Вне закона - Валерий Махов

– Можно подумать, что твои орловские рысаки вывезут нас отсюда?!

– Вывезут! Не с грузом, так юзом, а вывезут, – тихо и упрямо сказал Игорь. – Ну, ты сама подумай. Завтра все газеты выйдут с твоим грустным лицом. Твой адвокат так составит жалобы, что тронет каменные сердца надзирающих прокуроров. Мало ли, что лаборатория на дому. У всех химиков дома сейчас лаборатории. Все подрабатывают. Что-нибудь нашли?!

– Нет!!!

– Тогда ешь и радуйся жизни. А забот у ментов сейчас прибавится. Им не до нас будет. Можешь мне поверить.

– Я тебе верю, – сказала Нина и, положив голову ему на плечо, тихо и радостно заплакала.

Глава 77

Звонок Васи застал Игоря в машине. Еле сдерживая радостные нотки в голосе, Игорь сказал, что соскучился и хотел бы видеть друга поскорее. Вася ответил, что он хорошо отдыхает на лечебных водах и еще не закончил курс лечения. На что Игорь резонно заметил, что курс минеральных вод поменяет ему на лечебные грязи, и если он завтра не приедет, то грязь из лечебной может превратиться в придорожную… Вася положил трубку и, задумчиво посмотрев на свою счастливую спящую девочку, загрустил. За этот месяц с небольшим он так привык к спокойной, размеренной жизни, что ее можно было бы назвать и семейной.

С появлением в его жизни Васи все будто бы изменилось в лучшую сторону. Она ни о чем не спрашивала, молча принимала его таким, каким он был, и незаметно для самой себя стала для него близким человеком. Туман, узнав о появлении в его жизни постоянной женщины, пожал плечами и сказал: «Лишь бы не мешала работе». Вася не мешала работе. Она понятия не имела, чем занимается ее Василь, но страшно за него переживала. У нее не было в городе ни подруг, ни друзей, и она полностью растворилась в своем Васильке. Бывшему ее ухажеру Василий сломал челюсть в шести местах, и тот, посасывая через трубочку протертый бульон в хирургическом отделении, смирился с тем, что он бывший. Все было хорошо у Васи и Васи, только как-то тревожно…

Глава 78

Лабораторию перенесли в небольшой деревенский домик, купленный Туманом на подставное лицо под дачу недалеко от окружной дороги. Домик стоял на отшибе, в окружении небольшого фруктового сада. Лабораторию оборудовали в подвале, причем Нина показала Туману приспособление, при помощи которого могла произойти небольшая химическая реакция. Маленький взрыв и огромное пламя должны были уничтожить содержимое подвала за считанные секунды. Игорю нравилась эта система защиты, и он тут же вспомнил, как в начале 80-х государственный ханжеско-пуританский монстр боролся с первыми видеопросмотрами. За просмотр, например, «Греческой смоковницы» можно было получить три года тюрьмы с конфискацией преступной аппаратуры. Хитрое государство посылало своих жадных сатрапов после одиннадцати вечера ездить по городу и заглядывать в окна. В те жуткие годы колбасной стабильности телевидение работало до одиннадцати. И если, скажем, у кого-то в окне горел голубой огонек после начала «комендантского часа», значит, там шел просмотр. Просто позвонить в дверь и зайти с вопросом «А что вы тут смотрите?» значило провалить операцию. Ведь хитрые горожане достанут из видика кассету с фильмом «Ленин в Октябре». И все! Тогда борцы за нравственность придумали такую хитрость. Они выкручивали пробки и обесточивали весь подъезд. И только после этого врывались в квартиру и, разобрав видик, доставали оттуда кассету с Брюсом Ли или с депутатом итальянского парламента Чиччолиной. Обыватели быстро приспособились, и за пятьсот рублей можно было приобрести ящик для хранения кассет, который нажатием скрытой кнопки эти же кассеты и размагничивал.

Туман помнил, как судили отца его друга, цеховика, который на суде, защищая своего сына, говорил: «Мне семьдесят пять лет, это моя аппаратура и мои кассеты. Я ветеран ВОВ. Мне под Курском оторвало яйца. Для того чтобы трахнуть родную жену, мне нужно возбудиться, поэтому я смотрю «Греческую смоковницу», это мне помогает»! С учетом того, что он был ветераном ВОВ, ему дали условный срок! А сына бы реально посадили. Туман отогнал нахлынувшие воспоминания и еще раз мысленно поблагодарил Нину за бдительность и осторожность.

Через несколько дней упорного труда с их нового конвейера сошла первая партия «порошка счастья». И пока за городом возобновлялось изготовление наркотика, в городе началась активная расчистка, то есть зачистка! Заодно решили провести профилактическую работу среди новоиспеченных владельцев наркобизнеса, выкупленного у Крымского.

