Сборник "Красный оазис" - Луиджи Мотта

Перкинс не расспрашивал. Только тень пробежала по его лицу, он почуял что-то недоброе.

Шестивесельный ялик быстро летел вперед. На корме был натянут тент, под которым села полумертвая от страха мадам Лаутерс. Курс взяли на мыс острова Гугу, стараясь держаться подальше от уходящих в море рыбаков, и скоро свернули в рукав Макао, чтобы достигнуть Вампоа наиболее пустынными водами.

В дельте Жемчужной реки с сотнями рукавов и протоков плавание очень затруднено. Это — своего рода озеро, с рассыпанным на нем лабиринтом островов и скал. На каждом шагу — рифы, пороги, или искусственные заграждения, воздвигнутые либо военными властями для защиты от иностранных судов, либо прибрежными жителями — от пиратов.

Перкинс сотни раз ездил по этим лабиринтам в обществе толстого Минга, но это было уже давно и без карты. А фарватер часто меняется. Пришлось положиться на компас, чутье и опыт моряка, часто спрашивая совета у Пей-Хо, чтобы не заблудиться.

Все это сильно задерживало. Перкинс правил, а Лаутерс сидел возле жены. Она совершенно успокоилась, перешла на корму и любовалась, откинув занавески, нежно-опаловым рассветом и живописной рекой.

Ялик держался подальше от левого берега и элегантных дач острова Хонана. Заметив дачу Минга, Перкинс невольно рассмеялся и весело рассказал друзьям, какой ужас пережил злосчастный мандарин при воскрешении Пей-Хо.

Как вдруг из-за острова Сэпойса вылетела быстроходная лодка и помчалась вслед за яликом.

Перкинс вскочил на скамейку, силясь разглядеть незнакомое судно. И вдруг ему показалось, что на носу стоит человек и размахивает чем-то белым.

Он приказал поднять весла, чтобы придержать ялик. А сам продолжал стоять под парусом, слегка раздуваемым ветром. Лодка быстро приближалась. Теперь ее можно было разглядеть в деталях. Это была шлюпка английского типа, но с неумелыми гребцами-китайцами. Ялик Перкинса, конечно, обогнал бы ее, если бы она показалась ему подозрительной. На носу стоял китаец в костюме грузчика и размахивал письмом. Думая, что Минг послал за ним вдогонку, Перкинс приказал задержать ялик.

Течение слегка сносило ялик. Он обогнул мыс Тюфнелль и вошел в совершенно пустынный проток, как вдруг китайская шлюпка стала быстро его нагонять. Чтобы избегнуть столкновения, Перкинс велел свернуть, а Лаутерс стал у борта, собираясь поймать письмо, когда шлюпка пройдет мимо.

Но китайский кормчий резко повернул свое судно — и обе лодки столкнулись с необыкновенной силой. И в то же мгновение Лаутерс упал. Стараясь поймать притворно протянутое письмо, он получил удар копья в грудь, и десяток вооруженных пиратов вскочили со дна лодки, где они лежали, прикрытые циновками.

Шестеро англичан очутились лицом к лицу с двенадцатью пиратами. Течение несло их по пустынному протоку между островами Харро и островом Эддингтоном. На помощь здесь нечего было рассчитывать.

Опасность вернула Перкинсу обычное хладнокровие. Он прежде всего выхватил браунинг и опорожнил целую обойму, целясь в компактную массу пиратов.

От толчка лодки на мгновение отскочили друг от друга, и убийца Лаутерса упал в реку. Вынырнув, он схватился за руль ялика, стараясь вывернуть его, как вдруг Пей-Хо ударил его по голове тяжелым набалдашником от штанги. Пират исчез, оставив на поверхности широкое кровяное пятно.

Теперь нос китайской лодки упирался в корму ялика.

Мадам Лаутерс с воплем бросилась к мужу, стараясь остановить хлеставшую из раны кровь.

— Вперед, братцы! Смелее! — кричал Перкинс, словом и жестом ободряя матросов.

Но малабарцы буквально остолбенели от неожиданности, и Перкинс понял, что он погиб. Как вдруг пираты испустили крик ужаса, и их судно внезапно осталось на месте, как бы прикованное к невидимому причалу.

— Атаман. Наш атаман! — взвыл от ужаса кормчий пиратов.

Действительно, Пей-Хо поднялся во весь свой гигантский рост, и те, кем он так часто предводительствовал, его узнали.

Охваченные суеверным ужасом при виде человека, на казни которого они присутствовали, пираты вообразили, что это — ужасное колдовство, и буквально окаменели от ужаса. Это спасло англичан.

От страха кормчий пиратов уронил рулевое весло. Шлюпка пошла по течению и застряла в запруде, по которой мог пройти только мелкосидящий ялик. Чтобы сняться с места, пиратам пришлось бы потратить не менее часа. Крик злобы и отчаяния вырвался из их уст.

— На весла! — скомандовал Перкинс.

Матросы бросились по местам, закинули весла и налегли на них изо всех сил. Ялик дрогнул и помчался быстро и легко.

— А тебе — спасибо, — продолжал капитан, протягивая руку Пей-Хо. — Без тебя мы бы погибли. Увидишь, помнит ли услугу англичанин. Садись на руль.

— Вы тоже спасли мне жизнь, — просто ответил разбойник, — но я еще не расквитался с вами. Я сдержу свое слово до конца.

И, сев у руля, взял курс на проток Эллиот, идущий прямо к Вампоа.

Тогда Перкинс вспомнил о раненом. Рана была ужасная. Копье попало в грудь между четвертым и пятым ребрами, что не могло не угрожать жизни Лаутерса.

Мадам Лаутерс обезумела от горя. Без слов, без слез держала она на коленях голову мужа, не приходившего в сознание.

Как все моряки, Перкинс немного знал хирургию. Он старательно перевязал рану, силясь не показать, как мало надежд на спасение Лаутерса.

Ялик быстро шел вперед. Глубокая тишина знойных дней обвеяла реку. И только к плеску весел примешивалось тяжелое дыхание выбивающихся из сил гребцов.

Вот засинели пышные сады острова Французов. Выступила из синевы роскошная растительность берегов, кокетливо драпируя своею зыбью далекие откосы берегов. Со свистом проносились над водою пестрые стаи птиц. И вся природа приветствовала день, оттеняя своею радостью темное горе человека.

Перкинс не отрывался от морского бинокля, напряженно исследуя каждую извилину реки и ежеминутно ожидая нового нападения.

Без новых приключений достигли они деревни Дорфер, на северной оконечности острова Французов. Перкинс хотел остановиться, дать отдохнуть своим гребцам, но, взглянув на раненого, он понял, что надо спешить.

Лаутерс не подавал признаков жизни. Жена замерла над ним, не отрываясь от его побледневшего лица.

Скоро ялик обогнул мыс Бернарда и вошел в рейд Вампоа.

Перкинс велел пристать к трехмачтовому бригу «Британия», прося капитана прислать судового врача. Но было поздно: жизнь Лаутерса оборвалась…

Только теперь мадам Лаутерс очнулась от оцепенения. Она упрекала себя в смерти мужа и ни за что не соглашалась расстаться с его телом. Пришлось оторвать ее силой и дать ей честное слово, что тело не будет опущено в море, а похоронено в Гонконге.