Карнивора (СИ) - Лейпек Дин

— Лагит, почему ты сбежала из дома? — спросила вдруг Марика.

— Я не сбежала, — ответила та спокойно. — Я ушла.

— Почему?

Лагит вздохнула, задумчиво посмотрев на Лес.

— Потому что как-то утром две девочки, которых приютила одна ведьма, поссорились. И одна из них сказала, что вторая никогда не станет ведьмой. А вторая сказала, что может кое-что и получше — и ушла из дома.

— Получше? — удивилась Марика. — И что же?

— А твари его знают, — пожала плечами Лагит. — Думаешь, я тогда понимала, что говорю? Мне хотелось доказать старшей сестре, что я ничуть не хуже нее. А как это сделать дома, где она всегда и во всем лучше? Никак. Вот я и ушла за холмы — этого-то Кейза никогда не делала.

— А потом?

— А что потом, — снова улыбнулась бабушка. — Ты знаешь мир лучше меня, Марика, догадываешься, что может статься с маленькой девочкой, которая раньше не знала ничего, кроме Леса, курятника и брассики.

Марика невольно поежилась.

— Мне повезло. Настоящее зло обошло меня стороной, а порой попадалось и добро — например, дедушка Кристофера. Он выручил меня, когда я попала в переделку — много осеней спустя его сына выручила Дора, отдав тот долг.

— А мой… дедушка? — осторожно спросила Марика.

— Дедушка как дедушка, — спокойно отозвалась Лагит. — Обычный парень, встреченный теплым вечером на веселом празднике.

Марика украдкой облегченно вздохнула и спросила:

— Почему ты с ним не осталась?

— Потому что к тому моменту я достаточно повидала мир, чтобы решить, где хочу растить свое дитя, — впервые совершенно серьезно отозвалась бабушка. Но тут же весело добавила: — И не ошиблась.

— Выходит, если бы Кейза не обидела тебя…

— То не было бы ни Доры, ни тебя, — мягко улыбнулась Лагит. — Мы никогда не знаем, что — или кто — получится из наших ошибок, Волчок.

Марика сухо усмехнулась.

— Для этого надо хотя бы иметь возможность ошибиться, — пробормотала она.

* * *

— Мне нужна твоя помощь, — заявила Дора как-то вечером.

— Что надо сделать? — равнодушно отозвалась Марика.

Она все еще чувствовала себя чужой. Помогала Лагит по дому — не прибегая больше к помощи магии, — ходила в гости к Кейзе, говорила о Кастинии с Дорой. Но это все было не то. Марика пыталась уловить, нащупать нечто, все время ускользающее от нее, искала ответы на незаданные вопросы в занозах на древке метлы, в шершавых боках глиняных горшков, в маслянистой саже на дне котелка. Но они были просто занозами, глиной и сажей. И ничего рассказать не могли.

— Не здесь, — ровный голос Доры вернул к действительности. — В деревне.

Марика прищурилась. Ора все еще была местом неприятных, болезненных воспоминаний, и возвращаться туда не хотелось совершенно. Но ведь она уже больше не девочка, верно? Сколько она успела пройти деревень, сел, городов?

«И везде во мне видели то же, что и здесь. Ведьминого ублюдка, парию, неприятную необходимость», — горько усмехнулась Марика про себя.

Только это было раньше. До того, как она получила новый пьентаж. До того, как стала настоящим магом.

Марика твердо посмотрела на Дору.

— Конечно. Чем нужно помочь?

* * *

С того момента, как Марика попала в королевский замок, она лечила только двух людей: короля и Элию. Но последней больше не требовалась ее помощь, Марика только иногда проверяла, все ли в порядке с принцессой — это было нужно и в личных интересах, и в интересах королевства. Лечение же короля чем дальше, тем больше требовало очень простых, рутинных заклинаний, и обретенная с новым пьентажем сила позволяла лишь продлить их действие, закрепить результат и куда меньше при этом уставать. Однако Марика до сих пор не знала точно, насколько возросли ее возможности. Она просто не успела это проверить.

