Украсть у президента - Гриньков Владимир Васильевич

Горецкий промолчал.

– Ты видел его сестренку, – сказал Калюжный. – Можешь оценить. Как думаешь, действительно у нее и у Ведьмакина один и тот же диагноз?

– Не уверен, – осторожно ответил Горецкий.

– Да? – будто бы даже удивился генерал.

Но это не удивление было, а такое предложение обосновать свое мнение.

– Что у них общего? – сказал Горецкий. – Проблемы с памятью. Но причины патологии могут кардинально различаться. От врожденной патологии до физической травмы. Там множество причин.

– Слава, покажи ему фотографии, – попросил Калюжный.

И Корнышев перевернул до сих пор лежавшие оборотной стороной кверху фотографии, которые разволновавшийся с самого начала разговора Горецкий не заметил. Просто внимания не обратил.

– Бери-бери, – подсказал Горецкому Калюжный.

Горецкий боялся, что у него будут дрожать руки, и фотографии просто придвинул к себе, разложил их веером, после чего руки спрятал под столом, склонился над снимками.

На всех фотографиях были Ведьмакин и Женя. Явно не Кипр. Очень похоже на Москву. Снимки делались со значительного расстояния. Слежка? Кто следил? Женю Горецкий сразу узнал, но поначалу вида не подал, и только когда дело дошло до снимка, где Женя была сфотографирована крупным планом, Горецкий протянул изумленно:

– Ба-а-а! Вот так номер!

Изумление далось ему очень легко. Потому что эти шпионские фотографии действительно его поразили.

– То-то, я смотрю, на этих фотографиях лицо вроде как знакомое, – сказал Горецкий. – Не Ведьмакин, в смысле, а женщина. Но мелко снято. Я сразу даже глазам не поверил. А тут вот смотрю…

Он взял в руку фотографию, на которой была Женя.

– Как это понимать? – спросил Горецкий. – Они знакомы?

– Эта женщина – близкая подруга Вани Алтынова, – сказал Корнышев.

И вновь изумление Горецкого оказалось абсолютно правдоподобным. Потому что он только что получил подтверждение собственной правоты. Корнышев, где-то там на Кипре копавший, выполнявший свою часть работы, раскопал и преподнес на блюдечке бесспорное доказательство сформулированной Горецким теоремы. Горецкий говорил, что Женя Нефедова и Ведьмакин связаны между собой. Только что Корнышев добавил к этому, что Женя Нефедова – это подруга Ивана Алтынова. Про некую Женю Корнышев еще раньше говорил. А сейчас предоставил фотографии. Доказал теорему. Цепочка замкнулась.

– Но ошибки быть не может? – позволил проявиться своему изумлению Горецкий. – Снимки эти – откуда? Это не фотомонтаж?

– Нет, – покачал головой Корнышев.

Конечно нет. Кто бы сомневался.

– Наш Ведьмакин, – сказал Корнышев. – Еще когда он был настоящий Ведьмакин, а не шофер Иванов, когда у него с черепушкой еще все было в порядке, лично отвез эту женщину на квартиру к твоему приятелю. Она никакая ему не сестра, Илья. Твоего приятеля надо брать за жабры.

– Ну что же, – дрогнул Горецкий. – Надо – значит надо!

Метнул взглядом в Калюжного.

– Ты не психуй, – посоветовал генерал, чутко уловив его состояние. – Ты на работе. Знаешь, как говорят? Это бизнес, тут ничего личного.

Горецкий в ответ нервно пожал плечами.

– Мы бы его уже привезли, – сказал Калюжный. – Но решили без тебя не действовать.

– А я-то что?

– Мы его с первой секунды берем в оборот и колем до сознанки, – сказал Калюжный. – Но надо, чтоб он сразу поплыл. Нам время дорого. Я тут подумал… На тебя ложится задача быстро ему объяснить, что лучше сразу все рассказать. Ну, попугай его немножко. Скажи, что будет больно, если он артачиться начнет. Что ты ему, конечно, друг, но помочь теперь можешь только этим советом, а больше уже ничем не поможешь. На людей это здорово действует – когда они свое одиночество и свое бессилие ощущают.

Дрогнуло сердце Горецкого.

– Да ты спокойнее! – поморщился генерал.

– Может быть, ему позвонить предварительно? – предложил Горецкий. – Договориться о встрече.

