Самая страшная русская трагедия. Правда о Гражданской войне - Андрей Буровский

С точки зрения международного права большевики и правда были интервентами. Слава еще ожидает того, кто напишет книгу «Советская интервенции 1918–1922 годов».

На Западе никогда не существовало какой-то единой позиции разных стран и разных политических деятелей.

23 декабря 1918 года на заседании британского кабинета, в котором участвовали и премьер-министры доминионов, военный министр Черчилль потребовал ответа на вопрос: «Какова наша политика? Оставить русских вариться в собственном соку или попытаться свергнуть власть большевиков?»

Военный министр прямо высказался за второе. Для чего, по его мнению, следовало собрать крупную армию.

Премьер-министр Ллойд Джордж был не в восторге от такого предложения. Во-первых, сказал он, «социалистическая британская пресса уже намерена сделать наше вмешательство в российские дела своей главной темой».

А во-вторых, заявил Ллойд Джордж Черчиллю, «для предлагаемой «крупной армии» едва ли найдется хотя бы пять тысяч добровольцев».

Затем выступил Вильям Хьюз, премьер-министр Австралии: «Нам следует уйти из России, и пусть русские имеют правительство, какое им нравится».

В том же духе высказался министр иностранных дел Балфур: «Если Россия предпочитает большевиков, не стоит нам противоречить этому».

Далее против вмешательства в российские дела выступили южноафриканский премьер-министр генерал Бота и лорд Милнер.

Через неделю эта дискуссия была продолжена, и вновь ничего не было решено. 31 декабря 1918 года на заседании Имперского военного кабинета Черчилль вновь высказался за активные военные действия против большевиков «силами пяти великих держав (то есть Британии, США, Франции, Японии и Италии) или — если Америка откажется — остальными желающими».

По мнению Черчилля, «за большевизм в России выступает очень небольшая часть населения, режим большевиков будет сметен в результате всеобщих выборов, проведенных с помощью союзников».

Премьер-министр Ллойд Джордж на этом заседании вновь резко высказался против военного вмешательства в России. Он предложил рассчитывать на то, что «большевизм рухнет сам».

В заключение премьер-министр предложил пригласить представителей всех сторон внутрироссийского конфликта на мирную конференцию в Париж. Это предложение было одобрено Имперским военным кабинетом.

Что касается Америки, то на заседании британского кабинета 30 декабря 1918 года Ллойд Джордж пересказал свою беседу с президентом Вильсоном, который «выступал резко против вооруженной интервенции в Россию, особенно против экспедиций в Мурманске и Архангельске».

В результате военный министр Британии с большевиками воевал, а премьер-министр одновременно искал путей примириться с Советской республикой.

В 1919 году госдепартамент США публикует карту расчленения России со следующим пояснением: «Всю Россию следует разделить на большие естественные области… при этом ни одна не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство».

Ллойд Джордж соглашался, что Деникину, если оказать ему помощь, возможно, удастся не допустить большевиков на освобожденные им территории. А далее британский премьер-министр сказал: «Я лично очень боюсь, что единая Россия станет для нас большой угрозой».

В итоге предложение Черчилля об оказании конкретной помощи Деникину не было отвергнуто британским кабинетом министров, но и не было принято, несмотря на отчаянный довод военного министра: «В ближайшие месяцы антибольшевистские силы могут прекратить существование, и тогда мы получим империю Ленина и Троцкого».

Ллойд Джордж произнес в парламенте такую речь:

«Целесообразность содействия адмиралу Колчаку и генералу Деникину является вопросом тем более спорным, что они борются за единую Россию. Не мне указывать, соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших великих людей, лорд Биконсфилд, видел в огромной, могучей и великой России, катящейся, подобно глетчеру, по направлению к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Британской империи».

Многие исследователи, в том числе и западные ученые, давно заметили: поставки белым резко возрастали, когда наступала Красная Армия. И так же резко сокращались, когда наступали уже белые.

Похоже, что целью союзников было продержать Россию как можно дольше в состоянии Гражданской войны.

