Дневник наркомана - Алистер Кроули

— Снимайте шляпу и пальто, и присаживайтесь, сэр Питер, — сказал он резко.

Его обращение было совсем непохоже на прежнее. Он уселся в кресло, отыскал в кармане старую черную трубку и закурил ее, предварительно набив черным табаком. Казалось, что он чрезвычайно возбужден, что опять же было совершенно ему не свойственно. Затем он прокашлялся и поднялся, и поведение его полностью переменилось. Мне он предложил одну из своих миллионерских сигар, и жестом велел Лале подать мне выпить.

— Это новейшая мода у нас в студии, — сообщила Лала веселым тоном. Она явно старалась ослабить напряжение. — Бэзил изобрел этот коктейль прошлым вечером. Мы называем его Кубла Хан номер два. Как вы видите — это наполовину джин, наполовину кальвадос, чайная ложка мятного ликера и около двадцати капель лауданума. Пропускаете через колотый лед, и вот вам самая освежающая штука из всех, мне известных.

Я машинально принял эту шикарную смесь, с трудом сдерживая свое нетерпение. Мне хотелось сразу перейти к делу. Я ощущал близость чего-то не терпящего отлагательств. И еще мне не нравилось, как ведет себя Лу. Она оставалась абсолютно неподвижной и безмолвной; это навевало таинственную жуть.

Царю понадобилось три спички, чтобы раскурить свою трубку, и она продолжала гаснуть чуть ли не перед каждой затяжкой. Вскоре он со злостью швырнул ее на ковер и закурил сигару. Камин был огражден решеткой, на ее перекладине сидела Мейзи, в нетерпении болтая ножками. Создавалось впечатление, что мы ожидаем чего-то, и никто не знает, с чего начать.

— Расскажите ему, Лу, — внезапно скомандовал Царь.

Она встрепенулась, будто от удара. Затем повернулась ко мне лицом к лицу. Первый раз в жизни я обратил внимание, какого она высокого роста.

— Петушок, — вымолвила Лу. — Я стою на распутье.

Она сглотнула, попыталась продолжить речь и не смогла.

Царь сел в свое кресло. Он целиком пришел в себя и наблюдал эту сцену с объективным любопытством профессионала. Лала перегнулась через спинку кресла и что-то долго и серьезно шептала ему на ухо. Он кивнул.

Лам еще раз прокашлялся, и только тогда заговорил напряженным голосом.

— Я думаю, что всего проще будет, если леди Пендрагон расскажет сэру Питеру, как она уже рассказала нам, в точности все, что произошло, как если бы она свидетелем в суде.

Лу беспокойно повела плечами.

— Я сыта по горло, — наконец выпалила она.

— Свидетель, будьте любезны контролировать себя, — сделал замечание голосом судьи Царь Лестригонов.

Суровость его тона не просто привела Лу в чувство; возможно, она стала на миг такой, какой была еще до нашего с ней знакомства.

— Когда эти люди явились сегодня днем, — начала она вполне спокойно, — я сразу же поняла, что они затевают какую-то игру. Я знала, зачем Гретель нужно удалить меня из комнаты, и я напрямую ей в этом препятствовала. Она, полагаю, была правдивой настолько, насколько может быть такая женщина. Что-то относительно покупки акций химического завода?

— Да, именно, — сказал я в ответ, и ощутил, как в моем голосе прозвучала враждебность. — А почему бы и нет? Раз в жизни подворачивается возможность сделать такое удачное вложение, и я не понимаю, почему женщины должны совать свой нос в мужские дела, которые они не понимают и никогда не поймут. Между прочим, я, наверное, уже упустил свой шанс. И все из-за тебя! Если бы я знал, где искать Платта, я бы пошел туда и подписал контракт сию минуту. А пока что я могу пойти в банк и заняться получением денег.

Я вытащил часы.

— Я даже и пообедать уже не успею, — продолжал я, умышленно доводя себя до бешенства.

Лу отступила на несколько шагов, затем вернулась назад и посмотрела мне в лицо.

— Примите мои извинения, Сэр Питер, — произнесла она ледяным, нарочитым тоном. — Я не имею никакого права вмешиваться в ваши планы. В конце концов, они меня более не касаются.

Я вскочил на ноги и отбросил наполовину выкуренную сигару в камин.

— На что ты намекаешь? — спросил я с чувством.

Кажется, я собирался сказать ей что-то еще, но неожиданно во мне что-то будто сломалось. Ощутив слабость, я, задыхаясь, опустился в кресло. Полузакрытыми глазами я смог увидеть, как импульсивно было метнулась ко мне Лу; но затем, овладев собой, отшатнулась, точно человек, обнаруживший, что красиво изогнутая ветка на земле на самом деле оказалась гремучей змеей.

