Молот и крест - Гарри Гаррисон

Вульфхир тоже смотрел на уходящую колонну.

– Кое-кто из кровожадных волков ушел, – сказал он. – Если бы они ушли раньше, может, нам не понадобилось бы договариваться с остальными. Но теперь они за нашими воротами. – Он говорил на латыни, чтобы посторонние не поняли.

– В эти тяжелые дни испытаний мы должны жить мудростью змеи, – ответил на том же языке Эркенберт, – и хитростью голубки. Но наши враги: и те, что в городе, и ушедшие – могут быть побеждены.

– Тех, что внутри, я понимаю. Их сейчас меньше, и с ними можно снова сразиться. Не мы, из Нортумбрии, будем сражаться с ними. Короли юга: Бургред из Мерсии, Этельред из Вессекса. Поэтому мы послали изувеченного тана в Восточную Англию подвешенным между двумя пони. Он покажет королям юга, кто такие викинги, и пробудит их дремлющий дух.

– Но каковы твои планы, Эркенберт, относительно ушедших? Что мы можем с ними сделать посреди зимы?

Маленький дьякон улыбнулся.

– Те, что ушли, нуждаются в пище. Грабители с севера привыкли отбирать ее. Но каждый кусок, который они отбирают, лишает еды детей, а до весны еще далеко. Даже мужики в таких условиях будут сражаться.

– Я позаботился, чтобы об их приходе стало известно заранее.

Нападения начались, как только стемнело и кончился короткий зимний день. Вначале всего лишь небольшие задержки: крестьянин появлялся из-за дерева, бросал камень или выпускал стрелу и тут же убегал, даже не посмотрев, попал ли он. Потом небольшая группа подошла поближе. Викинги сняли луки, постарались сохранить тетивы в сухости, начали отстреливаться. Или укрывались за щитами, пропускали стрелы и выкрикивали оскорбления и насмешки, приглашали врага остановиться и сражаться. Потом один, раздраженный, бросил копье в фигуру, подошедшую слишком близко, промахнулся и с бранью вышел из строя, чтобы подобрать копье. На мгновение его скрыл снежный вихрь. Когда прояснилось, его нигде не было видно. С трудом его товарищи по экипажу остановили колонну, и группа из тридцати человек отправилась на выручку. Они вернулись с телом, раздетым и изуродованным, и тут в них снова полетели стрелы из полутьмы уходящего дня.

Теперь колонна вытянулась на дороге почти на милю. Капитаны и кормчие с проклятиями и толчками заставили построиться в более тесную и короткую линию, с флангов лучники, телеги в центре.

– Они не могут нам повредить, – ревел Бранд, повторяя много раз одно и то же. – У них только охотничьи луки. Кричите и бейте в щиты; они тут же обмочатся и убегут. Раненых в ноги сажайте на пони. Сбросьте хлам с телег, если понадобится. Но двигайтесь, не останавливаясь.

Скоро английские крестьяне поняли, что они могут делать. Враги тяжело нагружены, закутаны. Они не знают местность. А крестьяне знают каждое дерево, куст, тропу и полоску грязи. Они, освободившись от плащей, легко подбегали, били и убегали снова, прежде чем враг успевал высвободить из-под плаща руку.

Спустя какое-то время один из военных предводителей деревни организовал больший отряд. Сорок-пятьдесят крестьян появились с западного фланга колонны, дубинами и ножами свалили нескольких викингов и потащили тела, как волки добычу. Викинги в ярости устремились за ними, подняв щиты и топоры. А когда с проклятиями возвратились назад, никого не поймав, увидели остановившиеся телеги и зарубленных топорами волов. Фургоны раскрыты, и груз раненых больше не груз, а снег уже начал заметать пятна крови.

Бранд, как ледяной тролль, носился из конца в конец колонны. Он повернулся к оказавшемуся рядом Шефу: – Они считают, что мы погибли, – рявкнул он. – Но станет светло, и я им преподам урок, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни.

Шеф смотрел на него, убирая снег с глаз.

– Нет, – сказал он. – Ты думаешь как карл, карл Армии. Но Армии больше нет. И мы должны перестать думать как карлы. Думать надо, как последователи Отина, организатора битв. Ты ведь таким меня считаешь?

– И каковы будут приказы, маленький человек? Маленький человек, ни разу не стоявший в боевой линии?

– Созови капитанов, всех, кто услышит. – Шеф начал быстро чертить на снегу.

– Мы пройдем через Эскирк, вот здесь, прежде чем станет много снега. Сейчас мы в короткой миле севернее Риколла. – Кивки, понимание. Район вокруг Йорка хорошо известен, здесь проходили основные рейды.

– Мне нужна сотня отборных воинов, молодых, легких на ногу, еще не уставших. Им нужно пройти вперед и захватить Риколл. Пусть возьмут несколько пленных – они нам понадобятся, остальных прогонят. Там мы проведем ночь. Там всего пятьдесят хижин и церковь. Но если потеснимся, сумеем все укрыться на ночь.

– Еще одна длинная сотня разобьется на четыре группы и пойдет с флангов – впереди и сзади. Англичане не станут нападать, если поймут, что их могут изрубить. Пусть сотня идет без плащей и греется на бегу. А остальные просто идут вперед и тащат телеги. Как только доберемся до Риколла, с помощью телег закрыть все проходы между хижинами. Все мы и быки – внутри кольца. Разведем костры, поставим палатки. Бранд, отбери людей, пусть начинают.

Два напряженных часа спустя Шеф сидел за столом в зале длинного дома тана Риколла и смотрел на престарелого седого англичанина. Дом был забит викингами, они сидели на корточках или лежали на полу, становилось жарко, их промокшая одежда парила. Как и было приказано, никто не обращал внимания на происходящее.

Между двумя говорившими на грубом столе стоял кувшин с пивом. Шеф глотнул пива, посмотрел на человека перед собой: похоже, тот не потерял рассудка. На шее у человека железное кольцо.

Шеф протянул ему кружку.

– Ты видел, как я пил, и знаешь, что это не яд. Давай, пей. Если бы я хотел повредить тебе, были бы другие возможности.

Глаза тролла расширились, когда он услышал беглый английский. Он взял кружку, сделал большой глоток.

– Кто твой господин? Кому ты платишь налог?

Прежде чем заговорить, тот прикончил пиво.

– Большей частью земли владеет тан Эднот, он подчиняется королю Элле. Тан убит в битве. Остальное принадлежит черным монахам.

– Ты платил налог в последний Михайлов день? Если нет, надеюсь, ты припрятал деньги. Монахи жестоки с неплательщиками.

Тень страха, когда Шеф заговорил о монахах и их наказаниях.

– Если на тебе ошейник, ты знаешь, как поступают монахи с беглецами. Хунд, покажи ему свою шею.

Хунд молча снял подвеску Идунны и протянул ее Шефу, потом отвел воротник рубашки и показал мозоли и рубцы, образовавшиеся от ошейника.

– Были тут беглецы? Люди, говорившие об этом? – Шеф взвесил в руке подвеску, вернул ее Хунду. – Или с такими. – Он указал на Торвина, Вестмунда, Фармана и других жрецов, теснившихся поблизости. Повинуясь его жесту, они молча показали свои символы.