Карнивора (СИ) - Лейпек Дин

— Я решаю сама! — прошипела Марика. — Я была личным врачом короля, слышишь?! Личным врачом! Ты понимаешь, кто я теперь?! И, в конце концов, это ты меня втянула в это! Я вообще не собиралась этим заниматься!

— А чем ты собиралась здесь заниматься? — холодно спросила Дора.

Марика шумно вздохнула — и выбежала из дома.

Лагит нагнулась и подняла ложку.

— Не переборщила? — спокойно спросила Дору — та медленно снимала корочку с каши в горшке.

— Вечером узнаем.

* * *

Она стояла у самой границы. Амулет на шее едва заметно дрожал, и Марика крепко зажала его в кулаке, будто надеясь, что это заставит успокоиться древнюю Силу, которая двигала им.

Круг был точно таким же, как тогда, в первый и единственный раз, что она была тут — хотя ей и казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Пожелтевшие, будто обгоревшие ветви елей плавно покачивались на ветру, закручивающем пожелтевшую траву по спирали. Марика протянула руку вперед и почувствовала границу, отделявшую ее от того места, где магия не пряталась в закоулках мыслей, в складках мироздания, в несказанных словах, а разливалась в воздухе, свободно и неостановимо. Где магия была воздухом.

Марика глубоко вздохнула, сняла с шеи пьентаж и повесила его на обломанную ветку ближайшей ели. Закатала рукава своего нового балахона, шагнула вперед и опустилась на одно колено у самого края Круга, там, где резко кончался талый ноздреватый снег и начиналась высокая жесткая трава. Снова протянула вперед руку — но на этот раз в ее движении не было неуверенности.

— Ну что, — пробормотала Марика, пристально глядя в центр Круга. — Посмотрим, что ты на самом деле такое.

И с этими словами она опустила ладонь на желтые стебли.

О, теперь она понимала, почему никому не пришло бы в голову, что этот Круг умирал. Вероятно, взрослый маг, очутившийся в любом Круге, не смог бы ощутить этого — слишком велика была его Сила по сравнению с обычной магией. Даже с самым лучшим пьентажем Марика не смогла бы сделать и десятой доли того, что она могла здесь — а у нее был один из лучших.

И все-таки, прислушавшись к тому, о чем говорила ей Сила Круга, Марика явственно услышала его историю. Его начало, его расцвет — и его конец. Та мощь, которая выжгла жизнь из травы и деревьев, уже давно перестала быть разрушительной и убийственной, она дышала предсмертным покоем, спокойным дыханием осени…

Марика вздрогнула и отдернула руку.

На короткое мгновение она явственно увидела большие глаза, пристально глядящие на нее откуда-то из пустоты, из глубины Леса. Она уже видела эти глаза — но где, когда? Марика медленно поднялась на ноги, потерла о бедро ладонь, которую заметно саднило. Надела на шею пьентаж — и тут заметила Дору, стоявшую в нескольких шагах поодаль, в тени живых темно-зеленых елей.

— А я все думала, когда ты наконец придешь сюда.

Марика виновато улыбнулась.

— Прости. За утро.

Дора медленно кивнула.

— И ты. Я ходила сегодня вместо тебя в деревню — их стало заметно меньше. Видимо, твоими стараниями я на время останусь без работы, — усмехнулась она.

— Озе не станет лучше, как бы я не старалась, — тихо заметила Марика. — А над Вейерхи все равно скоро придется спеть Последнюю песню — и никто это не делает лучше тебя.

— Хочешь попробовать? — спросила Дора, и было не ясно, в шутку или всерьез.

— Нет, — Марика грустно рассмеялась. — Хватит с меня славы чудесного целителя.

— А жаль, — пробормотала Дора. — Потому что эту работу я бы с удовольствием тебе отдала.

* * *

Больных и впрямь стало меньше. По большей части жители Туманного края обладали отменным здоровьем, тех же, кто хворал давно и серьезно, второй раз к чудесному магу уже не несли. Если первый раз не помог, то чего и трудиться?

