Самый плохой ректор - Анна Рэй

чтение. Им уже было не до меня. Впрочем, как и остальным домочадцам. Марта хлопотала на кухне, готовя обед, Матюша таскала с тарелки блины, а тетушкин водитель возился в гараже, громыхая железяками. Я же отправилась в свою комнату, на чердак, решив написать сестрице письмо и рассказать, как прошел разговор с папенькой. Матюша сегодня доставит послание, а завтра перенесет меня в Жижу. И мы с Валежкой решим, как жить дальше, а главное, на что.

Глава 29. День истязаний

Элиска Кошмарек

Выходные прошли волшебно, если не думать о ссоре с папенькой и о предстоящих состязаниях. Мы гуляли с сестрой по городу, рассказывали о своей жизни в академии и пансионе, делились переживаниями и чувствовали себя счастливыми.

Лира Эндрю предложила Валежке задержаться в Жиже, учиться в ее Школе магического домоводства и помогать по хозяйству вместо платы. Сестра с радостью согласилась, тем более вечерами она могла бегать на свидания с Райтом, у которого после тренировок, в отличие от нас с Вилкой, еще оставались силы. Моя же жизнь в эти дни напоминала бег хомяков-потто в колесе: лекции, практикумы, уход за питомцами и преодоление препятствий в лабиринте.

Амадор пока не пытался со мной заговорить, видимо, готовил примирительную речь листов на пять, не меньше. Зато каждый день оставлял на подоконнике букеты. Как он пробирался в нашу комнату, я могла только догадываться по хитрому взгляду Матюши. Горгулья для любимого ректора на все способна, особенно за вознаграждение — печенье с ванилью. А еще Амадор умудрялся подкладывать в мой портфель трогательные записки. Ректор оказался начинающим рифмоплетом, но мне было приятно читать его признания. Например, такое: «Твое я знаю расписание, я до зари сижу в кустах, чтобы столкнуться с пониманием, с твоей улыбкой на устах». Но особенно мне понравилось это: «Я оглушен был, как дубиною, ведь чувства вспыхнули внезапно, моя любовь непоправимая, добьюсь тебя я поэтапно». Любовь, значит? Пусть он и не произнес вслух, зато есть письменные показания. А как говорит дедушка Тори, прокурор на пенсии: любые показания можно пришить к делу.

Радовало, что одними цветами и записками Амадор не ограничился, и к концу недели в ход пошли конфеты. Это Мартишка через мужа посоветовала Амадору свой любимый сорт шоколада и забегала к нам вечерами на чай. Тренировки проводили уже два раза в день, и после них мы, кроме чая с конфетами, были ни на что не способны. На поиск лабиринта не хватало ни сил, ни времени, поэтому приходилось слушать наставления Райта и надеяться на собственные возможности, смекалку и… на пушисто-зубастых друзей.

Кстати, о друзьях. Во-первых, мы несколько часов репетировали, как масси-фури примут форму мантии. Да так, чтобы их ничто не выдавало — ни глаза, ни лапы, ни хвосты. Во-вторых, мы провели так называемый инструктаж с магическим зверьем.

— Держим связь через масиков, — строго произнесла я, глядя на горгулью.

— У-у? — возмутилась Матюша.

— Потому что у нас ментальная связь. И потом — в случае непредвиденной ситуации масики смогут прикинуться птичкой, змейкой или облачком. А ты?

Горгулья взмахнула лапами, изображая то ли птичку, то ли бабочку, при этом нечаянно сбив с ног Крылатика и разбросав хомяков-потто в разные стороны.

— Вот об этом я и говорю. Матюша, твоя помощь в перемещении неоценима, но сейчас нам нужно действовать незаметно.

Масики взлетели под потолок, слились в единый организм и полупрозрачной дымкой медленно осели вниз, окутывая Матюшу и делая ее невидимой.

— Ого! Так это ж настоящий плащ-невидимка, — присвистнул Яцек. — Я с ним могу столько дел натворить…

— Ты уже натворил, и тебя оставили на второй год, — напомнила ему Вилария, но сама прищурилась. В голове подруги явно зрел план. — А может, подслушивающие устройства взять? Через них можно переговариваться…

— Не будем рисковать, — я отрицательно покачала головой. — На входе в лабиринт наверняка установят отслеживающие рамки. Нам бы твой кулон-ауроспектрум, да масиков протащить.

— Тяв! Фыр! Грр… — загомонили остальные звери, пытаясь привлечь к себе внимание и сообщить, что помимо масиков можно еще протащить их.

— Для тех, кто не понял, повторяю еще раз, — произнесла я, копируя интонации ректора, — действуем строго по плану. Никакой самодеятельности! Масси-фури проверяют всех участников нашей команды и, если нужна помощь, привлекают вас…

— И вы незаметно… Повторяю, незаметно проникаете в лабиринт, — важно закончила Вилка, а масики подлетели к ней и закружили над головой пышной облачной короной.

— Ы-ых, — расстроилась горгулья, лишившись прикрытия.

— Так, давайте определимся: кто может помочь с поиском артефакта? Кто нас вытащит из болота? Кто принесет инструменты в случае чего? — по-деловому поинтересовался у присутствующих адепт Змиевский, а звери вновь заверещали, предлагая свои кандидатуры.

И только гиппогриф смотрел на нас равнодушным взглядом. Гриф понимал, что с его внушительными габаритами незамеченным в пещеру он не проникнет. Зато ему предстоял показательный полет со Змиевским в конце соревнований, до которых хотелось бы добежать. Или доползти. Да просто дожить.

* * *

Наконец настал день состязаний или, как назвала его Вилка, день истязаний. В Протумбрию прибыла делегация Ликарнийской академии магии.

В полдень на трибунах восседали студенты и горожане. За команду нашей академии пришли болеть Валежка с лирой Эндрю, тетушка Лижбет с дедом Амадора, главный некромант Протумбрии Хейм Десмонд, мэр Жижи и градоначальник Будежа, а также инспектор Барыжка. А принц Кристиан, сын короля и наместник в Протумбрии, заседал в жюри вместе с ректорами двух академий и деканами факультетов. Но мне было не до принца с некромантами, хотя последний может пригодиться после истязаний на эстафете. Я, как и прочие участники соревнований, заняла место на спортивной арене: ученическая команда Протумбрии против команды Ликарнии. Студенты Ликарнийской академии были облачены в парадную синюю форму: узкие брюки с лампасами и пиджаки, похожие на кители. Золотистая лента обхватывала обшлага рукавов и красовалась нагрудными нашивками с надписями, сообщающими, к какому факультету принадлежит адепт. Форма наших студентов была попроще и представляла собой разноцветные длинные мантии: черные, фиолетовые, зеленые, коричневые. По цвету можно определить, на каком факультете учится студент. Моя мантия практически ничем не отличалась от остальных, разве что на изнанке находилось шесть пар красноватых глаз и многочисленные черные лапки. Иного способа, как протащить с собой в лабиринт масиков, мы так и не придумали. И в данный момент я беспокоилась о том, чтобы с меня не спала иллюзия. Нервничала не я одна. Ханка Беде так и