Впрочем, пациент, к которому привела ее Дора, вряд ли мог бы помочь это узнать. Его жалоба была простой, банальной и очевидной — опухшая голень и неестественный поворот стопы ясно указывали на перелом. Марика ощупала ногу, проверяя, нет ли осколков — но кость была сломана ровно, чисто, с небольшим смещением. Здесь требовалось совсем немного. Первое заклинание, чтобы снять отек и воспаление в мягких тканях, а заодно притупить боль. Второе — переместить обе части кости на свои места, устранив смещение. Третье — подтолкнуть кость к росту и ускорить заживление. И четвертое, необязательное, но очень полезное — чтобы погрузить в долгий целительный сон.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда Марика поднялась с кровати парня, уже задремавшего под действием магии, в комнату вошла его мать.

— Вот, госпожа, я принесла вам кипяток и…

— Мы закончили, — отозвалась Марика, склоняясь над больным — еще раз проверила пульс и дыхание. Но и то и другое были в норме. — Пару дней на ногу лучше не опираться, и потом еще неделю на всякий случай поберечь, — она повернулась к матери. Та застыла на пороге с котелком в руке.

— Как это… закончили? — переспросила хозяйка. А потом просияла: — А я говорила Ангжу, ничего он не сломал себе, а он…

— Нет, у него был перелом, — спокойно возразила Марика, но невольно глянула на Дору, которая стояла в тени у двери. Хозяйка тоже обернулась к ней, и ведьма медленно кивнула.

— Да как же это… — пролепетала мать, подойдя поближе к сыну и изумленно осматривая совершенно здоровую на вид ногу. — Он же…

Она махнула руками, позабыв, что в одной из них все еще держит котелок, и кипяток выплеснулся прямо на Марику. Она махнула рукой — на балахон упали брызги еле теплой воды.

— Ох! — воскликнула хозяйка — но, прежде, чем всплеснуть руками снова, она все-таки поставила котелок на пол. — Как же я вас-то, госпожа!..

— Все в порядке, — быстро сказала Марика, пошевелив кистью — от котелка тут же перестал идти пар. — Вода уже успела остыть.

Она отступила на несколько шагов — в тень, к Доре, которая молча наблюдала за происходящим со слабой усмешкой на губах.

— Кормите его хорошо, — велела Марика, продолжая удаляться. — Побольше молока, мяса.

— Конечно, госпожа!.. Спаси вас Королева, госпожа!.. Храни вас Лес!..

— Ну что ж, — сказала Дора, когда они вышли из деревни. — Завтра жди благодарностей. И славы.

* * *

Люди приходили издалека. Проделывали долгий путь, приносили с собой больных — целыми днями они шли с носилками по горным дорогам, только чтобы она прикоснулась к ним. Ее руки считали чудотворными. Говорили, что одного ее движения достаточно, чтобы излечиться.

Конечно, это было не так. Хуже всего Марика чувствовала себя, когда ей удавалось снять симптомы, унять воспаление, кровотечение, боль — но она знала, что их причина никуда не делась. Марика повторяла раз за разом — это временно, магия не будет действовать долго. Давала амулеты, говорила — это от боли. Они не вылечат. Это только от боли. Ее благодарили со слезами на глазах, пытались целовать руки, которые она в ужасе отдергивала.

Тур Кийри освободил для больных свой дом, самый большой в Оре, переехав к сыну с невесткой. И каждый день Марика приходила туда и лечила, лечила, лечила… Ее заваливали «дарами» — едой, шкурами, полезными травами. Иногда ей едва хватало сил, чтобы дотащить все это до дома.

— Может, я останусь сегодня в Оре, — сказала она как-то за завтраком, с тоской глядя в маленький квадрат окошка.

— Переночуешь в деревне? — Лагит поставила на стол горшок с кашей.

— М-хм, — кивнула Марика, снимая ложкой запекшуюся корочку.

— Нет. — Дора вдруг ударила кулаком по столу так, что горшок подпрыгнул. Марика выронила ложку, и та со стуком упала на пол. — Ты будешь ночевать дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Марика подняла ложку и пристально посмотрела на мать.

— Я сделаю так, как посчитаю нужным, — сухо заявила она.

— Ты живешь в этом доме. Значит, будешь делать так, как сочту нужным я.

Марика вскочила на ноги и бросила ложку на стол. Та отскочила и снова упала на пол.