Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От идеи строительства постоянной крепости отказались, но экспедиции организовывались почти каждый год. В 1634 году угроза со стороны двухтысячного калмыцкого войска заставила русских отложить сбор соли. Русская бригада укрепляла свою импровизированную крепость, пока калмыцкое войско не двинулось дальше837. Это была классическая компромиссная ситуация: каждая из сторон могла нанести серьезный ущерб другой стороне, но ни одна из них не была настолько могущественной, чтобы полностью навязать свою власть838. Обе стороны хотели соли и торговли. В 1635 году русские и монголы сумели решить вопрос при помощи дипломатии: добыча соли и торговля проходили довольно мирно839. В некоторые годы доступ русским к озеру полностью преграждался840. Русские продолжали посылать экспедиции за солью в сопровождении военного эскорта в несколько сот человек, и это могло привести к боевым столкновениям, что случилось, к примеру, в 1672 году, когда калмыки напали на русских у Ямыш-озера. Семеро русских были убиты, но, когда все улеглось, торговля пошла своим чередом841. В 1696 году в ходе экспедиции за солью был убит предводитель русских. Последовавшее за этим письмо из Москвы предупреждало, что вопросами безопасности должны заниматься не рабочие, а солдаты842.
Даже когда все складывалось как нельзя удачнее, обстановка оставалась напряженной. Юрий Крижанич был католическим священником-хорватом, который провел пятнадцать лет в изгнании в Тобольске (с 1661 по 1676 год) из‐за чрезмерного энтузиазма в отношении объединения разделенных христианских церквей. В своей «Истории Сибири» Крижанич описал следующую сцену: «Как москвитяне достигают этого места, они производят залп из пушек и снова их заряжают, затем производят огонь из ручных пищалей; отсалютовав таким образом тайше, москвитяне дают заложников и, получив таковых же от калмыков, в тот же день воздвигают на берегу укрепление и ставят на нем пушки, чтоб иметь защиту в случае вероломства. Добыв из озера соль, они нагружают ею суда, а затем вступают в торг»843. Система аманатов (заложников) позволяла «сохранять мир», повышая ставки для обеих сторон. Экспедиция 1638 года, когда не менее 180 сибирских солдат осуществили удачный сбор соли, показывает, как это все выглядело на деле844. По просьбе калмыков тобольский бухарец, сопровождавший экспедицию, был отправлен в калмыцкий улус; ожидалось, что в будущем он сопроводит калмыцкое посольство в Тобольск. За тринадцать лет до этого, в 1625 году, целый караван тобольских бухарцев был перебит калмыками, которые путешествовали вместе с ними845. Отправляясь в калмыцкий лагерь, чтобы послужить царю, тобольский бухарец думал об этих убитых, среди которых были его знакомые, а может быть, и родные. В 1640 году Ульян Ремезов, отец знаменитого сибирского картографа Семена Ремезова, входил в миссию, которая доставила царские подарки калмыцкому отряду, расположившемуся на Ямыш-озере846. Можно задаться вопросом, не угрожала ли ему опасность попасть в заложники. В 1690–1691 годах русские взяли в заложники на озере Ямыш некоего Килдея-мирзу, возможно, с женой. Но они не вернули его по окончании торговли; Килдей оставался у русских до 1693 года, когда он вернулся обратно в Казахскую орду вместе с русским посольством847. Взятие заложников оставалось неотъемлемой чертой Ямышевской торговли до середины XVIII века848.
Экспедиция 1638 года наглядно показывает еще одну заметную черту степной политики. Доступ для русских к озеру Ямыш был делом договорным, и, чтобы договориться, русские стремились по максимуму использовать свою «мягкую» силу. Русский отряд отправлял посланцев в различные калмыцкие лагеря, приглашая всех на озеро Ямыш, чтобы торговать, вести дипломатические переговоры, а также чтобы нанять тягловых животных для перевозки соли от озера к реке. Тот факт, что они информировали об этом множество разных лагерей, указывает, что они имели некоторое представление о степени политической раздробленности степи, и все же разобраться в постоянно меняющихся внутрикалмыцких политических отношениях было для них непростой задачей. В ходе бесед с полудюжиной калмыцких аристократов (тайши) русский посланник задал вопрос о похищенных подданных царя, сказав, что царь желает их возвращения. Один знатный калмык, Талай, объяснил, что собирается на войну с одним из своих братьев, поэтому не может вернуть пленников, но, когда заключит мир с братом, у которого находятся заложники, он пошлет их в Тобольск849. Политическая раздробленность калмыков затрудняла русским стратегическое планирование и переговоры. Оставалось только гадать, кто проявляет добрую волю, а кто – изворотливость. И вопрос заключался не только в том, считать ли слова таких людей, как Талай, искренней правдой или коварной ложью. Если бы Россия во всем придерживалась политики умиротворения, это могло бы повредить ее соперничающим приоритетам и/или потенциально поставить Россию в такое положение, где она выглядела бы лишь пешкой в степной политике. Но Россия пыталась нащупать правильное соотношение. Вновь и вновь Москва подчеркивала необходимость поддерживать хорошие отношения с соседями и быть в курсе, что происходит в регионе850. Все это показывает, что даже при самом наилучшем раскладе добыча соли и торговля были нелегкой задачей. Так велись дела в степи.
РУССКИЕ НА ЯМЫШЕВСКОМ РЫНКЕ
Но какой бы ценной ни была ямышевская соль, ее затмила собою ярмарка, развившаяся на озере Ямыш в XVII веке. Подобно Тобольску, Ямыш-озеро не было отдаленным с точки зрения евразийской коммерции; эта ярмарка стала важным событием в сибирской торговле. Сложно найти точку отсчета этой ярмарки, но к середине XVII века она стала регулярным событием, вокруг которого строились планы кочевников и купцов.
Вот так это описывал Крижанич:
