Вне закона - Валерий Махов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секс не может быть обоюдным. Когда одновременно стараются двое, то они стараются. Как старатели, добывающие золото, они добывают оргазм. А это неправильно. Бросив любимого на спину и завладев им полностью, чутко прислушиваясь к каждому вздоху и аху, Нина разбудила такой вулкан, что чуть не задохнулась в его горячей лаве. Победив наконец извержение, она почувствовала такую приятную ломоту во всех суставах, что в голове заиграли арфы! Никогда она не испытывала такой радости от секса. Название этой радости было – отдавать.
Отдавая любимому свое тепло и ласку, она брала у него нежность и верность. Уверенность в правильности каждого движения, каждого прикосновения. Чем больше она отдавала, тем богаче становились ее ощущения.
Многоголосая и многоцветная близость с любимым и была счастьем познания его и себя. Как можно все это называть «занимались любовью»??? Разве любовью можно заниматься?! Ею можно жить, дышать… Она – твои крылья. Она – твоя защита. Она – твой пьедестал. Пока ты способен любить, ты живой. Заниматься можно онанизмом и мастурбацией, а любовью нужно творить себя и свой идеал. Доводить это в постели до совершенства. И когда оба, слившись в одно целое, даже молчат в унисон – это счастье. Только любовь делает человека по-настоящему счастливым. Только она делает его несчастным, но тогда это уже не любовь, а занятие…
Нина была счастлива. Горящие глаза, влажные губы, дрожащие руки… Где Леонардо, где Роден, где Боттичелли? Это нужно рисовать, ваять, описывать… А Туману дико хотелось курить.
Глава 93
– Телку эту надо мочить, – сказал Туман по-будничному спокойным голосом.
– Какую телку? – не сразу врубился Вася.
– Да твою мусоршу-журналистку. У нее с ее муженьком в недалеком прошлом тяжких раскрытий было больше, чем у дурака махорки.
– Не понял?! – выигрывал время Вася.
– Да все ты понял. Только ваньку валяешь. Сам из себя дурака лепишь старательно и бездарно. Ленка твоя, журналистка красноперая, – жена опера Голицына. Он за нее, даже если допустить, что мы не в разработке, не моргнув глазом всех нас вырежет. Он мужик жесткий.
– Так зачем же валить? Она мне нравится. Давай я ее прощупаю, – просительно-протяжно заблажил Вася.
– Да ты, Вася, остатки мозгов по дороге к ней расплескал. Она из тех мусорских легенд, которые ради того, чтобы распутать запутку сложную, не то что подвернет тебе дырочку свою заветную, а так подвернет, что ты мир забудешь! В общем, так, герой-любовник. Можешь трахнуть свою мусорскую красноперку, но только один раз. После этого она должна исчезнуть. Сдается мне, что девочка заигралась расследованием городского криминогена. Зная, какая любовь между ней и Голицыным, трудно предположить, что он отправил бы ее в твои нежные ручки. А раз так, один раз – и край. Желательно узнать, что она уже нарыла, ну а не узнаешь, то все равно мочи и зарой где-нибудь за окружной. Только поглубже. Уж очень близко она к нам подобралась. Как понял?!
– Да понял, понял…
Глава 94
С Андреем связался Диоген, его тайный агент. В свое время Андрей избавил его от одного оборотистого израильского хирурга. Тот долгое время ухаживал за Диогеном, кормил, поил и задушевно беседовал. В процессе бесед он рассказал Диогену историю о том, как во время Отечественной его деда и бабку прятал от немцев один хитрый хохол. Теперь его внуку срочно нужна здоровая почка, иначе он умрет. Пришло время отдавать долги, и он согласен все сделать для Диогена, лишь бы он продал одну из двух принадлежащих ему почек. Нисон Менделеевич, так звали хирурга, гарантировал безболезненную и успешную операцию и шикарный реабилитационный период на Мертвом море. И Диоген согласился. Нисон обо всем договорился в сельском амбулаторном центре. Но тут вдруг влез Андрей, который разрабатывал банду веселых трансплантологов.
Дело в том, что они были не только веселыми, но и черными. И Диоген оказался не единственным, кого определили в доноры этой компании. Андрей рассказал Диогену перспективы данной комбинации и показал фотографии жертв. Диоген с ужасом представил себя мертвым в анатомическом театре и мысленно поблагодарил своего спасителя. Позже он сам звонил Андрею, если видел любые криминальные проявления. А уж когда у него перед носом сгрузили труп слуги народа, он тут же попросил Андрея приехать. Тот явился немедленно и опознал в убитом известного в городе депутата, который занимался поставками кокаина. Андрей вызвал бригаду и через полчаса узнал от Тягнизада, что слугу народа убили несколькими ударами тонкого, острого и длинного стилета. Андрей не стал прокурорскому следаку светить Диогена и тем более не сказал о записях на земле. Ему нужно было самому проверить возникшую в голове версию. А уж потом…
Глава 95
В 90-м году мама была совсем плоха. «Чего я жду?» – подумал Туман. Купив тайно от нее для нее же синий служебный загранпаспорт и собрав экспедицию из нескольких своих помощников, Туман сказал маме, что хочет с ней попутешествовать, и выехал со всей бригадой в Москву.
