Цена ошибки - Грибанов Роман Борисович

– Хм, было бы интересно встретиться с этими русскими, неужели они настолько крутые, как вы нам про них тут рассказываете? – задумчиво произнес один из двух офицеров в морской форме, командир звена из VF-171.

– Не исключено, что вам представится эта возможность. Мне нужно от флота четыре машины для прикрытия шести заправщиков, которые будут дежурить над Желтым морем в пятидесяти милях к западу от Кунсана, остальных я бы попросил изобразить демонстрационно-отвлекающую группу, атакующую Северную Корею как раз со стороны Японского моря через побережье в районе Кимчхэк – Чхончжин. Только не геройствуйте слишком, я понимаю, что вы крутые ребята и все такое, но этот район – далеко не окрестности авиабазы Мирамар, – ровным голосом произнес Виктор.

– О'кей, мы зачистим там все дерьмо, что шевелится в воздухе, без разницы, северокорейское оно или советское, – задиристо сказал тот же флотский, намекая на то, что зачищать флоту придется все то, что не смогли «убрать» USAF в утреннем рейде Лаппо.

– Хорошо, тогда вас я попрошу возглавить четверку прикрытия заправщиков, – обратился Виктор к задумчиво до сих пор молчащему второму офицеру в синей форме. – А вы, – обратился он к разговорчивому задире, – поведете восьмерку в демонстрационную атаку, о'кей?

Начальнику штаба восемнадцатого крыла, шесть часов корпевшему над разработкой плана операции, предназначенной остановить коммунистический танковый каток в Корее, на хрен не нужен был горячий неуравновешенный придурок в охранении заправщиков. Хватит, они и так потеряли сегодня утром десятки самолетов из-за подлого поступка японских союзников, внезапно бросивших прикрывать своих подопечных. Пусть он лучше совершает подвиги возле Чхончжина, там до Владивостока всего чуть меньше двухсот миль. Наверняка он там и встретится со столь желанными ему русскими, вот и посмотрим, каким он вернется, если вообще вернется. Всё равно для обеспечения операции нужна отвлекающая приманка, а этот задиристый петушок на ее роль подходит идеально.

– Еще вопросы есть, всем всё ясно? – спросил до сих пор молчавший на предполетном брифинге командир восемнадцатого тактического авиакрыла. – Тогда за работу, джентльмены, начало операции в 19:25. Виктор, а ты задержись на пять минут, мне надо с тобой кое-что обсудить, а потом можешь отправляться отдыхать, я уже в норме и способен тебя заменить на КП в управлении операцией.

Но у меня есть к тебе пара вопросов, не хотел задавать их при всех, а эту атаку надо проводить срочно. Пока ты объяснял этому флотскому выскочке, что русские истребители – это совсем не те «демоны» и «пантеры», над которыми наши замечательные друзья в синей форме привыкли одерживать свои многочисленные тренировочные победы, поступило очередное донесение из Кореи. Комми нанесли очередной удар, дивизия «Америкал» разгромлена и почти полностью уничтожена, третья дивизия морской пехоты, первая и двадцать пятая пехотные дивизии понесли тяжелые потери. У южнокорейцев большие потери понес шестой механизированный корпус. Линию обороны, которую эти части пытались создать южнее Сеула, коммунисты прорвали в трех местах, их танки полчаса назад ворвались в Ансон и Пхёнтэк, Сеул окончательно отрезан, связь есть только с окруженным в южной части города одним батальоном второй пехотной дивизии. От них стало известно, что три южнокорейских дивизии столичного оборонительного района прекратили сопротивление, наши парни там остались одни.

– Ни хрена себе! – только и смог произнести Виктор. – Я как-то не ожидал такой прыти от этих корейцев.

– Мы забыли пятидесятый год. Тогда они за два месяца дошли до Пусана, разгромив попутно и наши, и южнокорейские войска. Причем только имея всего одну танковую дивизию. И под непрерывными ударами USAF. И только авиация смогла их остановить, а флот с высадкой десанта – загнать назад, к реке Ялу. Ну да ладно, мы отвлеклись. Виктор, мой первый вопрос к тебе, ты понимаешь, что бросаешь эту восьмерку «крестоносцев» медведю на съедение? В смысле, на убой – русские не станут спокойно смотреть, как этот говорливый парень геройствует над Чхончжином, они просто сожрут эту группу, не поморщившись. Черт побери, русский медведь сегодня утром проглотил три истребительных авиакрыла, что для него какая-то восьмерка! Но ведь час назад в Японии сели еще две эскадрильи F-104C. Почему ты не захотел привлечь для демонстрации и их? Это мой второй вопрос.

– Потому что они летели с дозаправками от самой Флориды. А пилоты – резервисты, опыта у них куда меньше, чем у пилотов нашего крыла. Эти части были всего две недели назад переданы в USAF из состава национальной гвардии, и их, учитывая, что они вдобавок измотаны долгим перелетом через половину планеты, русские съедят, даже не заметив. Пусть лучше приходят в себя, будучи в резерве. Кстати, пока единственном у нас, ты ж не будешь спорить, что не надо класть все яйца в одну корзину? А высокомерным мудакам из US NAVY будет полезен небольшой холодный душ.

– Почему-то у меня такое стойкое ощущение, что он может оказаться не единственным. И совсем даже не небольшим, эти русские «барсуки» со здоровыми ядерными ракетами, они же могут не только по аэродромам и постам РЛС стрелять, как это было на Хоккайдо? Тем более авианосцы наших гордых парней в морской форме – это же тоже всего-навсего аэродромы с постами РЛС, только плавающие? Которые к тому же могут утонуть, в отличие от сухопутных. Я немножко волнуюсь, а что если все наши адмиралы думают о русских примерно так же, как этот горячий придурок? Старина Фелт был на КП во время рейда Лаппо, но его не было там, в воздухе, возле Владивостока. Сможет ли он адекватно оценить силы и технику русских? Поэтому я согласен с тобой, наступление северокорейцев – это еще не все проблемы, которые нам надо решать. Согласен, пусть эти две эскадрильи патрулируют небо над Японией, это заодно уменьшит истерику у наших косоглазых союзников здесь, а то они окончательно подумают, что мы их бросили.

28 октября, местное время – 19:45. В небе над Кореей. Через 18 часов 45 минут после начала конфликта

Все машины восемнадцатого тактического авиакрыла, летевшие к целям со стороны Японского моря, пересекли береговую линию Кореи незамеченными. Опытные пилоты, сразу после взлета с японских аэродромов рассредоточения, не стали набирать высоту, чтобы не засветиться на радарных экранах противника. «Суперсейбры» мелкими группами, парами и четверками, прошли на высоте не более тысячи футов над японской территорией, огибая возвышенности, а над морем вообще снизились до двухсот футов, летя на скорости пятьсот миль в час. Топлива в таком режиме полета на малой высоте их турбореактивные двигатели Pratt Whitney J57-P-21А жрали много, но пока оно расходовалось из двух больших подвесных баков, ведь в каждом было по триста сорок пять галлонов. Подходя к побережью Кореи, самолеты разошлись поодиночке, увеличив скорость до максимальных шестисот миль в час, которые мог дать F-100D с подвесными баками на такой высоте. Пять машин, которые имели назначенные цели почти на самом побережье, сбросили баки, задрали носы и резко перешли в кабрирование, готовясь в верхней точке своей горки сбросить бомбы. Остальные продолжали лететь к своим целям, оглашая ревом своих двигателей узкие горные долины и оставляя за собой выбитые стекла и двери в крестьянских фанзах. Именно в этот момент и сработало наконец оповещение ПВО КНА о налете, переведя через считанные минуты все зенитные средства КНДР в полную боевую готовность. Бомбометание с кабрирования, применяемое при подходе к цели на малой высоте, требовало от пилота самолета высочайшего мастерства, но летчики крыла, с буквами ZZ на килях своих самолетов, обладали такими навыками. Пилоту надо было не просто подойди к цели на малой высоте, хотя и это было невероятно трудно. Лететь почти со звуковой скоростью всего в паре сотен футов над землей или морем, не один десяток минут, ежесекундно удерживая ручкой управления самолет, непрерывно трясущийся в турбулентных восходящих и нисходящих потоках от такой близкой земной поверхности, – для этого нужно высочайшее умение и огромный опыт полетов. Но еще более сложным является применение атомного оружия с малой высоты. Пилоту надо было мгновенно, пользуясь указаниями системы маловысотного бомбометания AN/AJB-1 В LABS, сбросить подвесные баки и, разогнавшись до максимальной скорости, перевести самолет в резкий набор высоты, очень строго выдерживая направление, угол и скорость полета. Причем машина фактически должна была лететь по крутой восходящий прямой, свечкой взмывая с незаметных ста метров до десяти километров, где ее не увидит только слепой. Достигнув верхней точки кабрирования, пилот должен был по указанию системы AN/AJB-1 сбросить бомбу, которая вначале продолжала лететь вверх, под влиянием импульса, полученного от самолета, пока под действием гравитации бомба не начинала падать к земле. При падении на заданную высоту срабатывал неконтактный взрыватель бомбы, приводимый в действие от радиовысотомера. Пилот самолета в это время должен был, переведя машину в горизонтальный полет, на форсаже улетать из этого района, молясь всем святым, чтобы бомба не сработала раньше. Малейшее отклонение от параметров кабрирования, задаваемых системой AN/AJB-1, означало промах бомбы, исчисляемый километрами, что для условий местности горной Кореи являлось совершенно неприемлемым. Вообще, местность вдоль восточного побережья Кореи представляла собой узкую прибрежную полосу шириной не более пятидесяти километров. Эта полоса заполнена крутыми труднопроходимыми отрогами гор с небольшими равнинными участками в устьях рек, в пределах которых и развертывались боевые действия частей и соединений КНА на этом участке фронта. Там и были цели для пяти самолетов восемнадцатого крыла, вскрытые разведчиками RF-101A и вписанные в планшеты пилотов «суперсейбров». Дальше вглубь полуострова тянулись Восточно-Корейские горы. Главные хребты этих гор вытянуты вдоль восточного побережья на пятьсот километров, сами горы высотой до полутора километров, но с крутыми скатами, с узкими долинами. Через эти долины сейчас и рвались оставшиеся тринадцать F-100D, пилоты которых сейчас старались не думать о бомбах, которые вот-вот будут сброшены пятью их товарищами позади на побережье.