И белые, и казаки, и крестьянские повстанцы из Европы оказались очень уж «реакционными» и «отсталыми». Дворяне, служилое офицерство, интеллигенция были совсем не буржуазны, не демократичны, не разделяли политических пристрастий европейцев. Очень уж непохожи… и потому не вызывают особого сочувствия.

Социал-демократы в России казались из Европы не кучкой безответственных болтунов, а чем-то вроде социал-демократов Англии и Франции, которые еще в самом начале XX века вошли в состав правительств. Или подобием социал-демократов Германии, создавших новое и вполне дееспособное правительство в ходе революции 1918 года.

Европа сочувствовала скорее Комучу или меньшевикам, чем «крайним» течениям. Белые казались в главном не лучше, если не хуже большевиков.

По мнению Ллойд Джорджа, в окружении Деникина были реакционеры — то есть не сторонники Учредительного собрания, а желавшие восстановления царского режима.

И от Деникина, и от Колчака постоянно требовали «демократизации режима». Как его можно демократизировать во время войны — вопрос без ответа.

В Европе существовал огромный и влиятельный слой «левой», либерально-демократической интеллигенции. В руках у нее находились пресса, издательства, рычаги влияния на общество. Вряд ли эта интеллигенция так уж обрадовалась бы появлению большевиков на улицах Парижа и Лондона… Но пока на расстоянии — большевизм чаровал, как давно ожидаемый, желанный эксперимент.

Высланный на Запад Солженицын тоже думал, что в западных странах многого не знают. К его изумлению, «оказалось», на Западе изданы и часто и переведены на английский и французский языки свидетельства очевидцев, мемуары, аналитические книги, сборники документов о грандиозном и страшном терроре 1918-го и последующих годов. Проблема в другом: этого никто не хотел знать.

В начале 1920-х Иван Бунин написал письмо Бернарду Шоу с просьбой если не выступить в поддержку белых, то хотя бы перестать поддерживать большевиков. Ведь поддержка знаменитостей, лояльность интеллигенции и позволяет большевикам выделывать то, что они выделывают!

Иван Бунин удостоился ответа. Нет, Бернард Шоу не будет выступать против большевиков. Он все знает, он не сомневается в ужасных фактах, которые приводит русская эмиграция. Но, видите ли, буржуазная цивилизация Запада в тупике, а в России ставится грандиозный эксперимент, строится новое общество, светлое будущее. Как же можно мешать таким свершениям!

Во всей Британии в защиту русского Белого движения высказался разве что Редьярд Киплинг. Он порой и лично помогал русским эмигрантам — в том числе материально.

Именно эта позиция либеральной, демократической, передовой интеллигенции Запада дала в руки большевиков столь необходимый им карт-бланш.

«Если хотите поставить эксперимент по построению социализма — возьмите страну, которую не жалко», — говаривал Отто фон Бисмарк. России оказалось не жалко. Прогрессивная западная интеллигенция была в полном упоении от грандиозного эксперимента, и уж чего-чего, а страны и народа ей жалко не было совершенно.

Правительства западных стран могли не разделять убеждений либеральной интеллигенции — но были вынуждены считаться с ее позицией.

Американский президент Вудро Вильсон был чуть ли не самым последовательным антикоммунистом. Его политические противники из Республиканской партии обзывали его «большевиком» за проводимые им реформы… А через подконтрольные профсоюзы организовывали забастовки в портах под лозунгами: «Руки прочь от Советской России!»

Они срывали поставки оружия и снаряжения, тормозили отправку войск не потому, что сочувствовали большевикам, а в пику Вильсону. Так сказать, в порядке межпартийной борьбы.

Итак, западные державы могли бы сами ударить на большевиков… Как румыны и французы ввели свои войска в Будапешт в 1919 году, подавляя Венгерскую социалистическую республику.

Союзники могли бы прикрыть своими войсками районы, где накопились бы и окрепли антикоммунистические силы. Как французы в Венгрии в 1919 году прикрыли город Сегед и дали там сформироваться отрядам Хорти.