Странник и его страна - Михаил Веллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В приличной коммуналке имелся свой пьяница, с ним боролись; своя женщина облегченного поведения, о ней больше всех сплетничали; свой самый образованный, его уважали; свой самый состоятельный и жизненно преуспевший, авторитетный по жизни, на него смотрели чуть-чуть снизу вверх; свой непутевый, его поругивали и поучивали, снисходительно сочувствуя. Это был свой маленький мир со своим раскладом социальных ролей.
И – здесь все всё видели и здесь все всё про всех знали. Здесь было невозможно скрыть новую покупку и тем более несоответствие расходов доходам. «Живет не по средствам» – такой приговор квартира выносила безошибочно, контрразведка отдыхает. Здесь было невозможно гульнуть налево, поужинать в кабаке, сходить в театр – и скрыть порок.
…Коммунальные войны – это отдельная тема! Кто-то провел лето на даче и не признает обязанность все равно убирать квартиру по графику. А его заставляют. Или кто-то посягнул на часть общей территории – свою тумбочку поставил в общем коридоре без согласования с обществом. Или просто полаялись из-за мелочи – мелочь забылась, а взаимная неприязнь укоренилась. Или просто кто-то кого-то презирает или кому завидует: и доводит до сведения всей кухни гадскую сущность врага, сторонников вербует.
Поговорка «В тесноте, да не в обиде» родилась именно из того, что обычно в тесноте – это в обиде. Напрессованные, как шпроты в банку, люди повышенно агрессивны и чутки к мельчайшим посягательствам на свои права и достоинство.
И когда семья жила в одной комнате – это было нормально, естественно. Здесь стоял стол, как правило посредине – за ним ели, за ним и занимались. Железная кровать с покрывалом и ковриком на стене. Платяной шкаф, он же гардероб, он же шифоньер. В него вполне умещалась вся одежда семьи, и благополучием было, если оставалось что туда повесить, когда все одеты (празднично-выходная смена одежды: костюм мужчины, если вообще был, и одно-два платья женщины. Да после войны мужики годами старую форму донашивали на все случаи жизни). Буфет для посуды и продуктов (не все в кухне, чай-сахар-варенье всегда здесь, и хлеб-масло – на кухне только то, из чего готовят). Если был диван, на нем чаще всего кто-то ночью спал. В углу за шкафом или в коридоре могли держать днем раскладушку. Сплошь и рядом: на кровати старики-родители, на диване молодые родители, стол сдвигается к краю, на освободившееся место ставится раскладушка старшего ребенка, а ложе младшему составляют из тюфячка на трех стульях, придвинув их к шкафу спинками к комнате.
Зеркало на стене – или в дверце шкафа. Возможна книжная этажерка или настенные полки. Какая-нибудь ваза, салфетка, статуэтка – украшение.
И отлично жили! И вместе вставали, и вместе ложились. И мужчины курили в этой единственной комнате, и ничего. И молодые родители улучали для любви краткие минуты, когда дети гуляют, а старики куда-то вышли. И ночью срывался тайный скрип и сдерживаемое дыхание. И с рождаемостью дела были в порядке!
Да, особо злостные писали анонимки участковому – о разврате и темных делишках соседа. Да, в веселые сталинские годочки слали доносы в НКВД о врагах народа – чтобы законно занять освободившуюся жилплощадь арестованных. Так ведь чего по жизни не бывает…
…А потом, года с пятьдесят седьмого, Хрущев стал строить панельные пятиэтажки, и народ потянулся в отдельные (отдельные!) малогабаритки. И коммуналки центра, вместилище семейных саг великой советской эпохи, оставались старикам, мамонтам войн и пятилеток.
И стали появляться телевизоры, и к владельцу телевизора соседи напрашивались в гости на футбол или концерт. И заняли свое место в этих комнатах холодильники – небольшие и поразительно надежные «Саратовы» или большие и еще более надежные «ЗиЛы».
В этих коммуналках мы верили в коммунизм. Смех смехом. Не все, не всегда, понося правителей, ругаясь и негодуя, сравнивая с Западом, который нам никогда не полагалось увидеть. И тем не менее.
Модус вивенди
Маразм крепчал. Было такое любимое выражение.
Некоторые черты жизни нашей были беспрецедентны в Европе, хотя находили последователей в Азии или Латинской Америке.
Были политзанятия. Их курировал парторг цеха, или института, или еще чего. Раз в неделю полагалось собраться, предъявить конспекты классиков марксизма-ленинизма, произнести усвоенный материал и выслушать мини-доклад. Это после работы. Ну, или в конце дня. Все это дело мотали, норовили делать раз в месяц, парторг писал пустые отчеты и сдавал наверх.
