Сайт двойников - Вольдемар Грилелави

Сергей взял бутылку водки и налил два полных стакана, подвигая один из них отцу.

— Давай, папа, за свободу и семейное благополучие. Не будим в такой светлый день омрачать друг другу настроение. Кое в чем кое кто не рассчитал, но не станем же сейчас выискивать виновных. Пусть в этом доме царит мир и благополучие.

Отец обрадовался такому предложению и, пока мать ошарашено наблюдала за манипуляциями сына и переваривала его мудреные речи, залпом опрокинул содержимое стакана во внутрь своего организма, восторженно крякнул и закусил помидором. А Сергей подержал с минутку свой стакан и поставил его нетронутым на место. Не желает.

— Я не буду пить, потому что ощущаю себя счастливым и свободным в окружении своей семьи. А тебе для тонуса нелишне. Еще с мамой придется общаться, — и Сергей подвинул свой стакан отцу, который поспешно расправился и с этой посудиной, отправляя влагу за первой порцией. Теперь ему и сам черт не страшен был.

— Да я тебя! — пришла наконец-то в себя мать и, схватив отца за шиворот, выкинула из-за стола.

— Да! — резюмировал Сергей. — Смелости и решительности водка тебе, папа, не прибавила. Зато сработала, как анестезия. Теперь тебе мамины тумаки по — фигу. В этом есть своя прелесть.

Мама схватила пустую бутылку и покрутила в руках, сожалея очевидно, что ничего в ней уже не осталось. Ей самой сейчас очень хотелось сделать пару глотков для восстановления нервного равновесия. И этот факт окончательно вывел ее из себя.

— За зря говоришь? А чего же ты до последнего тянул, если так давно и сразу догадывался о своей невиновности? Столько времени в тюрьме отсидеть ни за что ни про что, чтобы потом вдруг опомниться! Так и сразу же надо было сказать, и я не тратилась бы так много. Но я же по твоей личной просьбе искала этого адвоката.

— Да, мама, случилось нечто неординарное. Я пытался разобраться и понять, заметь, что без помощи адвоката, кто и как меня подставляет. И за что. И все эти улики считал с самого начала неопровержимыми, пока не увидел это чистосердечное признание. Если ты внимательно следила за процессом, то могла заметить удивление адвоката, следившего за моими манипуляциями. Он и сам не ожидал моего оправдания, до сих пор до конца не поймет причину несовпадения экспертиз. Ладно, об этом еще можно долго и нудно говорить. А сейчас я хочу сделать главное и судьбоносное заявление. И предупредить тебя, чтобы ты больше никогда не смела, высказываться скверно о моей семье. И запрещаю тебе обижать их.

— Ты мне хочешь рот заткнуть? — завизжала от негодования и с испуга мама, теряя окончательно самообладание. — Я вольна высказывать свое мнение, как угодно и что угодно. Никто не смеет, а тем более, собственный сын, запретить высказываться и говорить, чего сама пожелаю. Дожила, что еще ты будешь командовать и руководить мною. Не дождешься. Говорила и буду говорить, и твои советы мне даром не нужны.

— Не смею, и не буду. Ты имеешь право на свое личное собственное мнение. Но в моем доме и в моем присутствии не позволяю. Иначе обижусь. А тогда мы расстанемся навсегда. Я терпеть от тебя оскорбления не собираюсь, и приму адекватные меры.

Мать вскочила и понеслась, снося стулья, к выходу в прихожую, где уже на коврике, подложив под голову детский мячик, похрапывал отец. Он сразу же, как улетел от броска жены в прихожую, отыскал этот мячик и улегся спать. Все же эту бутылку водки вылакал он без посторонней помощи самостоятельно. А такая доза всегда быстро его усыпляла. Но мамина рука отрезвляет еще быстрей. Она схватила его за шиворот, и через секунду папа почти трезвый уже стоял рядом с мамой и хлопал испуганными глазами, готовый исполнять все ее указания и пожелания.

— Не больно-то и хотелось мне бывать в этом доме, где сын даже не считает нужным уважительно относиться к матери. Ноги больше не будет моей здесь. Счастливо оставаться, но вот, сынок, случится что, ко мне уже не придется тебе обратиться. Я такого прощать не собираюсь.

— Мама, опомнись, ты так легко отрекаешься от единственных в этом мире внуков. Я не говорю о себе. Ведь мы можем жить мирно и уважать друг друга не за деньги, а по любви. Зачем ты так легко рвешь такие хрупкие родственные отношения. Не надо, мама.

— У меня еще дочь есть. Вот она мне и будет родной, и не станет хамить и перечить. И внуки еще будут, только уже настоящие, а не эти сомнительные и неизвестно от кого.

— Она у тебя бездетная по причине неудачного аборта, на который пошла по твоему категоричному требованию. Ты ее лично своими руками, а точнее, языком, лишила возможности иметь детей. Не будет никогда у тебя больше внуков. Эти единственные.

Такой удар был чрезмерно жестоким со стороны Сергея. Сплетня, полученная из уст тети Дуси, непроверенная и сомнительная. По его личной просьбе тетя Дуся выдала максимум информации о его семье, так и о городе, и все последние события по стране, как в политическом аспекте, так и в экономическом. Тете Дусе приходилось посвящать Сергея во все новинки и события, словно инопланетянина, прибывшего на Землю из далекой галактики, и доверившегося лишь тете Дусе, как проводнику по этому чужому и загадочному незнакомому миру.

Она и постаралась к своим имеющимся знаниям прибавить сплетни и все, включая гипотезы и предположения, касающиеся его семьи и ближайшего окружения местного Сергея. Вот одну из сплетен о его сестре Сергей и выплеснул в отместку за неуважительное обращение к его семье, а особенно за нежелание признавать трех очаровательных милашек. Глупо и неоправданно. И по глазам, отразивших тоску и отчаяние, Сергей понял, что сплетня имеет историю. Стало быть, она не из области женских фантазий. И в этот момент вид матери должен был вызывать жалость и сострадание. Но не хотелось в ее адрес проявлять сочувствие. Она, лишив свою дочь возможности иметь детей, то есть, внуков для себя, так легко и неясно, ради чего, выбросить из своей памяти и детей сына, которого, как сама утверждает, любит больше жизни. Или не больше?

Артем подошел сзади к Сергею и потянул его за палец руки.

— Бабушка обиделась на нас, да? Папа, а почему она не хочет нас любить? Мы совсем не хотим обижаться на нее, а она все время такая сердитая и не хочет с нами играть.

— Наверное, я что-то плохое сказал, обидное. Ну, ничего, мы потом скажем ей, что не хотели и больше не будем.

— Она все равно плохая. Постоянно ругается, а еще и дерется, — пожаловалась Лиза, подойдя к Сергею с другого бока, и вцепившись так же в палец другой руки, словно они недавно приобрели папу и теперь боялись потерять, и чтобы он не убежал за плохой и сердитой бабушкой. Видать, так обычно он и поступал, проявляя большую любовь и уважение к собственной матери, чем к своей семье.