Одержимые сердца - Анна Морион

«Зачем только я отпустила Маркуса и Седрика? Могла пойти с ними, глупая… Брэндон! Пойти к нему? Нет, нет, он занят… Не хочу беспокоить его, зная, как горячо он обожает шахматы. Что делать? Куда идти? Притворится, что у меня вдруг появились срочные дела?» – лихорадочно думала я.

Я была уверена: Маришка испытывала такое же огромное нежелание быть в одной комнате со мной. Но она, молча, сверлила меня взглядом, словно пропуская мимо ушей все, о чем в этот момент рассказывала ей Миша.

Уйти. Сейчас же!

– Хм, кажется, все разбрелись… – промямлила я, так и не смея подойти к сестрам и оставаясь под защитой дверного прохода.

– Да, но это же здорово! Мы остались только втроем и можем поболтать по-сестрински! – весело воскликнула Миша.

– Увы… Мне нужно поставить свой автомобиль в гараж. Вроде как, утром обещают проливной дождь, – почему-то виноватым тоном сказала я, молясь, чтобы Миша больше не настаивала на своем и дала мне тихо скрыться.

– Правда? А вот мой телефон говорит, что будет облачно, но без осадков. – Миша взглянула на меня недоверчивым взглядом. Ее брови были нахмурены.

Она прекрасно понимала, что я хочу уйти. Уйти? Ха! Убежать и забиться в угол, как провинившаяся собака – вот чего я желала в этот момент!

«Ну же, Миша, не упрямься! Ты прекрасно знаешь, что я чувствую! И Маришка… Ты ведь сама сказала, что она ненавидит меня! Так чего же ты добиваешься?» – подумала я, вдруг ужасно разозлившись на Мишу. Я никогда не чувствовала к ней то, что испытывала сейчас: злобу, почти ненависть за то, что она удерживает меня в этой комнате. В одной комнате с Маришкой, зная, что та полна ненависти ко мне. Все ее существо было одной сплошной ненавистью.

– Но я все равно хочу поставить свое авто в гараж, – ледяным тоном отрезала я, смотря прямо в глаза Миши.

Миша сглотнула. Ее лицо выражало чистое недоумение.

Конечно, ведь до этой секунды я ни разу не разговаривала с ней в таком тоне.

– Все в порядке, Мария. Иди и переставь свое авто, – вдруг обратилась ко мне Маришка.

Я невольно усмехнулась: она пришла мне на помощь? Или она спасает себя от моего присутствия?

– Нет, нет, это можно сделать в любой момент! А на улице – такая прекрасная ночь! Дождь ушел! Только взгляните! Луна такая яркая сегодня, и на небе – ни облачка! И звезды, миллиарды звезд! – горячо воскликнула Миша, подойдя к окну и высунув голову наружу. – Нам нужно выйти на прогулку! Нельзя упускать такую прекрасную возможность!

Воспользовавшись тем, что Миша стояла ко мне спиной, я вопросительно взглянула на Маришку.

«Что будем делать?» – беззвучно спросила я.

Маришка слегка пожала плечами.

«Мне все равно» – было ее ответом.

Но и она, и я были связаны любовью к Мише и не могли отказать ей. Обе мы знали: отказ сделал бы Мишу несчастной, а мы обе не могли этого допустить.

Я обреченно всплеснула руками.

– Прекрасно! Я люблю луну! – стараясь не выдать свое недовольство ситуацией, воскликнула я и мрачно взглянула на Маришку.

– Да, почему бы не пройтись? – равнодушным тоном сказала Маришка и ответила мне взглядом, в котором отчетливо читалось: «Только ради Миши!».

Услышав слова согласия, Миша подошла к Маришке, взяла ее за руку и энергично подняла с софы. Затем, не отпуская ладонь Маришки, Миша подошла ко мне и, взяв мою ладонь в свою свободную, быстрым шагом повела нас к лестнице, вниз и вон из замка.

Маришка и я, как две послушные овечки, шагали за ней, не смея сказать ни слова пререкания. Миша, сама того не осознавая, имела над нами удивительную власть. И в этот момент она использовала эту власть, как никогда ранее, заставляя нас плясать под свою дудку. Но мы не могли иначе. Даже Маришка, имевшая авторитет у Миши, не могла и пикнуть.

Мы покинули замок и, рука об руку, с Мишей между мной и Маришкой, медленно пошли по красиво выложенной каменной, но абсолютно плоской дороге, вдоль замка и к небольшому озеру, спрятанному в лесу, за замком.

Никто не говорил ни слова. Нас окружали лишь песни ночных птиц и треск насекомых. Благодаря теплой летней ночи, камни успели высохнуть, но воздух был полон влажности и запаха мокрых деревьев, травы и земли. Приятный успокаивающий запах, навевающий воспоминания о моей настоящей юности, когда семнадцатилетняя, я гуляла по темному дремучему лесу, в поисках потерявшегося путника или охотника. В поисках пищи. Такая же яркая луна и все те же сияющие белые звезды. Моя самая первая самостоятельная охота и первая собственноручно убитая жертва: молодой парнишка, преследовавший дикого кабана. Он был так мил: спросил: «Заблудилась, красавица? Здесь недалеко есть деревня. Пойдем, отведу тебя!». Ах, он был сама галантность. Что сказать, в тот вечер я и повеселилась, и насытилась. Одни лишь приятные воспоминания. Но с тех пор прошло столько лет. Столько изменилось. Мир изменился. И я изменилась.

– О чем ты задумалась? – голос Миши ворвался в мой разум и вывел меня из омута воспоминаний.

– Что? – переспросила я, взглянув на нее.

– О чем ты так усердно думаешь? – сказала Миша. – У тебя на лице написано, что ты где угодно, но только не здесь.

– Да так, вспомнила свою первую охоту, – усмехнулась я. – Но я тебе о ней рассказывала.

– Да, помню, – улыбнулась Миша и обернулась к Маришке. – А вот ты ни разу не рассказывала о своей первой охоте!

Маришка тихо рассмеялась.

– Ты никогда не спрашивала, – ответила она на упрек сестры. – Но я расскажу, раз тебе так необходимо об этом узнать.

Я заинтересованно посмотрела на Маришку: ведь я тоже ничего не знала о том, как прошла ее первая самостоятельная охота. Когда Маришке исполнилось восемнадцать, я училась в Париже и мало интересовалась тем, что происходило дома, в Варшаве.

– Честно признаться, я была очень неуверенная в себе и даже боялась идти одна. Я попросила отца проводить меня, хотя бы до леса, но он сказал, что я должна все сделать сама. Мне только исполнилось восемнадцать лет, и я была полна сомнений в себе…

– Ха! А когда мне было восемнадцать, меня не выпускали из дома, и мне пришлось с боем вырывать свое право учиться в Оксфорде! – с чувством перебила ее Миша. – Ой, прости… Продолжай, пожалуйста.

– Я зашла в лес и стала искать жертву. Их было много, потому что это была зима, и смертные каждый день собирали в лесу сухие ветви и рубили деревья. Я помню, это был молодой мужчина, – я не хотела убивать женщин и детей. Я подошла к нему, набросилась на него… Но я была не уверена в себе и двигалась слишком медленно, и он отбросил меня от себя. Правда, я