Наездницы - Энтон Дисклофани

Хижины, мимо которых мы проезжали на обратном пути, были освещены горящими каминами. Я хотела разглядеть признаки нищеты, но не знала, на что нужно обращать внимание. Внезапно я разозлилась на родителей за то, что они всегда отгораживали меня от реальной жизни.

«Мама ошибается, меня надо принимать в расчет», – думала я. Я попыталась расслабиться и позволить звуку рассекаемого машиной воздуха убаюкать меня. Я кое-что значила. Меня звали Теодора Атвелл, и я кое-что значила для Джорджи Атвелла.

Глава пятнадцатая

Эта новость пришла от бывшей воспитательницы лагеря, которая теперь жила в Далласе, но продолжала дружить с Хенни. Семья Леоны потеряла все свои деньги. Мы только и слышали, что нефть ее отца прокисла, хотя понятия не имели, что это означает. Еще говорили, что теперь эта нефть стоит меньше питьевой воды. Это нам было понятно. «Они потеряли все», – сказала Хенни, но, похоже, даже ей эта новость не доставляла удовольствия.

– Где они будут жить? – спросила я у Сисси, когда мы, укутавшись в зимние халаты, шли в купальню.

Она покосилась на меня.

– Теа, им придется изменить образ жизни, а не жилище. Дом останется при них.

Когда мы вошли в купальню, я обвела помещение взглядом в поисках Леоны, которая иногда бывала здесь в это время, но увидела только стайку первогодок, Молли в их числе. Летом нас заставляли купаться через день, а зимой – раз в три дня. У миссис Холмс были высокие требования к гигиене.

Ожидая, пока Доуси наполнит мне ванну, я думала о том, каким образом жизни теперь придется довольствоваться Леоне. Она не сделала ничего дурного, ничего непростительного. Теперь она будет вынуждена покинуть это место. Ей придется отказаться от лошадей, во всяком случае от лошадей, подобных Кингу, который стоил целое состояние. Возможно, она не сможет поступить в женский колледж.

Доуси сделала знак, что ванна готова, и приняла у меня халат, когда я ступила в воду. После нескольких первых недель я избавилась от застенчивости. Доуси столько раз приходилось пробовать рукой воду, что ее кисть покраснела. Возможно, теперь Леоне придется в чем-то себя ограничивать, чего ей никогда не приходилось делать прежде, но она не станет служанкой, как Доуси. Она никогда не будет голодать. Наверняка у ее семьи найдется какой-нибудь богатый родственник, который сможет им помочь.

Жизнь Виктории, Леоны и остальных девочек, вынужденных уехать домой, конечно же, изменится. Вокруг них не будут роиться толпы богатых поклонников. Им придется проявить большую осмотрительность в выборе женихов. Все выпуски журнала «Лейдис Хоум Джорнал», которые присылали нам мамы, изобиловали статьями о подработках, с помощью которых женщины могли помочь семье: стирка, шитье и прочее. Меня это смешило. Как будто это могло помочь матери Леоны спасти утраченное состояние! Как будто тетя Кэрри смогла бы расплатиться с банком, удвоив площадь своего сада. То, что жены могут заработать хотя бы малую часть того, что теряли их мужья, было чистой воды вымыслом.

Я поняла, что нашим учителям, прежде внушавшим нам жалость ввиду того, что они не располагают такими же, как у нас, возможностями, на самом деле повезло. У мисс Брукс было ее жалованье, а также жилье и питание. Она целыми днями говорила о книгах, а не размышляла о том, как удержать свою семью на плаву. Наверное, сейчас они все радовались тому, что не обременены детьми.

Все последующие дни мы наблюдали за Леоной, ожидая, что она проявит слабость, что она дрогнет. Но ее поведение не изменилось. И постепенно мы, как это свойственно девчонкам, утратили интерес к ее истории. Если что и изменилось, так это то, что она стала держаться еще надменнее. Наблюдая за тем, как она верхом на Кинге играючи преодолевает препятствие за препятствием, непринужденно проходя весь маршрут, а затем покидает манеж, не удостаивая нас даже кивком, мы начинали сомневаться в том, что просочившиеся в Йонахлосси слухи имеют под собой хоть какое-то основание. Все же при виде Леоны мы вспоминали и о нашем шатком положении – весы судьбы могли качнуться в любую сторону. Если даже отец Леоны разорился, что говорить о наших отцах? А что будет с нами? Теперь этот вопрос постоянно темной тучей висел над нашими головами.

Однажды вечером Эва выключила свет в нашем домике, зажгла свечи и вытащила говорящую доску «уиджа», позаимствованную у кого-то из первогодок. Девчонки-первогодки просто помешались на этих досках. Из-за дождя и ураганного ветра мы не могли ездить верхом и целыми днями не выходили из помещения.

– Это запрещенная штука, – произнесла Гейтс, мельком взглянув на доску. – И к тому же ужасно глупая.

Тем не менее она вместе со всеми села в круг и осторожно коснулась кончиком пальца деревянного указателя в форме сердца. Мы сидели на вылинявшем восточном ковре, который лежал на полу посреди домика. Я рассеянно теребила его разлохматившийся край. Во всех домиках полы были застелены такими коврами. Я знала, что они дорогие, и размышляла о том, что мистеру Холмсу стоило бы их продать, чтобы оплатить обучение хотя бы одной девочки.

– Мой папа говорит, что это демонические доски, – произнесла со своей кровати Мэри Эбботт. – Не надо этого делать!

– О, Мэри Эбботт, – вздохнула Эва, – зачем так мрачно? Мы просто развлекаемся.

– Кого будем вызывать? – спросила Сисси.

– Мою бабушку, – предложила Эва. – Только она была такой скучной при жизни. Я не думаю, что смерть сделала ее более интересной.

– Эва! – воскликнула Гейтс.

Эва лениво приподняла брови и улыбнулась. Я подавила смешок.

– Как насчет тебя, Теа? – спросила Сисси. – Может, у тебя есть кто-то, кого ты хотела бы вызвать? Ты знаешь кого-нибудь, кто умер?

Этот вопрос отозвался в моем мозгу подобно звону колокола. Может, Джорджи умер? На мои глаза навернулись слезы. Но нет! В последнем письме мама написала, что он в порядке.

– Нет, – ответила я и через силу улыбнулась. – Мне никто не приходит на ум.

Сисси продолжала смотреть на меня, пытаясь встретиться со мной взглядом.

– Как насчет бывшей воспитанницы Йонахлосси? – предложила я, чтобы нарушить тишину.

– Какой именно? – спросила Гейтс.

Она сидела очень целомудренно, сложив ноги так, как нас учили на уроках этикета на тот случай, если мы попадем в ситуацию, когда не будет стульев.

– Летти Симс, – сказала Эва. – Это девочка, из-за которой нам не разрешают плавать в озере. Она утонула, – пояснила она.

– Когда? – спросила я.

– В прошлом веке, – ответила Сисси. – Давно. – Она ободряюще улыбнулась. – Очень давно.

Я улыбнулась в ответ, давая ей понять, что со мной все в порядке. В свете свечей Сисси выглядела очень таинственно. Впрочем, то же самое можно было сказать обо всех нас. Я не была настолько впечатлительной, чтобы меня мог испугать рассказ об утонувшей в прошлом веке девочке.