Разожги мой огонь (СИ) - Май Татьяна

Глава 38

— Я тебя, Вея, предупреждал: обманешь, за то поплатишься, — голос Морока под сводами зала прогрохотал.

— Пусти, тьма тебя забери! — прохрипела Метелица.

— Она и так всегда со мной, — усмехнулся охранитель сумрака. — А теперь правду говори: из-за ревности решила моими руками Редрику отомстить?

— Тебе помочь хотела, да, выходит, зря! Все вы неблагодарные!

— Лжешь, вижу. Я ложь чую.

— Девка умереть должна была!

— Должна? — усмехнулся Морок. — В толк не возьму: с чего ей умирать? Хворой не выглядит.

— От тоски бы зачахла, когда узнала, что любимый ее погиб!

— Вот мы до сути и добрались, — оскалился почти охранитель сумрака. — Уж прости, что твоих ожиданий не оправдал.

— Морок! — крикнули Редрик с Лютом в один голос, но тот не обернулся даже, только тьма подступила к границам колодца, запрещая дальше идти.

Редрик руками повел, всколыхнулось пламя, Лют грозу с дождем призвал, да только отчего-то ни вода, ни огонь не могли совладать с тьмой, что плотным пологом колодец заволокла.

— Раз на обман добровольно пошла, имей смелость и ответить. — Морок пальцы разжал, охранительницу снегов черные руки тьмы обвили и утянули к взметнувшемуся Изначальному Огню.

Я повторно ахнула, к Редрику прильнула, спрятала лицо у него на груди, чтоб не видеть. Он меня к себе прижал так крепко, аж помстилось — внутри что-то хрустнуло.

— Морок, что ж ты натворил… — донесся словно издалека голос Люта.

Заклокотало что-то, заурчало, будто зверь огромный чем давился. Слышала, как Огневик протрещал: «Того-самого!», а пес Люта заскулил протяжно.

Вновь ударил призванный Лютом гром, я голову подняла, когда крупные капли дождя по голове начали бить. Да только не под силу было охранителю грозы потушить Изначальный Огонь. А с колодцем и впрямь неладное творилось: Изначальный Огонь то вспыхивал, выбрасывая снопы ярких искр, то замирал, и тогда снег из него начинал лететь. По залу обрядовому жар вперемешку с холодом проносился. Словно боролись две стихии, да никак определить не могли, кто из них сильнее. Морок, покачиваясь под куполом зала в руках тьмы, на все это взирал едва ли не равнодушно. Только по смуглому лицу зловещие тени пробегали.

— Неужто… — Редрик проговорил.

Огненные змеи все медленнее стали поднимать яркие головы, все неспешнее отплясывал свой древний страшный танец огонь. И не приметила, когда заместо пламени из колодца ледяные стрелы поднялись, в сердце которых алые змеи пунцовели. Раздался треск, какой бывает, когда на наледь зимой ступишь, а следом и колодец в один миг обледенел. Изначальный Огонь — гроза всех девиц незамужних — покрылся льдом. Сей же час и все огни в обрядовом зале погасли, темно стало, как ночью. Только Огневик и не давал полностью во мраке утонуть.

— Ай! — вскрикнула, ощутив, как боль руку начала глодать со страшной силой. С тех самых пор, как самовольно в селение ушла с подругой повидаться, такого не случалось.

— Лисса, — хрипло Редрик проговорил, а в следующий миг и сам воздух сквозь плотно сжатые зубы со свистом втянул.

— Метка… — прошептала, увидев, как исчезают огненные завитки, до того предплечье украшавшие. Вспыхнули они и сгинули, будто их никогда и не было.

Редрик руку мою взял, прохладными пальцами до кожи дотронулся.

— Как же так, Редрик… И твоя метка брачная пропала…

— Хозяин, хозяйка, это что ж, того-самого… — протрещал Огневик растерянно.

Редрик ответить не успел, вскрикнул вдруг, упал на колени, словно боль непереносимую испытывал. По телу его огненные дорожки побежали — яркие, злые, будто кто пламя по крови запустил, подсветил ее под кожей. Точно такие отметины в брачную ночь руки Редрика украшали. Но тогда-то перед обрядом дело было, а сейчас отчего?..

— Редрик, любимый! — опустилась рядом с ним, обвила руками, ощущая боль, что он испытывал, как свою собственную. Поняла: ежели умрет, и мне без него жизни не будет. Не вынесу. Лягу рядом и умру в тот же миг. — Ты что сделал⁈ — крикнула Мороку сквозь слезы, чувствуя, как тело Редрика огнем жжет.