Про Марику пошли нехорошие слухи — так всегда бывает, когда не оправдываются самые безумные надежды. Однако ей было совершенно все равно. Тур Кийри попробовал пресечь толки в Оре, поругался со старостой Дрика, когда тот не последовал его примеру, но Марика лишь радовалась, что теперь можно не торчать целыми днями в деревне. Здесь по-прежнему пахло мертвыми деревьями, и по-прежнему, несмотря ни на что, она ловила на себе косые взгляды. Ведьмин ублюдок, колдунья, маг, кастинийское отродье. К тому же еще и бездарное — вон, Оза как ковыляла, еле волоча ноги, так и не пошла по-человечески. Да, конечно, прошла уже которая ее осень, но если бы эта маг что-то умела, то наверняка смогла бы помочь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марика больше не ходила в дом старосты, оставаясь помогать Лагит по хозяйству или навещая Кейзу. Лес оживал, потемневший грязный снег превращался в ручьи, из влажной земли пробивались первые ростки, и над всем этим, не умолкая ни на мгновение, сновали птицы.

— Что там в Лесу? — спрашивала Кейза, сухо усмехаясь.

— Шумно, — отвечала Марика, перекладывая дохлых мышей со стола на полку.

* * *

Когда дороги не только оттаяли, но и подсохли, в деревню пришел сборщик податей. Как обычно, между ним и Туром Кийри должен был состояться обмен — сборщик забирал налог, а в ответ делился новостями мира за холмами. Однако в этот раз Туру не хватило приготовленной дани. Потому что и новости были куда значительнее, чем обычно.

Король Теодорих умер. Кто-то говорил, что его убили, но убийц все еще не поймали. Принцесса Элия — точнее, теперь уже королева — сбежала из Кастинии и находится в Итолии, под защитой герцога Васконского. В столице правит Сеон, но никто не знает, надолго ли ему удастся удержаться у власти. Тем более что на юго-западе границу с Аргенией пересекли изульские войска.

Пока староста Оры сбивчиво и косноязычно пересказывал события, которые происходили у Марики на глазах, она слушала его совершенно спокойно — даже при упоминании «убийц короля» ее лицо не дрогнуло. И только когда староста сказал про изульскую армию, Марика вскинула голову и пристально посмотрела на него.

— Это точно? — резко спросила она, перебив его на полуслове. — Войска — это точно, что они подходят к Айльону?

— Я… э-э-э… — смутился Тур. — Мне что сборщик сказал, то я вам и…

— Ясно, — Марика встала из-за стола, на котором резала овощи для супа.

Дора смерила ее внимательным взглядом.

— Далеко собралась? — спросила она дочь, когда та уже была у двери.

— В Тремп, — бросила Марика через плечо. И добавила: — Я завтра вернусь.

* * *

Она действительно собиралась вернуться. Марика хотела только узнать побольше — справедливо считая, что в том же банке должны располагать достаточными сведениями обо всем происходящем. Куда движется изульская армия? Кто ей может противостоять? Выставил ли войско герцог Васконский? Что с Китом и Дором? Они пойдут воевать? О да. Конечно же они пойдут воевать. И что тогда делать ей? Но рядом со входом в невысокое каменное здание банка — неужели Марика когда-то считала его большим? — она заметила палатку с намалеванным гербом на боку. Глашатай, стоявший у входа, громко орал:

— Вступайте в добровольное ополчение города Тремпа! Слава, почести и изульское золото ждут вас!

Чуть позже скучающий сотник, сидевший вместе с писарем в душной палатке за накрытыми кривыми досками козлами, увидел перед собой довольно странного юношу. Тот носил добротно сшитый широкий балахон темно-серого цвета, черные коротко остриженные волосы торчали во все стороны, и голубые глаза блестели почти так же, как амулет, висевший у юноши на шее. «Неужто маг?» — подумал сотник, но вслух только буркнул:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что умеешь?

— Лечить, — ответил юноша просто.

«Ага, значит, медик. Тоже ничего, хотя за боевого мне бы больше отсыпали».

— Имя? — спросил сотник и присмотрелся к миловидному лицу. В любом другом случае он сказал бы, что перед ним стриженная девица — но сейчас почему-то был совершенно уверен, что это парень.