– Да ты что? – неприятно удивился генерал. – Так не делается! Брать человека надо тепленьким. Он тогда в шоке – и с ним что хочешь можно сделать.

Поехали несколькими машинами. До дома Глеба не доехали, рассредоточились по прилегающим улицам, и уже с разных направлений должны были выдвигаться к дому Глеба.

Горецкий был в одной машине с Корнышевым. Корнышев посмотрел на него, оценил:

– Неважно выглядишь!

– А ты бы как выглядел? – отмахнулся Горецкий.

Вышли из машины. Корнышев стрелял по сторонам настороженным взглядом и отчего-то был похож на сторожевого пса.

– Я не помню, у него дверной глазок есть? – спросил Корнышев.

– Я тоже не помню. Кажется, есть.

– Один встанешь под дверь. Позвонишь. Скажешь, по срочному делу. А когда он дверь откроет – тут голову береги, через тебя полезем в дом.

Движения у Корнышева были резкие, будто он уже был в схватке.

Горецкий только кивнул в ответ с хмурым видом.

У дома Глеба людей из ФСБ не было видно, и только скользнув взглядом по припаркованным у подъездов автомобилям, Горецкий обнаружил силуэты ждущих кого-то «пассажиров». И в подъезде Глеба, когда туда вышли Корнышев и Горецкий, тоже были свои. Быстро поднялись к нужной квартире. Горецкого оставили напротив входной двери, остальные распластались вдоль стен. Корнышев сделал знак рукой. Горецкий нажал кнопку звонка. За дверью была слышна переливчатая трель. Горецкий в ожидании того момента, когда ему откроют дверь, скучающе поднял глаза к потолку, потом будто невзначай скользнул взглядом по людям у стены и увидел оружие в их руках. Суетливо потянулся к звонку и повторно нажал кнопку. Все та же тишина.

– Глеб! – позвал Горецкий.

Его голос отразился от стен и эхом скатился вниз по лестнице. Шорох за дверью, но не в квартире Глеба, а в соседней.

– Глеб! – повторил свой призыв Горецкий.

Дверь соседней квартиры приоткрылась, выглянула смуглая девчушка, и тут же один из прибывших с Горецким людей отлип от стены и ввалился в соседскую квартиру, втолкнув перепуганного ребенка в черную пасть темного коридора. Снова стало тихо, и по-прежнему ни звука не доносилось из квартиры Глеба.

Корнышев показал было Горецкому свой мобильник (позвони, мол), но тут снизу пришел один из технарей команды, «слухач», и сказал хотя и негромко, но никого не опасаясь:

– Кажется, там пусто. Никаких звуков.

Значит, они уже успели прослушать квартиру Глеба через его стационарный телефон.

Корнышев дал знак. Снизу тут же принесли пилу-«болгарку», стали вскрывать металлическую дверь Глебовой квартиры. В это время из соседней квартиры вышел сотрудник с заплаканной девчонкой, сообщил:

– Девчонка говорит, что уехали.

– Когда? – мрачно уточнил Корнышев.

– Вчера днем.

Горецкий смотрел на девчонку взглядом строгого папаши.

Визжала «болгарка», летели искры. Дверь вдруг повалилась из проема, ее подхватили, отставили в сторону, люди с оружием бросились вглубь квартиры, Корнышев с ними, Горецкий прошел следом и в самой большой комнате застал своих сослуживцев – разгоряченных ожиданием схватки, но уже понявших, что добыча ушла.

– Куда он мог деться? – глянул на Горецкого Корнышев.

Горецкий пожал плечами.

– Звони ему на мобильный! – распорядился Корнышев, подзывая жестом технаря.

Будут засекать Глеба по его сотовому. В условиях городской застройки местонахождение Глебового мобильника определят с точностью плюс-минус двести метров. Если только его мобильник включен.

Горецкий послушно набрал номер мобильного телефона Глеба. Корнышев смотрел выжидательно. Горецкий услышал в трубке равнодушно-механическое: «Телефон абонента временно отключен или находится вне зоны действия сети», передал свой мобильник Корнышеву, тот послушал, выругался и жестом показал «слухачу»: отбой, тут ничего не получится.

– Думаешь, он исчез? – спросил Горецкий.

– Откопаем этого жука навозного, – процедил раздосадованный Корнышев. – Никуда не денется.