Морок в клубах тьмы рядом опустился.

— Подожди слезы лить, девица.

— Умирает он! Неужто не видишь?

— Рано ты его хоронить решила, — усмехнулся Морок. — Говорю же: обожди чуток.

Удивилась, что и Лют стоит молча, не призывает Морока помочь, да и сам не торопится, только хмурится все сильнее.

— Лисса…

Обхватила потное лицо Редрика ладонями, он мои запястья своими руками сжал, голову поднял, и тут увидела, что в глазах его больше нет огненных искр. Как и в волосах.

— Лисса, — повторил Редрик тихо. Сам дышал с хрипом, будто в гору бежал.

— Редрик…

— Огонь… ушел он. Не чувствую его больше. Внутри. Совсем.

— У тебя глаза цветом теперь, как ягоды бузины, — улыбнулась сквозь слезы, взяла прядь волос, пропустила меж пальцев. — И волосы черные совсем. Как же такое возможно-то…

— Неправильно это! — Лют вперед выступил, пес его зарычал. — Кто тебе, Морок, право дал жизнями охранителей распоряжаться? Зря ты то удумал. Другие, как прознают, быть беде!

— Не суди меня, охранитель грозы, — отмахнулся Морок, — а если у кого ко мне какие жалобы есть, пускай прилетают и в лицо высказывают. Да и не умер никто.

— А Метелица?

— Убьешь ее, как же, — усмехнулся.

— А это что? — Лют на колодец обледеневший указал.

— Заточение, — дернул плечами охранитель сумрака. — Пускай посидит, о своем поведении подумает. Глядишь, поубавится спеси.

— Госпожа Метелица сама говаривала, что лед завсегда огонь победить сможет, — вставил свое слово Огневик, но его никто не слушал.

— Редрик, — не унимался Лют, — ты хоть понимаешь, что теперь обычным человеком стал?

— Обожди, друже, — Редрик поднялся, меня за собой увлек. — Как ты сделал это? — недоверчиво спросил Морока, потирая место, где метка брачная была.

— А это так уж и важно?

— Скажи, — велела я, все еще поверить не в силах.

Морок притворно вздохнул.

— Не могу устоять, когда девица просит, — промелькнула по губам улыбка. — Есть у меня одна книжица, в ней и ответ нашелся… А большего вам знать и не надо, а то уже чую, что уединению моему конец пришел, — бросил недовольный взгляд на Люта. — Свободны вы теперь.

— А они тебя о том просили? — рыкнул Лют. — Ты, Морок, много на себя берешь!

Редрик руку на плечо охранителя грозы положил.

— Друже, не серчай, да только лучшего-то подарка для нас с Лиссой и не придумать.

Лют в ответ на этакие речи лишь светловолосой головой покачал.

— И впрямь интересно было взглянуть, кто верх одержит. Лед все ж таки сильнее оказался, — проговорил Морок задумчиво. — Надолго ли — вопрос другой.

— Выходит, ты Метелицу там заточил, — кивнул Редрик на колодец, — а ежели вырвется, тогда что?

— Не на вашем веку уж точно, — успокоил Морок. — А за вулканом я пригляжу.

— А жертвы? — спросила я. — Девицы?

— Спокойно пускай спят, — отмахнулся охранитель сумрака. — Есть теперь у Изначального Огня девица, да еще какая. С ней не заскучает, — сверкнул белыми зубами. — Считай, квиты мы с тобой, хозя… Редрик, — отвесил едва ли не издевательский поклон. — Мелисса, за поцелуй тот прости. — Я прищурилась, а он расхохотался.

Обхватила Морока тьма, а когда рассеялась, в зале только мы с Редриком, Лютом да духами остались.

— Мороку правила всегда нипочем были, — задумчиво охранитель грозы проговорил. — Да только неправильно это. Ты, Редрик, как знаешь, а я полечу, весть разнесу с грозами. Охранители знать должны. Сообщи, как решение примешь, как дальше-то…

— Благодарю тебя, друже.

Лют руку к груди приложил, мне кивнул, а потом грянул гром, забирая охранителя грозы и пса его крылатого.

— Хозяин, хозяйка, того-самого… — протянул Огневик. Растерянным таким никогда прежде его не видела. Казалось, даже искорки, из которых состоял, и те потускнели. — Что ж теперь делать-то…