Шпион в Юрском периоде - Геннадий Прашкевич

Я вернулся в пансионат в пятом часу утра, сейчас часы показывали четверть первого. Значит, я спал почти семь часов, но все еще не чувствовал в себе никаких изменений. Означает ли это, что я избег опасности заражения?

Тьма пролива.

Пульсирующие световые кольца.

Гигантское раскрученное колесо. Нелепо прогуливающийся осьминог. Водоросли, траченные подводным пожаром. Теперь я понимал Отиса. На его месте я тоже торопил бы Джека с отъездом. Остров Лэн доверху оброс дерьмом, даже дно пролива устлано дерьмом, и воздух над островом напитан дерьмом и страхом. Как тот мерзкий овраг при дворе царя Ахаза. Конечно, Отис рассуждает не совсем так, как я, все равно на его месте я бы рвался отсюда.

Без стука вошел Берримен.

— Ты встал?

— Ты так смотришь, будто я опять не похож на себя. Джек, прикрывая дверь, успокаивающе махнул рукой:

— Все нормально. Но подводные прогулки изматывают, по себе знаю. Хочешь, угадаю, о чем ты сейчас думал?

— Ну?

— Тебе хотелось убраться отсюда.

— На этом острове все, наверное, так думают.

— Это так, — кивнул Берримен. — Но это зависит не только от меня.

— От кого еще?

— В большой степени от обидчицы Отиса.

— От Мелани Кертрайт?

— Вот именно.

— Бедная Мелани. Ну, Кирк ее ненавидит, понятно. Она отняла у него эту мерзкую тварь. И жители острова, тоже понятно. Она отняла у них свободу. Но ты‑то?

— Не знаю. Но что‑то она отняла и у меня.

— Ладно. Оставим Мелани в покое. Есть умершие за ночь?

— Ни одного. — Джек задумчиво подошел к окну. — Впервые — ни одного! Заболевшие есть, но умерших нет. Представить не можешь, как отрадно это звучит.

— А кладбище? Его сегодня не оскверняли?

— Не было нужды, — ухмыльнулся Джек. — Все нужные мне анализы повторены. Ухо старого Купера принесло людям больше пользы, чем вся его жизнь.

— Людям? — переспросил я.

Джек насторожился:

— Ты в порядке, Эл?

— Знаешь, Джек, — я остановился перед ним, — я страшно не люблю, когда мне говорят о пользе людей. Это звучит как‑то слишком общо. Еще я страшно не люблю героев, Джек. Эта ваша Мелани Кертрайт, конечно, спасла многих, закрыв остров Лэн, но, черт побери, она могла прислушаться к Отису еще до того, как эту тварь выбросило на берег…

— Ладно, ладно, — поднял руку Джек. — Не горячись.

— Знаешь, о чем я думал всю обратную дорогу там, под водой?

— Догадываюсь…

— Нет, не догадываешься, — оборвал я Джека. — Я плыл и думал об одном. Как доберусь до пансионата, как ввалюсь в твою комнату и крепко обниму тебя.

— Обнимешь? Ты в порядке, Эл?

— Я в порядке. Я хотел войти и протянуть тебе руку. Я знаю, что на острове Лэн так не принято. Но энергичное рукопожатие, а потом обнять…

До него дошло.

— Мало ли о чем мы думаем в такие минуты, Эл. Я тоже бывал в подобных ситуациях. К тому же, — он засмеялся, — я бы, наверное, нашел удобный способ уклониться от рукопожатия.

— Знаю, — хмыкнул я. — Покорми меня.

Он повел меня в свою комнату, рассказывая о приближающемся циклоне.

— Никогда не видел, как циклон выглядит сверху, Эл? Я имею в виду спутниковые фотографии. Похоже на плоскую спираль, развернутую на добрый десяток километров. Когда он приблизится, я имею в виду циклон, давление резко упадет, ударит ветер, настоящий ураганный ветер. У нас тут все небо покроет взметенными в воздух листьями. А потом над островом Лэн снова сверкнет голубое небо. Правда, ненадолго. Совсем ненадолго. Может, ровно на столько, чтобы вспомнить про Бога.

Я выглянул в открытое окно.

В злобном небе, прокаленном, как латунный колпак, кое‑что все‑таки изменилось. Поразительно высоко плыли тонкие перистые облака. Ужасная пустота злобного прокаленного неба и в нем — тонкие перистые облака.

— Скоро их станет больше, Эл, — задумчиво кивнул Берримен. — Циклон приближается. А за ними двинутся кучевые. Они будут громоздиться. Они будут темнеть. А потом…

— Когда циклон доберется до острова?

— Через сутки как минимум. А может, раньше. Хорошо бы убраться с острова до циклона.

— Да, пересекать пролив в шторм опасно…

— Я не о шторме. Я о том, что отсюда надо убраться до шторма.

— Нам кто‑то может помочь?

— Конечно.

— Кто?

— Мелани Кертрайт.

— Опять Мелани? — удивился я. — Циклон или женщина?

— И то, и другое, Эл. В нашем случае это накрепко связано. И очень надеюсь, что сделанные тобой фотографии нам помогут.

— Бронекатер принадлежал лаборатории Гарднера?

— В самую точку.

— Тогда объясни мне…

— Лаборатория Гарднера — рассадник лжи, — усмехнулся Берримен. — По их документам бронетанкер V-30 отстаивается на базе. На самом деле он лежит на дне. Наверное, его накрыло внезапной волной, на фотографии не видно никаких повреждений. Но, может, они есть на днище. После шторма Мелани Кертрайт заявила, что V-30 ушел на базу и отстаивается там. Но вот странно, Эл, именно тогда в северное горло пролива вошли военные тральщики. Помнишь, ты видел на дне пролива зацепившийся за камни алый шар? Это так называемый поплавок Сваллоу. Его вес подбирают так, чтобы поплавок зависал на определенной, заранее заданной глубине. Ты встретил один из многих поплавков Сваллоу, опущенных с тех тральщиков. Все поплавки снабжены передатчиками. Такой, знаешь ли, электрический ручеек в эфире. С помощью поплавков Сваллоу обычно прослеживают подводные течения, но их можно использовать и в целях наблюдений… Даже поиска…

Вот и разгадка электрических ручейков, подумал я.

— Все же непонятно, почему затонул V-30, — пожал плечами Джек. — Он даже сигнала бедствия не подал.

Выставив на стол все, что нашлось в холодильнике (банка мясных консервов, лимоны, бисквиты, минеральная вода, несколько крупных груш), Берримен устало потер ладонью вспотевший лоб.

— Я изучил фотографии, Эл. Эта черная лужа под старой ржавой посудиной… Что это? Асфальт? Сырая нефть?

— Не знаю, — откровенно ответил я. — Но, похоже, все это вытекло из танков катера.

— Ты так думаешь? — быстро спросил Джек.

— Тут и думать нечего. Там наклон. У-30 лежит выше старой посудины. Если бы не каменный барьер, я ничего бы не увидел, все бы ушло в океан.

— Как близко ты подплывал к катеру?

— Метров пятнадцать, Джек. Мне интересно. Отправляя меня на склад, ты не стеснялся Отиса. Он в курсе наших дел?

— Далеко не всех. Но он о чем‑то догадывается. У него цепкий ум.

— Конечно, — скептически протянул я. — Он же аналитик. Он, наверное, точно знает, в какой день был создан Адам.