Тени возвращаются - Линн Флевелинг

— Нет! — Алек безуспешно пытался вывернуться из рук охранников, но те уже знали все его уловки и без особых усилий уложили его на спину и зажали ему нос, а Ихакобин склонился над ним со своей трубкой.

Глава 26. Гордость

СЕРЕГИЛ понятия не имел, как долго находился под действием одурманивающих лекарств, которыми пичкал его Илар, но когда он наконец очнулся в своей холодной каморке, то почувствовал зверский голод и дикую жажду. Все его ребра снова можно было пересчитать. Постель была мокрой и провоняла мочой. "Ну да, это я сам, кто же ещё", — подумал он обреченно.

Возле кровати стоял деревянный кувшин. Он склонился над ним и принюхался. Вода. Стараясь не думать о том, что в неё могли подсыпать что угодно, он сделал несколько больших глотков. Вода была несвежей, однако прохладной и прекрасно смочила пересохшее горло.

Следующее, чем он занялся, это постарался избавиться от грязной постели. Он скатился с неё и перебрал одеяла, стараясь выбрать то, что почище, и воспользовался уголком, чтобы обтереться водой, наклонившись над кувшином. Там, где кожа соприкасалась с нечистотами, она была воспаленной. Обернувшись пропахшим плесенью одеялом, он уселся в углу и уставился на дверь. Пятно света на стене, расчерченное клетками решетки, показывало, что уже далеко за полдень. Быть может, Алека уже нет в живых…

Серегил вцепился в одеяло, прикидывая, какова вероятность такого. Что бы ни называлось этим словом — рекаро — главным компонентом, по-видимому, была кровь Алека. Не было секретом, что пленимарские некроманты для своего нечистого колдовства всегда предпочитали кровь фейе, принося этим большие доходы работорговцам. Да и сам алхимик разве не то же сказал, упомянув, что боктерсийская кровь наиболее пригодна для создания драгоргосов? Чья же жизнь пошла в уплату за то, что им удалось их подкараулить в Ауренене?

Но алхимик же утверждал, что не имеет никакого намерения убивать Алека. "Мой драгоценный перегонный куб, творящий для меня чудеса".

Серегил задрожал. Покуда я жив, этому не бывать!

Собравшись с духом, он поднялся, и, опираясь о стену осторожно прошелся по комнате, пробуя свои силы. У него дико кружилась голова, а ноги подкашивались. Такой развалиной мне не вырваться отсюда!

Пока его держали наверху в той комнате, где он набирался сил, и с Алеком, насколько ему было известно, и алхимик и Илар обращались неплохо, он ещё мог выжидать. Но не теперь, когда он знал, что Алек так близко, и когда снова оказался там, от чего ушел: беспомощный калека, загнанный в ловушку в этой клетке безо всякой надежды выбраться вон. Не собрался ли Илар на сей раз уморить его голодом? Хотя непохоже. Это был бы слишком быстрый конец, а он, кажется, имел намерение растянуть удовольствие от уничтожения Серегила.

"Ты бывал и в худших ситуациях", — уговаривал он сам себя снова и снова, но был слишком подавлен, чтобы много размышлять об этом. Что ж, по крайней мере, он не истекал больше кровью, и все кости его пока что были целы. Это был добрый знак, хотя после слов Илара оставалось лишь гадать, как долго такое продлится. В данный момент будущее рисовалось в самых мрачных тонах.

Он затосковал по Зориель. Она так хорошо ухаживала за ним, так волновалась, даже не побоялась послать катмийку, чтобы разузнать о нем. Он рассеянно теребил грязные волосы. Чтобы выбраться из этой злосчастной тюрьмы, ему придется призвать на помощь всю свою сообразительность. Драться с Иларом было делом безнадежным. Этого ублюдка сопротивление лишь раззадорит. Нет, настало время придумать новую тактику, и как можно быстрее.

— Ну же, Рания, не хочешь ли навестить меня ещё разок, моя дорогая? — прошептал он в сгущающиеся сумерки. Это был бы не первый раз, когда он воспользовался бы слугой, как ключиком к замочку. Однако, едва окончательно стемнело, вместо Рании в его комнате появился Илар, и на сей раз его сопровождала охрана. Серегил не пошевельнулся в своем углу. У него было достаточно времени продумать разные варианты.

Один из охранников принес табурет и повесил фонарь над дверью. Другой притащил поднос, и рот Серегила тут же наполнился слюной от аромата супа, приправленного луком и специями.

Илар сел и с неприкрытым удовольствием оглядел Серегила:

— Не спится, я вижу. Надеюсь, голодовка сбила с тебя спесь?

— Полагаю, что да, — ответил Серегил, прикидываясь слабее, чем был на самом деле: — Прошу тебя, скажи, что с Алеком?

— Кажется, илбан Ихакобин снова готовит его для создания очередного рекаро.

— Ещё одного? — Серегил прикрыл глаза, стараясь не поддаваться накатившей панике.

— Да. Первый оказался никуда не годным, — ответил Илар, наслаждаясь его обеспокоенным видом.

— Я хочу вызволить его, — сказал Серегил. — Может ли хоть что-то склонить тебя на мою сторону?

— О боже, ты непостоянен, как морской бриз, — съязвил Илар: — И с чего бы мне заключать с тобой сделку?

— Никаких сделок, — ответил Серегил: — Я готов пойти на всё, что захочешь — на любую пытку, какую ты придумаешь, только не позволяй убить его.

— Должно быть, ты считаешь меня совершенным глупцом, хаба. Уверяю тебя, я не дурак. Я знаю, что в ту же секунду, как я повернусь к тебе спиной, ты снова попытаешься придушить меня или сбежать. И скорее всего вместе с ним.

— Думаешь, я смог бы оставить Алека подыхать здесь?

Илар задумался на мгновение.

— Полагаю, что нет, но мне действительно трудно поверить в твою столь внезапную перемену ко мне.

— Клянусь тебе, Илар… илбан. Любовью, которую ты когда-то испытывал ко мне, и любовью, которую я испытываю теперь к Алеку.

— Наши с тобой слова ничего не значат, хаба.

Серегил собрался с духом, запрятал подальше свою гордость и пополз к Илару на четвереньках, роняя одеяло.

— Это что ещё такое?

Серегил замер возле него, целуя ногу, обутую в туфлю, и так и остался стоять, прижавшись к ней лбом:

— Возьми мою жизнь в обмен на его, илбан. Прошу, умоляю, моя жизнь — за его.

Илар схватил Серегила за волосы, больно впившись пальцами в его затылок.

— Берегись, хаба. Я беспощаден, если ты предаешь меня.

— Мою жизнь за его, — снова прошептал Серегил.

— Ты же знаешь, что он не принадлежит мне. Как я могу его спасти?

— Но твой хозяин слушает тебя. Пока Алек остается в живых, я буду служить тебе.

— Ты в любом случае станешь служить мне.

— Я буду служить безропотно.

— Очень интересная мысль, хаба, и я, пожалуй, подумаю над этим.

Он отпустил Серегила и пнул его от себя подальше, затем грубо сказал:

— Пошел вон, от тебя дурно пахнет.