Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени - Эрика Монахан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джунгары, энергично занимавшиеся государственным строительством в XVII и XVIII веках и потерпевшие крах в столкновении с Цинской империей в 1756 году, еще больше постарались для того, чтобы в эфемерном ландшафте Внутренней Евразии появилось нечто долговечное. Подобно калмыкам, джунгары были одним из четырех племен западных монголов. Подобно калмыкам, которых они сменили в верхнем Прииртышье в XVII веке, джунгары сохранили буддизм (хотя джунгарские правители, как и русские цари, использовали послов-мусульман для сообщения с Китаем)784. В те самые годы, когда первый Романов на российском престоле трудился над укреплением нового московского порядка, джунгарский правитель Батур (его титул хунтайджи указывал на то, что он не принадлежит к Чингизидам) построил город в степи и переселил земледельческие деревни, на которые в XVII веке обратят внимание путешественники, двигающиеся вдоль Иртыша785.
Дальше вверх по реке, далеко за пределами каких-либо российских притязаний, воды Иртыша питали другие земледельческие общины. В середине XVII века посольство в Китай встретило на своем пути три общины земледельцев-бухарцев786. Одна из них, которую называли «аблаевые пашенные бухарцы», потому что их поселил на это место тайша Аблай, была расположена в 24,5 мили [40 км] к северу от Семипалатинска, там, где в Иртыш впадает река Карабуга. Когда там побывал Миллер, поселение уже было покинуто и в руинах; от него оставались лишь остовы глиняных домов и следы «бухарских» оросительных систем, некогда позволявших выращивать яровую пшеницу и русские овощи787. Миновав озеро Зайсан и истоки Иртыша и пройдя горный проход Хамар-Табан (Хабар-Асу) в Монгольском Алтае, путешественники спускались к еще одной группе земледельцев-бухарцев, живущих на реке Эмель788.
Здесь товары перегружались с телег на верблюдов и двигались в Китайскую империю789. Существование этих земледельческих поселений, рассказы путешественников, которые видели эти деревни или оставшиеся от них развалины, напоминает нам, что не все бухарцы были купцами, а степь не была чем-то пустым и неизменным.
ЗНАКОМСТВО С ИРТЫШОМ
Реки занимают важное место в историях про торговлю. На протяжении долгих лет Иртыш был важнейшей торговой магистралью для перевозки евразийских товаров, но эта история не удостоилась особого внимания790. Купцы, шедшие этим путем в раннее Новое время, как правило, не беспокоились об описаниях здешних красот, но передавали другим ценную практическую информацию. К несчастью, записные книжки и географические тексты купцов, посещавших Ямышевский путь, до нас не дошли. К счастью, российское правительство интересовалось ресурсами своих окраин и проходившими через них путями и собирало сведения о Прииртышье. Князь Юрий Яншеевич Сулешов, тобольский воевода в 1623–1625 годах, провел несколько исследований для Сибирского приказа, описав жителей нижнего и среднего течения Иртыша – людей, подлежащих налогообложению. Информация о территории за пределами русских поселений поступала из докладов государственных экспедиций, отправлявшихся вверх по реке, а также бесед, обязательно проводившихся с путешественниками, прибывавшими из далеких мест791.
Записи в архиве Сибирского приказа представляют собой быстрый набросок среднего Прииртышья, а рассказы пяти государственных путешественников дополняют картину. Хотя историк Бэзил Дмитришин подчеркивал независимый дух тех, кто знакомился с пограничьем, все пять рассказов были результатом экспедиций, организованных по приказу российского правительства. Каждая из экспедиций становилась поводом для бурного сбора разведывательной информации во время подготовки путешествия и по возвращении792. Хотя сами пути были старыми, вписывание таких мест, как озеро Ямыш, в историю стало новым опытом для Российского государства. Если раньше подобные сведения передавались устно и в пределах небольшой территории, в XVII веке московское правительство предприняло шаги, чтобы собрать всю эту информацию в письменном виде793. Важно отметить, что некоторые описания были составлены людьми, которые сами не прошли по всему описанному ими пути вдоль Иртыша. Услышав, что Прииртышье небезопасно из‐за ведущихся там военных действий, Николай Спафарий выбрал более северный путь в Китай794. Однако он все же включил в свой рассказ подробное описание верхнего Иртыша, объяснив, что «и древние, и нынешние земнописатели, так греки, как и латины… ничего они о той стране, или о реках и о жителях ничего до сего дня писати не ведают»795. Хотя эти слова как будто указывают на «знание ради знания», популярное в эпоху Просвещения, доклад – жанр в высшей степени прагматичный, и, если Спафарий чувствовал, что обязан описать Иртыш в своем докладе, это означает, что он признавал важность Иртыша как торгового пути.
Самый первый русский рассказ об Иртыше был написал Федором Байковым, который в 1654 году возглавил государственное посольство в Китай. Байков сам не умел писать, но надиктовывал подробные описания796. По большей части его посольство шло известным путем вдоль Иртыша, но в верхнем его течении покинуло Иртыш, двинувшись по его притокам через Монгольский Алтай. Государство организовало торговые миссии в Китай, которые возглавил тобольский бухарец Сеиткул Аблин; его доклады (статейные списки) не сохранились, но были использованы теми, кто пошел вслед за ним797. Вышеназванный Николай Спафарий был молдавским государственным деятелем и авантюристом (после неудачного участия в дворцовой интриге ему отрезали нос), который в 1674–1675 годах возглавил русское посольство в Китай. Он подробно описал детали своего странствия, отметив деревни (русские), юрты (нерусские), реки и расстояния между ними всеми. Опираясь на статейный список Сеиткула Аблина, Спафарий описал обновленные мечети вдоль Иртыша, на что доклады Сибирского приказа, похоже, внимания не обратили798.
Описание красот бассейна Иртыша в основном пришло позднее. Джон Белл, шотландский врач на русской службе, охочий до приключений, побывавший в Китае с экспедицией Лоренца Ланге (1719–1722),