Глава 79

Кто-то страшный расправился с Амиром прямо в парикмахерской. Расслабленно сидевшему в кресле Амиру мыли голову. Вдруг мастера позвали к телефону, и она, извинившись, упорхнула за занавеску служебного помещения. В это время в дверях появился здоровенный небритый клиент и, проходя мимо Амира, поправил на нем салфетку. А затем, вместо того чтобы сесть на стул и ждать своей очереди, что-то вспомнил и вышел на улицу. Вернувшись через минуту, парикмахерша дико заорала и, потеряв сознание, упала на пол. Картина действительно была жуткой. Амир по-прежнему сидел в кресле, запрокинув голову, только в том месте, где раньше были его живые черные глаза, теперь торчали две вязальные спицы.

Андрей почему-то вспомнил Моу Грина из «Крестного отца», который был убит, потому что «его глаза увидели больше, чем смог переварить его желудок». Отогнав наваждение переживаний, Андрей, будучи старшим группы, дал команду операм опросить свидетелей. А сам попробовал разговорить ту парикмахершу, которая стригла Амира. Дело в том, что Амир всегда стригся у одной и той же мастерицы. Но чего-нибудь вразумительного от нее добиться не удалось. Андрей оставил ей визитку и вышел покурить на улицу. «Господи, месяц было тихо, и вот, похоже, все снова началось. Хоть бы дождь перестал. Это невозможно».

– Дай прикурить, – услышал он голос Леночки Скалкиной. Андрей щелкнул зажигалкой и отвернулся. Меньше всего ему хотелось сейчас говорить с кем-нибудь. Но Леночка была не кем-нибудь, а младшим экспертом-криминалистом. К тому же до появления в его жизни Леры они «пару раз пересекались по линии секса», как она недавно ему сказала. Андрей повернул мокрое от дождя лицо и спросил, глядя на Лену с неподдельным профессиональным интересом:

– Есть что-нибудь?

– Если по работе, то ничего любопытного. Бедняга не успел понять, что произошло, и умер с удивленной улыбкой на лице. Впрочем, есть две детали, которые могут тебя заинтересовать. Первая – это то, что спицы очень старые, то есть далеко не современные. От бабушки к бабушке. И вторая – я сегодня после дежурства свободна.

– Лена, не начинай, – вытирая лицо платком, взмолился Андрей. – Мы же все с тобой решили.

– Во-первых, не мы, а ты. А во-вторых, я не начинаю и тем более не заканчиваю, я терпеливо жду. А там как будет, – грустно улыбнувшись, закончила Лена.

Глава 80

В десятом классе Тумана потрясло одно событие. Ему очень нравилась девочка, живущая в соседнем доме. Она ярко и броско одевалась и ни на кого, кроме своего мальчика, внимания не обращала. И вот однажды всех старшеклассников построили на срочно собранную линейку. Рядом с директрисой и завучем стояла заплаканная школьница, в которой Игорь не сразу узнал ту самую красивую и независимую девочку. Она с первого класса дружила с мальчиком, они выросли и полюбили друг друга и после школы решили пожениться. Но вдруг на медосмотре выяснилось, что шестнадцатилетняя девушка уже не девственница, и после унизительных допросов и проверок ее стали водить по всем школам района и позорить на общих линейках в назидание другим девочкам.

…Она рыдала и молчала, не отвечая ни на какие вопросы. А садисты с университетскими дипломами топтали ее юную душу своими грязными ногами.

Через пару дней она на собственном шарфике повесилась в подъезде своего дома, оставив маме и любимому мальчику прощальную записку. Маме – с извинениями за доставленный позор, а любимому – с благодарностью за то, что была счастлива. Мальчишка на похоронах так прижался к лежащей в гробу любимой, что четверо взрослых учителей еле смогли его оторвать. А ночью его с могилы увезли в психиатрическую больницу, где он вскоре и умер, покончив с собой. Этих своих новодомовских Ромео и Джульетту Игорь вспоминал всякий раз, когда думал о том, в какое страшное время ему пришлось жить. Никакая колбаса за два двадцать не способна компенсировать то скотство, которое ему пришлось пережить. Пережить минет в тридцать – это страшно. А в двадцать – это приятно. В двадцать не переживают, а испытывают. А он не испытал, а пережил, с удивлением подумав и осознав, что, оказывается, можно и так!!! Это открытие было для него сродни пороховому колесу. Покатилось и взорвалось. Открытие планетарного масштаба. А ведь есть люди, которые жили и умирали, так и не услышав из любимых губ фразы: «Милый! Я хочу купаться в твоей сперме…». Для которых жизнь, начавшаяся с картинки в чужом букваре, этой же картинкой и заканчивалась…