В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья Олегович

Ушастый мяч промурлыкал что-то, закопошился, и выпрыгнул из сумки, сжимая в зубах небольшой пузырёк, плотно заткнутый пробкой. Маг нащупал сосуд, вынул пробку, попытался принюхаться, но гнойные образования уже почти забили носоглотку, и пришлось положиться на помощь ещё более слепого, хотя и зрячего на свой манер спутника. Содержимое пузырька было выпито залпом, глотать оказалось до одури больно, почти невозможно, мышцы сводило спазмом, но Тобиус делал над собой усилие.

Опустевший пузырёк звонко стукнулся о камни берега, а серый волшебник затих без движения. Всё, что он мог, это дожидаться действия сильного антитоксина в надежде, что тот причинит наименьшую боль несмотря на низкую температуру[36]. В животе плескался холод, в глазах, носу и горле бушевало Пекло, и, пребывая в удушливой темноте, чтобы отгородиться от мучений, Тобиус ушёл на глубину, погрузился в транс, которому отдавал львиную долю своей жизни на протяжении месяцев. Он сделал всё, что мог, потерпел поражение в схватке и теперь оставалось лишь зализать раны перед новой попыткой.

По пробуждении серый маг всё ещё ощущал боль, но уже не убийственную. Жезл, который так и остался в крепко сжатом кулаке, стал источать мерцание и глаза заболели, как от прямого взгляда на солнце. Что ж, это значило, что он не ослеп. Глотку драло, из ноздрей сочилась какая-то мерзость, но высокая температура свидетельствовала о том, что организм боролся. А вместе со «слезами иволги», что ещё ощущались в желудке как горсть ледяных иголок, борьба шла ожесточённая.

— Что притихли? Я плохо вижу, но слышу, как бьются ваши сердца, как вы сопите.

Множество тихих шажков приближались со всех сторон.

— Чудовища ещё не нашли нас?

— Мы слушаем стены, ходим по отдалённым коридорам, всё тихо пока, — ответил Штму за всех.

— Хорошо. Шкле, Фаза, возьмите нескольких сородичей, отправляйтесь на поверхность и принесите еды, мне на восстановление нужны силы.

— Мы всё сделаем.

— Мы… — тетург-рази быстро закрыли рот.

Когда они покинули убежище, Тобиус призвал к себе Штму.

— Скажи-ка мне, эти растения на острове, они там с каких времён?

Маленький землекоп задумался, было слышно, как его твёрдые когти постукивали друг о друга при шевелении пальцев.

— С самого начала, — решил он. — Пращуры принесли их собой в День Безумных Небес и высадили там, где солнце проникало через прозрачный потолок.

— Прозрачный потолок, — повторил маг. — Восхитительно. Ты же понимаешь, что в мире под небесами таких растений больше нет? Они все вымерли там, перевелись.

— Мы знаем. Потому бережно храним то немногое, что осталось нам от предков. Порой собираем урожаи плодов, а также листьев и стеблей, отправляем к тетург-рази.

— Зачем?

— Торговля. Они ведут её с древесными племенами с более дальнего юга.

— Древесные племена. Ха. Они сами к вам приходят?

— Мне неведомо. Знаю лишь, что им очень нужны наши растения и они приносят на обмен хорошие лекарства, а ещё большие сладкие плоды. Часть этого получаем и мы, но немного. Урожаи всегда малы.

Землекоп тихо сидел подле человека, в ожидании новых вопросов, но тот погрузился в мысли. Там, на острове, в большой пещере, росли редчайшие растения, считавшиеся вымершими. Маги древности знали в них толк и отмечали множество полезных свойств, но со временем эти прекрасные образчики флоры исчерпали свой жизненный потенциал, как их ни пытались бы сохранить. Лишь в некоторых особых теплицах остались живые образцы, но в ходе Эпохи Тёмных Метаний и в начале Гроганской эпохи все они погибли. Маги, сражавшиеся с магами, а потом и первый Император-дракон имели заботы более насущные, нежели защита вымирающих видов.