Мой мозг пульсировал вяло и медленно, но она продолжала говорить с безжалостной страстью. Я был сметен бурным порывом ее презрения.

— Я извинилась и зашла посмотреть, что же у вас все-таки происходит. Как оказалось, вы были весьма далеки от действительности. Вы нюхали кокаин, но не в виде эксперимента, и не потому, что это вам было физически нужно, а просто так, из порочности. Вы уже приняли его столько, что были невменяемы. Это я бы еще могла снести, потому что любила вас. Но то, что вы планировали стать партнером этого злодея-убийцы, этого набожного ханжи, это уже совсем другое дело. Это дело чести. Не знаю, как долго простояла я там. Я прожила целую жизнь за секунду, и приняла решение порвать раз и навсегда с этой грязью. Я улизнула и примчалась сюда. Я и сама сейчас полубезумна от жажды Г.; но я не хочу принимать его, пока не будет покончено со всем этим. Боль моего тела помогает мне стойко переносить смертельную муку моей души. О, я знаю разницу между геройством и истерией — можешь называть меня, как тебе нравится, все, что ты скажешь, больше не играет роли. Я не хочу умирать, и поэтому я попросила Бэзиля забрать меня, как он обещал однажды, задолго до нашей с тобой встречи. Он пообещал вылечить меня, и я ловлю его на слове. Он обещал меня забрать, и я напоминаю ему об этом. А ты можешь получить развод. Тебе же лучше. Потому что я не желаю снова видеть твое лицо. Никогда.

Все остальные в этой комнате не существовали для меня. Мне нужно было собраться с силами, чтобы отразить атаку Лу. Стояла абсолютная тишина, нарушаемая только моим сопением. Я снова овладел собой, и разразился оглушительным хохотом.

— Так вот в чем суть фокуса, да? — сумел я, наконец, ответить. — Ты продаешь меня, чтобы купить третью долю у этого хама!

Я запнулся, стараясь придумать какие-нибудь гнусные оскорбления; но мой мозг отказывался работать. Он подсовывал мне какую-то несносную ругань, которая обыкновенно ассоциируется с уличными хамами. Я изрыгнул целый фонтан грязной брани; но даже в тот момент я понимал, что это не делает мне чести. Мои замечания были восприняты с полным безразличием. Даже Лу едва пожала плечами и посмотрела на Царя Лестригонов, точно говоря: "Вы же видите, я была права".

Царь медленно покачал головой. Я, на самом деле, видел очень плохо. Мое зрение оказалось каким-то особым образом нарушено, а сердце переполняло негодование. Я еще раз угостился кокаином. К моему удивлению, Царь проворно встал с кресла и выхватил бутылочку у меня из рук. Я хотел подняться и прикончить его, но на меня нашла предсмертная обморочность. Комната поплыла. Царь вернулся в кресло, и студию опять окутало безмолвие.

По-моему, я ненадолго потерял сознание; ибо не помню, кто обернул мою голову ледяным полотенцем, или как так получилось, что у меня по позвоночнику струилась морозная испарина.

Я пришел в сознание, испустив тяжелый вздох. Все были в прежних позах, за исключением Лу, которая сняла свои меха и вернулась в кресло.

— Если вы чувствуете себя достаточно хорошо, — сказал Царь, — вы могли бы выслушать также и конец этой истории.

Внезапно Лу начали душить рыдания, и она зарылась головой в подушки. Царь подал знак, явно понятый Лалой. Она шагнула вперед, и встала передо мной, убрав руки за спину, как ребенок, повторяющий урок.

— Сэр Питер, — начала она нежным голосом, — Бэзил объяснил леди Пендрагон, что она следует неверному взгляду на данный вопрос. Он рассказал ей, что когда люди борются с наркотической зависимостью, им свойственно говорить и делать вещи, полностью чуждые их характеру. Всем нам известно, что вы с избытком продемонстрировали нам вашу храбрость и чувство чести. Нам известен ваш род, и нам известны ваши подвиги. Беседа с мистером Платтом не считается. Вы были больны. Этим все сказано. Мейзи вызвалась съездить и забрать вас; и, слава богу, она сделала это вовремя!

Лу резко развернулась и обрушилась на Царя Лестригонов.

— Помните, что вы обещали, — буйно кричала она. — Я поймала вас на слове.

— И это тоже, — спокойно ответил он, — происходит потому, что вы больны, равно как и он — болен.

— Значит это порядочно, нарушать слово, данное больной женщине? — она снова рванулась вперед, точно тигрица.

Странная улыбка изогнула губы Царя.

— Ну, а что скажет сэр Питер? — спросил он с некоторой ленивой игривостью.

Я внезапно остро представил себе, как я смехотворно выгляжу, точно больная обезьяна с полотенцем на голове. Я сорвал его и швырнул на пол.