А были лекции по политическому положению: решения очередного Пленума ЦК КПСС и международная обстановка. Лекторы были двух происхождений: из общества «Знание» и из райкома Партии. Как правило – маразматики-отставники армейских политорганов. В сущности, они раздували межгосударственную рознь и шовинистические настроения: все кругом суки, мы в кольце, на нас вся надежда, мы лучшие в мире, мы всех победим, Партия не дремлет.
Культпросвет – это просвет между двумя культами. Была и такая шутка. В каждом райкоме Партии был отдел культурно-просветительской работы. Там были не только лекции, там была самодеятельность. Ежегодные смотры коллективов, районные и областные слеты самодеятельных исполнителей песни и пляски с элементами театра и декламации. Ну, это все тоже спускали на тормозах. Но Дома Культуры и Дворцы Культуры – этим только и жили! Привлекали в свои кружки с секциями таланты всех родов! И кстати, для многих это была отдушина и даже путь наверх.
А с детскими и юношескими спортшколами вообще все было неплохо. В райцентрах спортсекции были чаще при Домах Культуры, а уже в областных – спортшколы. Причем тренеры ходили по школам – вербовали к себе в секции!
Вообще же к разного рода «мероприятиям» и «нагрузкам» народ относился с пониманием: расслаблялся и пробовал получить удовольствие.
Скажем, в каждом цехе, институте, коллективе, полагалось быть спорторгу. Организовывать спортработу, оспортсменивать массы трудящихся. Это была должность выборная, не свободная: из своих работников. Спорторг был обязан раз в год провести спортивные соревнования. Как минимум. И раз в год, летом, в выходной, объявлялся «День здоровья». На автобусе или электричке – все за город (ну, все не все…). Там народ нажирается вокруг костра, парочки разбредаются по кустам, пикник, короче. А спорторг пишет простыню соревнований: кто сбегал, кто прыгнул, кто пукнул, кто забил. Потом сдавал наверх.
Кстати, «общественная нагрузка» считалась в плюс, когда работник претендовал на отпуск в августе, или поездку за границу, или в очередь на жилье или машину.
За этими же льготами простые люди вступали в КПСС. Плюсик в анкете, при прочих равных предпочтут тебя. Но принимали не всех! Была установка партийная: пролетариев должно быть много, партия-то как бы для них! И чтобы начальству, делающему карьеры, самому вступить в Партию, надо было сначала напринимать достаточно пролетариев, чтобы соблюсти процент социальных групп! Во как.
День в год на овощебазу и день в год на поля собирать картошку – это святое! На поле обычно кормили в обед горячим из котла, на овощебазе ни хрена не кормили. Люди разумные, разумеется, брали с собой выпить – на свежем воздухе. Что характерно – из года в год картошку на осенних полях убрать не успевали, а весной на овощебазах она гнила и пахла затхлью: перебирай.
И все нормально, Григорий! Отлично, Константин!
Анкета
А как же! Анкета – это святое! Вот как с самого с семнадцатого года стали определять людей по классовому происхождению: кто были ваши родители?! Пролетария – наверх, капиталиста – к стенке, и попов, купцов и учителей с врачами туда же. А после сорок пятого: на территории, оккупированной врагом, проживали?! Да? Ну, тогда вам карьеры не сделать: а вдруг были тайным агентом. И национальность тоже играет роль! Недаром сам товарищ Сталин был первым наркомом по делам национальностей. Было время – евреи, латыши, китайцы и мадьяры считались надежнее русских. Было – грузины приближались к власти теплее других. Было – первый секретарь ЦК республики обязательно титульной национальности, а второй, реально проводящий политику Москвы – обязательно русский.
И во всех учреждениях, на всех производствах работали отделы кадров. Филиалы ОГПУ – НКВД – КГБ. Там сидели суровые, властные, облеченные правом смотреть на тебя как на вошь, тетки. И проверяли, соответствуешь ли ты по анкетным данным.
Фамилия, имя, отчество.
Дата и место рождения.
Образование.
Партийность.
Национальность (в обиходе – «пятый пункт»).
Семейное положение.
Супруг, дети, в каком браке, где разведенные.
Социальное происхождение.
Родители: как зовут, кто и где.
Имеете ли судимости.
Имеете ли правительственные награды.
Бывали ли за границей, в каких странах, когда, перечислите.
Где когда работали, на каких должностях.