Москва встретила их холодами и равнодушными взглядами неулыбчивых, озабоченных людей. Они сняли квартиру в районе Садового кольца. И сразу же попали на концерт памяти Андрея Миронова. Ему бы исполнилось пятьдесят лет. В киноконцертном зале «Россия» одну половину зала рассадила Мария Миронова, а вторую половину – Лариса Голубкина. Туман с матерью сидели рядом с генералом Громовым, бывшим в ту пору замминистра внутренних дел у Пуго. Мама Тумана разговорилась с женой и дочерью генерала Громова и узнала, что они были женой и дочерью его боевого друга, который погиб в Афгане и с которым они дали друг другу клятву поддерживать семью того, кто погибнет. Генерал тоже потерял семью и в исполнение клятвы женился на жене погибшего друга и удочерил его детей. На мать, да и на самого Тумана, эта история произвела убойное впечатление. Громов и так был героем, а после этого стал легендой.
На другой день вечером произошло чудо. Они всем кагалом пошли в ресторан Дома кино. Попасть туда всегда было нереально, но друг Тумана, великий советский композитор Георгий Мовсесян, познакомил Игоря с парой официантов. И с тех пор вход в этот приют избранных был для Тумана открыт. Они заняли столик на шесть персон, заказали много еды и вина. Мама и пристяжь Тумана завороженно любовались звездами, наполнившими зал. Богоподобно-оскароносным Меньшовым, который о чем-то оживленно спорил с Панкратовым-Черным, Наумовым и Белохвостиковой, Борисом Хмельницким, душой всего этого карнавала, Роликом Быковым (так его все называли) и лысым московским прибалтом, всегда играющим шпионов, фамилии которого Туман не знал, а знал бы, все равно не выговорил. И многими-многими другими восходящими и угасающими звездами.
Мама Игоря была в восторге. Столько впечатлений, столько положительных эмоций! Казалось, она даже помолодела лет на двадцать. Такой счастливой и беззаботной Игорь ее давно не видел. А впереди была заграница – Польша, Германия, Чехословакия, Венгрия. Вечер продолжался, звезды напивались и горели еще ярче. И вдруг в переполненный зал ресторана Дома кино, где и зернышку от яблока, казалось, некуда было упасть, вошла Она. Так входит королева в тронный зал, для того чтобы посвятить в рыцари очередного достойного, – гордо и величественно. Алла Борисовна Пугачева. Она была не одна, а с поклонником. Даже на этом ярком небосклоне она светила ярче многих звезд.
Вежливо отвечая на многочисленные приветствия, она прошла вглубь зала и остановилась лишь на мгновение.
Этого мгновения хватило, чтобы ленивые, видавшие разные виды официанты тут же принесли небольшой столик на двоих и два стула.
Алла со своим спутником села, закурила «Мальборо» и что-то заказала. Все тут же стали подходить, стараясь в самых изысканных выражениях засвидетельствовать Королеве свое почтение и восхищение. Она со всеми была ровна, и каждому доставался августейший благосклонный кивок и той же пробы улыбка. Через некоторое время все снова занялись собой и шоу продолжилось.
– Ах, если бы взять у нее автограф, – мечтательно произнесла мама.
– Не капризничай. Тебе мало того, что ты ужинаешь вместе с ней в одном ресторане, так тебе еще и автограф подавай, – осадил маму Игорь. А у самого в голове уже созрел план. За соседним столиком гуляла компания киношников, отмечавших день рождения директора старой картины «Красная палатка». Или он громко врал, что был директором этого фильма. Но, как бы там ни было, он громко хвастался, что хорошо знал Высоцкого и что дружит с Пугачевой. Своим приятелям он пообещал, что пригласит Аллу за стол и они выпьют вместе с ней. Пацаны из свиты Тумана пожирали глазами красивых девчонок из «Красной палатки», но, увы, те были поглощены рассказами именинника о звездах, с которыми ему довелось работать.
В какой-то момент Алла Борисовна вышла в женскую комнату поправить макияж, и Туман незаметно выскользнул в коридор, чтобы дождаться ее там. Она появилась довольно быстро, и Игорь, глядя на предмет всенародного обожания, моментально забыл все заготовки и неожиданно для самого себя сказал, волнуясь и сбиваясь, правду:
