Сборник "Красный оазис" - Луиджи Мотта

Думая, что кто-то стучится в дверь, он с усилием повернулся к двери, но тот же звук послышался снова, и он понял, что звук шел с потолка. С новым усилием приоткрыл он отяжелевшие веки.

Казалось, что кто-то скребется под циновкой, заменявшей обои, даже край циновки как будто слегка поднялся.

Заинтересованный этим незначительным событием, Минг не отводил глаз от этого места и вдруг убедился, что это — не самообман. Легкая циновка трепетала, как будто под нею что-то копошилось, и курильщик невольно спрашивал себя, не ветер ли колышет циновку. Вдруг из-за обшивки выглянули когтистые мохнатые лапы живого существа.

Спящий задрожал от ужаса. Вслед за лапами появились туловище и голова огромного паука. Резким движением паук выскочил из-под циновки и показал себя во весь рост. Крючковатые лапы его шевелились, а глаза направились на одурманенного мандарина.

Минг попробовал подняться, но, полупарализованный опиумом, он не мог шевельнуться. А паук пополз прямо к постели. Скоро он попал в полосу света, и Минг смог рассмотреть его расширившимися от ужаса глазами.

Это был огромный птицеед с горизонтальными челюстями, перегрызающими птичьи кости, с узким черным корсетом и огромным брюхом в красных разводах. Огромный красный паук, укус которого всегда смертелен. Его присоски волочились по циновке, оставляя на ней липкие следы. Паук рос на глазах Минга, быстро приближаясь к его ложу. Туловище его было больше, чем в шесть пальцев толщиной.

Паук пополз медленнее, как бы понимая, что добыча все равно не убежит, и Минг перешел от отвращения к дикому ужасу, чувствуя, что прыгнувший с потолка паук упал ему на ногу и пополз к голове. Он слышал царапанье его крючков, когда паук точил их друг о друга, и ему казалось, что паук уже дышит на него своим ядовитым дыханием.

А он не мог ни шевельнуться, ни позвать на помощь. Тело его ослабело и было точно приклеено к проклятой постели. Сердце же билось, готовое разорваться от безумного страха.

И вот паук стал карабкаться ему на грудь. Мингу казалось, что ужасная тяжесть навалилась на него, а лицо похолодело от прикосновения когтистых лап. Он испустил дикий, душу раздирающий крик и внезапно получил способность двигаться. Он соскочил с кровати и, стряхнув с себя паука, бросился из каюты, задыхающийся, весь покрытый холодным потом.

— Спасите! Спасите! Красный паук! — кричал он не своим голосом.

Не зная сам, куда бежит, Минг перелетел через лестницу, распахнул первую попавшуюся дверь и очутился в игорном зале.

— Красный паук! Красный паук! — кричал он, дико озираясь.

Тут произошло что-то странное.

При появлении Минга игроки и любопытные обернулись к нему, не понимая, что его испугало и почему он кричит. Но один из игроков вскочил с места, выхватил длинный кинжал и, стиснув зубы, грозил убить всякого, кто посмеет к нему подступить.

Минг провел рукой по лбу, силясь что-то припомнить. Ему казалось, что он где-то видел этого человека, что его безобразная физиономия когда-то поразила его. Но где это было и когда?

Неужто испуг, заставивший его вырваться из мягких оков летаргии, был игрой его воображения, и он стал жертвой дикого кошмара?! Значит, паук-птицеед был плодом его воображения, подогретого опиумом.

Но почему именно красный паук? Какое отношение между его кошмаром и действительностью? Почему этот странный тип грозит ему малайским кинжалом? Неужто это тоже сон?

Все это вихрем мелькнуло в мозгу. И вдруг он понял. Он растопырил руки, заслоняя дверь, и громко воскликнул:

— Наконец-то я тебя нашел. Ты — убийца Линг Та-ланга. Арестуйте его! Я — мандарин Минг.

Действительно, это был Чу, который не утонул под скалами острова Ламма, а явился на последнее свидание с Лиу-Сиу у подножия виселицы, а пока предавался любимой страсти — азартной игре.

При словах Минга игроки вскочили. Но бывший мясник опрокинул стол, вскочил на подоконник и выпрыгнул в реку. Только плеск воды раздался во мраке.

Это случилось так быстро, что никто не успел прийти в себя. Очнувшись от испуга и удивления, все бросились к окнам, ища пирата глазами, и стали кричать:

— Держи! Лови! Разбойник! Убийца!

Другие бросились на лестницу, вскочили в лодки и погнались за пиратом. А Минг упал на стул и бессвязно отвечал на расспросы, прерывая рассказ вздохами и проклятиями. Он не мог себе простить, что убийца ускользнул из его рук, когда сама судьба помогла ему найти пирата.

— Ах, подлец, чудовище, — повторял он, задыхаясь. — Сказать только, что он был здесь и исчез у меня на глазах. Теперь все кончено. Погиб я, окончательно погиб.

— Не совсем, дорогой председатель, — сказал веселый голос, от звука которого Минг невольно вздрогнул.

И его растерянные взоры устремились на вошедшего, весело протягивающего ему руки.

— Вы… Перкинс! — воскликнул он изумленно.

— Он самый.

— Ах, если бы вы знали… Если бы вы знали, — охал Минг, разводя руками.

— Знаю. Все знаю.

— Чу был здесь. Стоило протянуть руку, чтобы его захватить…

— И он выпрыгнул из окна?

— Вот именно. И теперь сам Будда знает, куда он исчез.

— Да просто-напросто — в мой ялик.

— Что?.. В ваш ялик? Чу? Не может быть!

Минг вскочил с места. По его взволнованному лицу было видно, что он ничего не соображает. Капитан «Молнии» сжалился над ним.

— Видите ли, — объяснил он, — мы, англичане, никак не можем себе представить, чтобы люди бросались ночью в реку без какой-либо особой на то причины. Не застав вас дома, мы с сэром Артуром возвращались в английскую факторию. Вы, верно, знаете, что конфликт между наместником и английской колонией ликвидирован. Одним словом, проезжая мимо, мы вдруг увидели этот странный аэролит, упавший в воду. Потом раздались чьи-то крики. Одним словом, хотя нас просят не вмешиваться в дела кантонской полиции и правосудия, любопытство и гуманность одержали верх, и я повернул в ту сторону, куда упал пловец. Он вынырнул почти у самой лодки. Очевидно, ему совсем не хотелось, чтобы его спасали. Но тут нашла коса на камень. Сэр Артур недаром состоит членом Лондонского общества спасания на водах. Упрям он — как черт, а плавает — как рыба. Он бросился в реку головой вниз и вытащил пирата за косу. Мы втащили его в ялик и, разглядев его, я решил, что это Чу.

— Значит, он у вас в лодке?

— Да, под надзором моих малабарцев. Мы его крепко связали, чтобы перевести его из звания утопленника в звание арестанта.

— Мой милый, мой бесценный Перкинс!

Радость перехватила дыхание Минга, и он ничего не мог сказать.