Ночная смена - Энни Краун

Это слишком хорошо. Слишком. Давление невыносимо и восхитительно, и когда он проникает в меня, я чувствую, как каждый дюйм его идеального члена протискивается внутрь. Мои бедра напряжены и дрожат, пальцы ног скрючены, одной рукой я крепко сжимаю его запястье — очарованная ощущением, как работают мышцы и сухожилия под кожей, когда он играет с моим клитором, а другой отчаянно схватила бицепс, плечо, темные растрепанные волосы. Что угодно, чтобы удержаться, пока волна поднимается все выше и выше.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

— Давай, — говорит он. — Ты сможешь это сделать. Я держу тебя.

Моя спина выгибается. Пресс сокращается. Ногти впиваются в его кожу.

— Винсент! — выдыхаю я.

Все дело в зрительном контакте.

Его руки, член и ободряющие слова довели меня до точки невозврата, но я, как уже поняла, мягкая и сентиментальная сука. Итак, все дело в очаровательных карих глазах Винсента, которые засветились нежностью, смыкаясь с моими, что толкает меня через край.

Ноющее давление внизу живота сжимается, а затем, внезапно, взрывается.

Веки трепещут и грозят захлопнуться, но я заставляю их оставаться открытыми. Мне нужно увидеть Винсента. Нужно, чтобы он наблюдал, как я буду кончать. И Винсент — моя опора, якорь, парень, который всегда держит дверь открытой для меня и дает больше, чем, как когда-либо думала, я заслуживаю — держит меня, когда я распадаюсь на части и снова собираюсь воедино. Последствия оргазма оставляют меня вялой и задыхающейся.

Но он не прекращает толкаться.

Глупый, бескорыстный, угождающий людям ублюдок. Он собирается убить меня.

Я стону и поднимаю голову, чтобы сказать, что на самом деле нет необходимости быть таким усердным, но потом замечаю маленькую морщинку страдания между его бровями. Он продолжает поглядывать вниз, туда, где соединяются наши тела, как будто пытается что-то рассчитать, точно рассчитать время. Я ненавижу это. Ненавижу, что он занят чем-то другим, кроме наслаждения собой. Кроме того, я думаю, он планирует выйти из игры и к черту это.

— Не надо, — говорю я.

Винсент моргает, глядя на меня, ошеломленный, но решительный. Я хочу запомнить его таким навсегда.

— Я кончу, — говорит он. — Все в порядке. Я близко. Я кончу…

В его голосе слышится едва заметная нотка нежелания. Он пытается скрыть это, но я слышу.

Мило, что он пытается быть таким внимательным, но, если думает, что я собираюсь позволить пожертвовать этим, потому что он чувствует себя виноватым, прося о том, чего действительно хочет — я убью его. На нем презерватив. Нина и Харпер с радостью оплатят мой план «Б» из-за явной ненависти к неожиданной беременности. Мы с Винсентом ведем себя как ответственные взрослые, а ответственным взрослым нужно немного пожить. Итак, я протягиваю руку через широкую часть рельефной спины и сжимаю его плечи. Это движение заставляет Винсента наклониться, прижимая наши тела ближе и позволяя использовать его впечатляюще крепкую внутреннюю силу в качестве рычага, чтобы приподнять бедра. Я встречаю его следующий толчок с такой силой, что трещат кости.

— Не надо, — повторяю я.

В глазах Винсента вспыхивает понимание. Он прерывисто втягивает воздух.

— Холидей.

Это еще одно предупреждение. И снова я решаю проигнорировать это. Я скрещиваю лодыжки на задней стороне бедер Винсента, крепко обхватываю его за талию и смотрю прямо в глаза, напрягая уставшие мышцы со всей оставшейся силой.

— Внутрь меня. Войди в меня, Найт.

— Срань господня, — говорит он, задыхаясь и начинает толкаться. Он повторяет эти два слова снова и снова, как мантру, когда лоб прижимается к моему. И затем он целует меня — небрежные, рассеянные касания губ на моей влажной от пота коже, а затем голодное проникновение языка в задыхающийся рот — пока я провожу ногтями по его волосам с утешением, любовью и… чем-то, чему пока не могу дать названия.

— Это твое, — шепчу я. — Это твое, это твое.

Я твоя.

Винсент обхватывает рукой одно из моих бедер и прижимает его к своей талии. При следующем толчке я с болезненной ясностью осознаю, что давление нарастает снова. Сейчас все по-другому — менее остро, но глухо и глубоко, что немного пугает. Мне всегда требовалась целая вечность, чтобы достичь второго оргазма. Я почти всегда откладываю это на потом, потому что переход к следующему занятию требует слишком больших усилий и заканчивается в промокшей от пота пижаме и сведенными судорогой запястьями.

Но это другое. Думаю, новый оргазм действительно мог бы прийти снова.

Винсент, должно быть, видит это на моем лице, потому что его глаза загораются.

— Еще один, — говорит он, не сбавляя темпа. — Дай мне еще один, Холидей.

— Я не могу…

— Да, ты можешь.

Его слепая уверенность в своей способности довести меня до оргазма могла бы привести в бешенство, если бы это не было так чертовски горячо. Я протягиваю руку, чтобы ущипнуть его за сосок. Винсент легко ловит мою руку и опускает ее между нами, прижимая ладонь к низу живота, чтобы я могла чувствовать его внутри себя, пока он ласкает мой сверхчувствительный клитор подушечкой большого пальца.

Я не могу пошевелиться. Я придавлена потным, раскрасневшимся, тяжело дышащим парнем, который, очевидно, собирается завоевать золотую олимпийскую медаль, доведя меня до второго оргазма, и я не в силах остановить его.

Я действительно, действительно не хочу, чтобы он останавливался.

— Подожди, — всхлипываю я, выгибаясь под прикосновениями. — Винсент…

— Позволь этому случиться, — говорит он. — Я говорил тебе, Кендалл. Я люблю, когда ты в беспорядке.

— Отвали…

И тогда я кончаю. Снова. Точно так, как он и говорил.

Если первый был ударом молнии, то этот — раскат грома. Нет быстрого всплеска или внезапного ослабления. Накатывающее давление растет и растет, а затем, почти мягко, перетекает через некую не отмеченную переломную точку. Но возникающий в результате поток, который проходит рябью по телу, совсем не нежный. Он такой интенсивный и глубокий, что я на мгновение теряю всякий контроль над своим телом. Кажется, я всхлипываю. Кажется, между ног разливается тепло. Кажется, я так крепко сжимаюсь вокруг Винсента, что он выкрикивает мое имя, словно призыв. Покачивая бедрами и издавая низкий рык, он следует по краю, бедра прижимаются вплотную к моим, в то время как член пульсирует, прежде чем рухнуть на меня сверху.

Винсент дает всего мгновение, чтобы оценить всю тяжесть его веса, к тому же сокрушительного, прежде чем обхватывает одной рукой мою поясницу и переворачивает нас так, что я оказываюсь распростертой на влажной от пота груди. Я чувствую, как эхо собственного сердцебиения отдается между ног.

В