Автономное плавание - И. А. Намор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Много ты понимаешь! – возмутилась Татьяна, которую этот странный моно-диалог несколько отвлек и от качки, и от связанного с нею состояния. – Ты меня поучи, болезная! Поучи!»
Но странное дело. Чем сильнее гуляли у нее эмоции, тем «живее» и активнее становилась на самом деле не существующая уже Жаннет.
«Сама стерва старая! – перешло в контрнаступление альтер эго. – Какого черта ты Олегу нервы мотаешь? Отлично понимаешь – сам он тебя в постель не потянет и будет делать вид, что всерьез воспринимает твои non probant pretexte[65], и будет ждать, пока ты сама не запрыгнешь, созрев, или не запрыгнешь совсем, перестав ему голову морочить!»
«А почему, кстати, ему самому активность не проявить? – попыталась защититься Татьяна. – Ну, там, в Москве, допустим, понятно, жене изменять не хотел… Впрочем, другим жены обычно не мешают… Да он меня просто придумал!»
«Возможно! Что это меняет? Вот и выбери его… Сама!»
«Все! Уймись! Голова раскалывается!»
«Шизофрения?»
«Почти».
Качка…
– Уф…
Но Жаннет действительно притихла, ушла, растворилась в тумане, колышущемся на краю сознания.
Вверх… Вниз… И опять вверх… Январское Северное море – это не летняя прогулка вдоль побережья Черного.
«На теплоходе музыка играет, а я одна стою на берегу…»
Одна… Теперь у Тани пошла спокойная цепь воспоминаний, не прерываемая вмешательством подсознания.
Сама… Ну да, симпатичный, временами даже более чем, если бы влюбилась – закрутила бы так – мама не горюй. Однако же не закрутила. Значит, не влюбилась? А он женат, да и…
А теперь? Другой человек. Совсем другой. До ужаса, до полной прострации. Но она здесь, и он тоже здесь. И он… Да, красив, молод и… женат. Опять женат! Правда, здесь не то, что там, но все равно. И вообще, нужен ли он ей… в постели?
Но, видимо, существовали ключевые слова, на которые реагировала эта французская… комсомолка. Стоило упомянуть постель, как она тут как тут, словно и не уходила никуда.
«Мон шери! Кто из нас дура? Влюбилась бы? Как там ваш поэт писал: „Половодье чувств“? А как насчет „утраченной свежести“? Он женат четверть века, да у него… эээ… психофизиология уже другая! На девок – лишь бы в юбке – давно не бросается. Он дом построил, сад вырастил, детей поднял – все это просто так не оставишь, дала бы шанс – пришел бы. На себя посмотри – не девочка уже, в смысле – старуха сорокалетняя! А туда же, сама же ему говорила: „я девушка неромантичная“, – вот трезво и подумай: а если это любовь?»
«Во, наехала! – мысленно расхохоталась Татьяна. – Похоже, ты и вправду втрескалась в Баста, золотко мое! Ладно, разберемся, подружка».
Мысль сделала очередной поворот: «Ты вот о чем подумай, тебе не кажется, что наша мышь белая – Оля – с этой австрийской крысой Кисси чего-то намутить успели? Она, заметь, даже не дрогнула, когда я сказала, что мы сюда не одни попали. Что за блядская натура досталась тихоне Оле! Шлюха великосветская! И глаза стали какими-то масляными, когда об Олеге заговорили…»
Тут уже захихикала Жаннет:
«Ну вот в постели не нужен, но ревновать буду! Ладно, определяйся… старушка!»
«Ехидна! – мысленно сказала сама себе Татьяна и ответила себе сама же: – Стерва!»
«Вот и поговорили… Все, спать! Спать…»
* * *«Галатее. Выход в Киле запрещаю. Маршрут прекратить. Следовать в Ленинград на „Сибири“ и далее без задержек в Москву. Центр».
Второй помощник капитана, опознанный Жаннет как коллега, еще вечером при посадке на судно, когда проверял посадочные документы, и тогда же отозвавшийся на пароль, принес ответ из Центра ранним утром. Было еще темно. Жаннет, измученная качкой и ночным бдением, бледная и растрепанная, открыла дверь каюты на условный стук. Приняла сложенный вчетверо листок, поблагодарила кивком и поспешила захлопнуть дверь, не желая «красоваться» перед мужчиной – даром что коллега – в разобранном состоянии. За расшифровку принялась без спешки только тогда, когда привела себя в относительный порядок. Правда, с утра ей было уже несколько легче. То ли качка уменьшилась, то ли организм наконец адаптировался.
– Шторма не было, – с улыбкой сообщил «коллега» в ответ на ее вопрос «не пострадал ли корабль в таком жестоком шторме?». – Просто поболтало немного, – объяснил он, принимая ответную шифровку. – Чуть сильней, чем обычно, но все-таки не шторм.
Звучало обнадеживающе, но, главное, Центр отреагировал именно так, как ожидалось, и это – «внушало осторожный оптимизм».
В ресторане за завтраком Татьяна хоть и с опаской, но уж очень хотелось – поела, и неприятных последствий не последовало.
Но «веселая» ночь не прошла бесследно.
«Что-то я не додумала, – размышляла Таня. – Ах да! Крыса Кисси и Олечка-тихонечка».
Собственно, тихоней Оля стала с годами. А по молодости лет была вполне «боеспособна». Еще в школе разряд по лыжам выполнила. Даже на областных соревнованиях за район бегала, а уж в университете, когда биатлонная команда оказалась без женщин, предложили попробовать пострелять, и, как ни странно, неплохо пошло. И стреляла, и бегала на удивление всем – даже норму кандидата в мастера выполнила, победив на областной спартакиаде – и в спринте, и в классической «пятнашке». Всех рвала! Потом, правда, забросила это дело – учеба… да и полнеть начала. А вот недавно, еще «там», рассказывала: в тир случайно попала, так мужики обалдели, глазам своим не поверили, чтобы «крыса библиотечная» и так… Но при всем при том именно что тихоней стала. Затихла, «в сторонку отошла», да так там и стояла, не пытаясь не то чтобы шаг какой-нибудь решительный сделать, но и просто голос поднять. Однако это «там», а здесь, в этом их новом «сейчас» все совсем не так. Видно, Кисси – эта австриячка… «свободного нрава» – так на Ольгу подействовала, что тушите свет!
«Ох-хо, бомба та еще получилась… И… секс-бомба!» – мысленно улыбнулась Татьяна, вспомнив, как выглядела подруга при их последней встрече в Гааге.
«А как перепугалась, когда узнала, что я на „Сибири“ поплыву, – „он же погибнет!“ Хорошо хоть вспомнила, в конце концов, что не сейчас погибнет, а в сорок первом, когда из Таллина детей и раненых вывозить будет. Да, и выходит, что разбомбят немцы этот вот пароход, и несколько сотен человек так и уйдут под воду. А кораблик хорош, и новый совсем… – Татьяна прогуливалась по палубе, благо погода позволяла, с любопытством рассматривая незнакомую ей ни в первой, ни во второй ипостаси архитектуру морского судна. – Значит, в Ленинград. Еще три дня пути… или четыре? Надо уточнить расписание… Ох, не дай бог, только еще одного „не шторма“ и уж, тем более, настоящего! А кораблик мы сохраним. Вывернемся наизнанку, но сохраним. Просто не допустим, чтоб нас бомбили, вот и сохраним!»
* * *Между тем «Сибирь», дождавшись очереди у шлюза и взяв на борт