По воле случая, однако, некоторое количество драгоценных растений выжили здесь, в этой никому неизвестной, потерянной для мира пещере. Их высадили на нанесённой с поверхности земле, тщательно ухаживали, а солнечный свет получал необходимые живительные свойства, проходя сквозь неизвестной природы кристаллические образования в потолке. Вероятно, тетург-риду сохранили последние живые образцы в Валемаре.

— Как интересно складываются порой замыслы судьбы. А я ведь даже не верю в судьбу.

Тяжело пыхтя и волоча за собой пару сумок вернулся продовольственный отряд, а затем, будучи единственным обладателем пальцев, неопасных для целостности человеческого лица и глаз, Фаза помогал волшебнику есть. Со сладкой ностальгией вспоминались ужины, которые он посещал в замке Райнбэк. Какое было сытное и уютное время… Хм, оставалось надеяться, что сюзерен не посчитал его мёртвым. Зима давно закончилась, он должен был вернуть, а вместо этого забрался ещё дальше на юг.

Но сейчас ему особенно требовалась пища, набив брюхо быстро и жадно, маг через медитацию обратился к своему организму и взвинтил метаболизм. Это будет стоить какого-то времени жизни ведь ускоренный метаболизм равен ускоренному старению, но зато иммунитет получит огромную поддержку, и раны, которые заживали бы неделю, заживут в разы скорее. А до тех пор — сон…

Спал он двое суток с редкими пробуждениями для наполнения опустевшего желудка и оправления естественных нужд. Всё это время температура тела серого волшебника была столь высока, что пот превращался в парок, а процессы в организме неслись с умопомрачительной скоростью. Проснувшись окончательно, Тобиус оказался абсолютно здоров, последним напоминанием о травмах была омертвевшая плоть и слизь, скопившиеся в повреждённых органах. Пришлось долго сдирать коросту с глаз и прочищать носоглотку с горлом, прежде чем он вновь почувствовал себя здоровым человеком. Хотя, — маг невесело усмехнулся, — нормальный человек такого отравления не пережил бы. Спасибо наставникам за тяжёлую и мучительную мутацию, без неё закончился бы их ученик уж давно.

Полный сил Тобиус создал светящегося мотылька и раскрыл книгу заклинаний на нужной странице. Ему повезло нащупать слабость у беды, невесть откуда заведшейся в этих тоннелях, и волшебник думал над тем, как это использовать.

Также голову его занимали шумные мысли о природе чудовищ, о том, что у этих жутких порождений ночных кошмаров не было аур. У них должны были быть ауры! Даже окажись они действительными выходцами из Ида, у них всё равно должны были быть ауры. Но оных не наблюдалось. Две горы плоти ухитрились устроить на него засаду, оставаясь невидимыми для Истинного Зрения, и это притом, что магии в них тоже не ощущалось. Это было неправдоподобно, противоестественно, даже нежить ахог-подери, имеет ауру, эти же твари будто являлись предметами неодушевлёнными, безжизненными… но почему? Искать ответ на этот вопрос волшебник не намеревался, не по его силам задача, да и не до того сейчас. Решив помочь тетургам избавиться от напасти, он обязался в первую очередь заняться именно этим и унять до поры исследовательский зуд.

Книга была открыта на странице, где изображался магический чертёж, снабжённый несколькими аккуратными строчками словоформул и описанием. У боевых заклинаний описания как правило были коротки: тип, интенсивность, площадь воздействия; энергоёмкость в иорах. Всё. Но это не значило, что они сами были просты. Кислотное Жало Тобиус в своё время освоил легко, а вот это, Кислотный Пруд, после пары десятков попыток, большой потери гурханы и смехотворного результата, засунул на дальнюю страницу и больше не вспоминал. Кто же знал, что ядовитое боевое плетение, бившее по площади, когда-нибудь пригодится, если есть уйма других смертоносных заклинаний?

Часть 2, фрагмент 8

Обновив в памяти структуру чар и накрепко заучив речитатив, волшебник отправился на поверхность, велев тетургам сидеть тихо и не соваться в отдалённые штреки.

Он обнаружил Тестудинов на том же месте, на котором оставил их два дня тому назад. За это время черепахи ухитрились собрать из камней оборонительный вал и обвести им вход. Сооружение уже порядком пострадало, выдерживая, правда, в основном напор гуано летучих мышей, но хотя бы было видно, что черепахи не предавались праздности.