Загубленная добродетель - Кора Рейли

у меня был кто-то, кто дал бы мне ободряющую речь. Последние три года Сантино был ободряющим оратором, в основном говоря мне, чтобы я перестал устраивать себе вечеринку жалости, когда что-то шло не по плану или я получал посредственную оценку, но по понятным причинам он больше не мог играть эту роль.

«Перестань волноваться. Никто ничего не заметит. Вы обманули меня, заставив поверить, что у вас был опыт три года назад, и это замечательная подача. Ты изумительный лжец».

Это не было подшучиванием, которым мы делились до секса, это был раздраженный голос прошлого.

Я ненавидел, что Сантино мог так легко вернуться к тому, чтобы быть мудаком. «Теперь, когда мы вернулись, ты вернешься к обслуживанию одиноких жен в Чикаго?» — Спросила я, пытаясь звучать небрежно.

Сантино поднял одну бровь. «Ты вернешься к поцелуям с Клиффи?»

«Он мой жених».

Сардоническая улыбка, которую подарил мне Сантино, привела меня в ярость. Как он мог быть таким пресыщенным в этом? Мы спали вместе, ели вместе, делали почти все вместе в течение многих лет, и ему, казалось, было все равно.

«И я, очевидно, нет», — пробормотал он. «Я твой телохранитель. Таким образом, я не обязан рассказывать вам о своих сексуальных партнерах, или я пропустил пункт в своем контракте?»

«У тебя нет контракта. У вас есть вечная клятва моему отцу, вашему Капо, защищать меня, которую вы, очевидно, не соблюдаете. Если бы ты был благородным, ты бы, по крайней мере, продолжал наблюдать за мной, пока я не женюсь».

Улыбка Сантино стала опасной. «Touché. Я почти забыл, что ты дочь моего Капо. Но моя клятва не вечна, только до тех пор, пока меня не убьют, защищая твою дерзкую задницу».

«Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня».

«О, Анна, у меня такое чувство, что не тебе решать. Ты будешь моей смертью, так или иначе».

Я впился взглядом. «Ты слишком мелодраматичен».

«Я учился у лучших».

Я вздохнул и выглянул в окно. Мы почти добрались до О'Хара. «Я не хочу сейчас привыкать к новому телохранителю».

Что я делал?

Сантино ничего не сказал.

«Так у тебя будет ночевка с миссис Кларк сегодня вечером?»

Почему я не мог заткнуться? Я был тем, кто хотел покончить со всем, и теперь я цеплялся за Сантино.

«Она, вероятно, нашла замену. Мне придется найти новую одинокую жену для обслуживания».

«Есть из чего выбирать».

«Через несколько лет ты станешь одним из них, и я смогу быть твоим тайным любовником».

«Я не хочу разрывать твой пузырь, Сынок, но если я пойду искать любовника, когда буду замужней женщиной, это будет более молодой, менее измученный мужчина».

Я ненавидел это. Но это было к лучшему.

Я не мог дождаться, когда откроются двери самолета. Я хотел уйти. Я больше не мог этого выносить.

Мама и папа ждали в аэропорту, и я бросился к ним. Мама обняла меня слишком крепко, а папа оглядел меня с головы до макушки, как будто хотел убедиться, что я действительно цела и невредима. Он делал это во время каждого моего посещения. Он кивнул Сантино, как будто молча хвалил его за то, что он защитил меня. Если бы папа знал хотя бы половину того, что мы с Сантино натворили…

Было бы лучше, если бы я не думал об этом. Теперь все было кончено.

Сантино холодно кивнул мне, прежде чем сказал папе: «Я сейчас иду домой, чтобы выспаться».

«Я здесь, чтобы защитить их, вперед», — сказал папа.

Не сказав больше ни слова, Сантино ушел. Я сглотнула, заставляя себя отвести взгляд от его уходящей формы. Это было наше последнее прощание?

Сантино

Папа встретил меня в аэропорту. Один взгляд на мое лицо и его выражение, наполненное беспокойством.

Я осела на пассажирское сиденье, чувствуя, что кто-то использовал меня как свою ментальную боксерскую грушу. Я всегда был хорош в случайном сексе, в сдерживании эмоций, но Анна показала мне пределы моего контроля.

«Ты можешь рассказать мне все, что угодно, сынок, ты это знаешь. Должен ли я беспокоиться?»

Я вздохнул. «Я полагаю, тебе больше не о чем беспокоиться».

Папа оторвал взгляд от улицы. Обычно он был очень бдительным водителем и не позволял ничему отвлекать его, так что это означало, что я должен был действительно беспокоить его.

«Мы с Анной были вместе последние три года».

Я видел, как краска отхлынула от папиного лица, но он не перебивал меня, за что я был благодарен. Мне нужно было снять это с моей груди.

Мне нужно было поделиться этим с кем-то. Может быть, потому, что это сделало это более реальным, заставило это казаться чем-то большим, чем плод моего воображения. Иногда последние три года казались сном. У меня не было ни одной фотографии Анны и меня вместе, ни одного доказательства, что было к лучшему, но в то же время, это заставило меня почувствовать, что последних трех лет не было, как будто я очнулся от комы, и жизнь прошла мимо меня.

«Но теперь все кончено».

Папа прочистил горло, вероятно, пытаясь удержаться от того, чтобы не дать мне пощечину. «Это правильное решение».

«Это было не мое», — сказал я.

«Анна покончила с этим?»

«Она это сделала, потому что она верна своей семье и Компании».

Папа остановился перед моим многоквартирным домом, но мы не вышли из машины. Он молча смотрел на меня. «Ты никогда не хотел, чтобы я искал тебе жену, но есть много семей, которые с радостью отдали бы тебе своих дочерей».

«Ты никогда не встречался серьезно после смерти мамы».

Папа посмотрел мне в глаза, затем коснулся моего плеча. «Сынок, я всегда боялся, что однажды ты потеряешь свое сердце из-за замужней женщины».

«Видишь, я знал лучше и выбрал помолвленную женщину».

Папа не улыбнулся. «Ты должен принять решение Анны ради вас обоих».

«Я знаю», — сказал я. И я, блядь, упал.

На следующий день Данте попросил меня прийти для последнего разговора о моем парижском задании. Я уже позвонил Артуро, чтобы встретиться вечером и поговорить о том, чтобы мы снова работали вместе. Анна продолжала жить своей жизнью, и я бы тоже.

Я вошел через вход в караульное помещение и направился по подземному коридору к особняку. Я чувствовал себя чертовски взволнованным.

В ту же секунду, как я вошел в дом, я понял почему. Анна задержалась в коридоре перед кабинетом Данте. Это определенно не было совпадением.

Я направился к ней, пытаясь сохранить хладнокровие, но мое сердцебиение ускорилось, как всегда, когда я видел ее. На ней было последнее платье, которое она сшила в Париже, облегающее мини-платье с длинными рукавами и асимметричным вырезом. Это был первый раз, когда я увидел это на ней. Она выглядела в нем изумительно.

Наши глаза встретились. «Готов уйти в отставку?» тихо сказала она.

Я ничего не сказал, только