулась быстро. И Айрис увидела их, Оллина и Лилиан. Лилиан страстно прижималась к Оллину всем телом, ее ногти впились в его спину. Кажется, они целовались — жарко, самозабвенно. Айрис видела Оллина со спины. По изображению побежала строка: «Он мой, не путайся под ногами. Мыши пора свалить с этой планеты куда подальше».
Айрис судорожно выдохнула и выключила голограмму. Перед глазами все кружилось, она оперлась о холодные каменные перила с ощущением, будто летит в бездонную пропасть и ледяной ветер хлещет по щекам, выбивает все то тепло, что она обрела с Оллином. Похоже, вот и закончилась ее красивая сказка. Наивно было рассчитывать, что она будет длиться и дальше.
Но как же больно. Как будто ножом исполосовали все внутренности. Сердце выдрали, и теперь в груди страшная, кровоточащая дыра, и по лохмотьям мяса стекают густые капли крови.
— Айрис!
— А?
Она поняла, что Дармаль все это время что-то ей говорил.
— Да что с вами? — недоуменно проговорил бог Рамелии. — Что вы там такого увидели?
«А ведь мне казалось, что то, что было ночью, — было настоящим».
Айрис с трудом вдохнула. В груди было так больно, что хотелось выть, царапать ногтями стены, разодрать себе лицо…
Как он мог так со мной? Почему? За что? А я ведь, на свою беду, успела влюбиться. Успела принять, успела захотеть сделать счастливым…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Ничего, — прошептала она, — со мной ничего.
И что же теперь делать? Она совсем не хочет видеть его, выслушивать ненужные оправдания.
Высший приподнял пальцами ее подбородок, но в этом жесте не было ничего интимного. Просто он хотел удостовериться, что она сейчас не упадет в обморок.
— Может, вам доктор нужен? — задумчиво спросил он. — Может, съели чего? Или выпили?
Айрис мотнула головой.
— Со мной все в порядке, — выдохнула она, сжимая кулаки.
А что будет завтра? Завтра он снова будет ее ласкать, а ей придется делать вид, что ничего не видела? Что ничего не было? Или, наоборот, объявит сухо, что выпишет компенсацию и отправит куда подальше из дворца…
Айрис посмотрела в глаза высшему. Интересно, у нее тоже со временем такие же будут?
И вдруг ее осенило. Решение оказалось куда проще, чем казалось.
— Знаете, я готова лететь на Эрфест и стать богиней, — сказала она. — Но у меня два условия.
— Какие же? — Он склонил голову к плечу.
— Я заберу своего ребенка и выращу его, это первое. И второе — мы вылетаем прямо сейчас. Немедленно.
— Как скажете. — Дармаль улыбнулся.
И в этой его улыбке уже не было прежнего тепла. В ней вообще не было ничего человеческого.
Глава 14
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ
Оллин несколько раз обернулся, глядя, как Айрис беседует с высшим. В груди царапалось раздражение — и оттого, что дядя так невовремя влез с делами, и оттого, что Дармаль так доброжелательно улыбается Айрис. Он не должен ей улыбаться. Он не должен с ней говорить.
Что за чепуха.
Они на Рамелии, в хорошо охраняемом дворце Делайнов. Дармаль не сделает Айрис ничего плохого, а сам он не может навсегда запереть ее в спальне. Так что придется мириться с тем, что и другие мужчины будут смотреть на его любимую, и не только смотреть, но и разговаривать с ней, отвешивая сладкие и пустые, точно сахарная вата, комплименты.
Но беспокойство оставалось. Он едва слушал, что говорил ему министр безопасности, лишь кивнул, давая добро на разгон демонстраций недовольных перспективой возврата имущества модификантам. Оллин пошарил взглядом по блестящей толпе приглашенных. Айрис не заметил, и от этого тело напряглось как сжатая пружина. Куда это она пошла с Дармалем? Зачем? Почему нельзя поговорить в общей зале?
К ним подплыла Лилиан. «Она даже платье надела змеиное, — пронеслось в мозгу Оллина. — Как есть прекрасная змея».
— Привет, — раздался рядом голос с обворожительной хрипотцой.
Он промолчал, думая о том, как бы поскорее отделаться и от дядюшки, и от кузины.
Лилиан растянула губы в совершенно неискренней, пластмассовой улыбке.
— Мне следует тебя поздравить, Артемис. Трон Рамелии — хорошая штука, тебе понравится.
Лайон быстро огляделся по сторонам.
— Прошу прощения, мне нужно отойти. А вы воркуйте, воркуйте…
Лилиан проводила его долгим и по-змеиному немигающим взглядом, затем пожала плечами.
— Извини. Не знаю, зачем отец так говорит.
— Вероятно, он мечтает видеть тебя женой правителя.
— Не уверена, что хочу именно этого, — хмыкнула Лилиан, — слишком много ограничений. То не делай, это не делай. Я от этого и так устала. Хорошо хоть могу теперь спокойно посетить доктора и не врать про анализы.
Оллин пожал плечами. Хорошо — и хорошо.
— Я рад, — коротко обронил он. — Пойду, пожалуй.
— Планшет верни. — В голосе Лилиан появилась капелька яда. — А то сперва отдашь, потом обратно не выпросишь.
— Хорошо. — Оллин подумал, что и впрямь надо бы вернуть вещь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Планшет лежал на столе в его кабинете и, верно, ничего страшного не случится, если они с Лилиан сейчас поднимутся туда… Ничего страшного не случится с Айрис.
Проходя через холл, он заметил, как Лилиан цапнула с подноса очередной бокал, наполненный светлым игристым. Самому Оллину эти напитки категорически не нравились. Или, быть может, он еще просто не привык жить чужой жизнью. За спиной трепетали обрывки разговоров. Оллин слышал, как многие обсуждают его первый закон. Кто-то говорил, что такая мера была неизбежна, кто-то выражал недовольство. Откровенно против не высказывался никто, да и было бы это глупо — поносить Делайна в его же дворце.
