Царь Каменных Врат - Дэвид Геммел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не дам. Что еще ты можешь предложить? Положение Субодая было безвыходным. Если его оставят здесь без оружия, он погибнет меньше чем через час. Он подумал, не напасть ли на Тенаку, но взглянул в его лиловые глаза и решил, что лучше не надо.
— Больше ничего. Зато ты, мне сдается, на этот счет что-то придумал.
— Ты поступишь ко мне в услужение на десять дней и проводишь меня к Волкам.
Субодай сплюнул.
— Все лучше, чем подыхать здесь. Десять дней, говоришь?
— Да.
— Считая нынешний?
— Да.
— Согласен. — Субодай протянул руку, и Тенака втянул его на лошадь позади себя. — Хорошо, что мой отец не дожил до этого дня, — проворчал надир.
Они тронулись рысью на север, и Субодай стал думать об отце. Сильный был человек и наездник отменный, но нрав имел бешеный.
Нрав-то его и погубил. После скачки, которую выиграл Субодай, отец обвинил сына в том, что тот ослабил подпругу его, отца, кобылы. Вслед за словами в ход пошли кулаки и ножи.
Субодай до сих пор помнил удивление на лице отца, когда нож сына вошел ему в грудь. Человек должен уметь сдерживать свой норов.
Надир перегнулся назад, уставив черные глаза на Рению. Хороша! Для степной жизни, может, и не годится — зато годится для другого.
Еще девять дней он послужит Пляшущему Клинку — а потом убьет его и заберет себе его женщину.
Да и кони тоже хороши. Субодай ухмыльнулся, вновь ощутив радость жизни.
Он возьмет себе женщину, возьмет лошадей и всеми натешится всласть.
Лейк, обливаясь потом, налегал на тяжелую деревянную рукоять — надо было отвести назад плечо самострела и насадить ременную тетиву обратно на крюк. Паренек в кожаном переднике подал ему неплотную связку из полусотни стрел, и Лейк поместил их в чашу. В тридцати футах от него двое помощников установили у стенки толстую деревянную дверь.
Ананаис сидел в углу, прислонясь спиной к холодной каменной стене старой конюшни. Пока что требовалось больше десяти минут, чтобы зарядить эту машину. Он приподнял маску и поскреб подбородок. Десять минут — и пятьдесят стрел! Любой лучник за половину этого времени может выпустить вдвое больше. Но Лейк очень старался, и Ананаис не хотел обескураживать его.
— Готовы? — спросил Лейк своих помощников. Они кивнули и укрылись за мешками с овсом и пшеницей.
Лейк взглянул на Ананаиса, ища его одобрения, и дернул за шнур. Массивное плечо вылетело вперед, и пятьдесят стрел вонзились в дубовую дверь — некоторые прошли насквозь и высекли искры из стены позади. Ананаис подошел, пораженный убойной силой оружия. Дверь полностью изрешетило в середине, куда попало более трети стрел.
— Ну, что скажешь? — с беспокойством спросил Лейк.
— Стрелы ложатся слишком кучно, — сказал Ананаис. — Если выстрелить ими в толпу полулюдов, идущих на приступ, убить можно будет не более двух зверей. Можешь ты сделать так, чтобы они летели больше вширь?
— Попробую. Но сам самострел тебе нравится?
— Есть у тебя свинец для пращи?
— Есть.
— Заряди чашу им.
— Чаша не выдержит. Она предназначена для стрельбы стрелами.
Ананаис положил руку на плечо молодому человеку.
— Она предназначена для того, чтобы убивать. Заряди ее свинцом.
Помощник принес мешок и загрузил в кожаную чашу несколько кусочков свинца с гальку величиной. Ананаис сам взялся за рукоять, и они натянули ремень через четыре минуты.
Ананаис отступил вбок и потянулся к шнуру.
— Отойдите, — велел он остальным. — И за мешки больше не прячьтесь — выйдите за дверь.
Помощники шмыгнули вон, и Ананаис дернул. Рычаг вылетел, и свинец поразил мишень. Грохот ударил в уши, куски расколотой двери рухнули на пол. Кожаная чаша самострела лопнула.
— Это лучше стрел, молодой Лейк, — сказал Ананаис. Юноша бросился осматривать чашу и натяжной ремень.
— Чашу я сделаю из меди, — сказал он, — и ускорю натяжение. Понадобится две рукоятки, по одной с каждой стороны. И свинец будет разлетаться во все четыре стороны.
— И как скоро ты сможешь сделать такой самострел?
— У меня их три. На переделку уйдет около дня — и станет четыре.
— Молодец, парень!
— Не знаю только, как доставить их в долины.
— Об этом не беспокойся — на первых порах они нам не понадобятся. Поднимешь их в горы — Галанд скажет, где поставить.
— Но они могли бы помочь нам продержаться, — гневно заспорил Лейк.
Ананаис взял его за руку и вывел из конюшни на свежий ночной воздух.
— Пойми, парень, ничто не поможет нам удержать первую линию обороны. У нас людей не хватит. Слишком много здесь перевалов и троп. Если мы будем упорствовать, нас возьмут в кольцо. Это хорошее оружие, и мы используем его — но позднее.
Гнев Лейка угас, сменившись тупой, усталой покорностью. Все эти дни он не давал себе отдыха, изыскивая способ повернуть течение вспять — но он был не дурак и понимал втайне, что это невозможно.
— Города нам не отстоять, — сказал он.
— Город можно построить заново.
— Но многие жители откажутся уходить — я не удивлюсь, если их будет большинство.
— Тогда они умрут, Лейк.
Молодой человек снял кожаный фартук и сел на перевернутую бочку. Передник он скомкал и швырнул себе под ноги. Ананаис понимал, что так же Лейк поступил и со своими мечтами.
— Черт возьми, Лейк, хотел бы я сказать тебе что-нибудь ободряющее. Я знаю, что ты чувствуешь... я сам чувствую то же самое. Когда все преимущества на стороне у врага, человеку начинает казаться, что в мире нет справедливости. Помнится, мой старый учитель говорил мне, что за каждой тучей солнце только и ждет, чтобы изжарить тебя до смерти.
— У меня тоже был учитель, — хмыкнул Лейк. — Чудной такой старикан, он жил в хижине у западного холма. Однажды он сказал, что есть три рода людей: победители, побежденные и борцы. Победители вызывают у него тошноту своей надменностью, побежденные — своим нытьем, а борцы — своей глупостью.
— К какой же категории он причислял себя?
— Он говорил, что испробовал все три, и ни одна ему не подошла.
— Что ж, он по крайней мере пытался. Большего от человека и требовать нельзя, Лейк. Попытаемся и мы. Мы будем бить их и изматывать. Мы навяжем им затяжную войну, действуя кулаками, лбами, сталью и огнем. И если удача будет на нашей стороне, мы сметем их с помощью надиров Тенаки.
— Похоже, удача нам не слишком благоприятствует.
— Мы сами творим свою удачу. Я не верю в богов, Лейк и никогда не верил. Если они и существуют, судьбы простых смертных заботят их очень мало. Я верю в самого себя — и знаешь почему? Я ни разу не терпел поражения! Меня кололи копьем и кинжалом, травили ядом. Меня волокла за собой дикая лошадь, меня бодал бык и ломал медведь. Но я ни разу не терпел поражения. Полулюд сорвал с меня лицо, но я остался жив — и побеждать вошло у меня в привычку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});