Цена ошибки - Грибанов Роман Борисович

Небо над Северной Кореей было буквально расписано многочисленными инверсионными следами самолетов, перечеркнутыми дымными стрелами ракетных шлейфов. Радиоэфир буквально взорвался криками «Мэй дэй» и проклятьями пилотов самолетов, которым «повезло» не превратиться в огненные шары при прямом попадании или близком разрыве боевой части зенитной ракеты. Осколочные боевые части ракет В-750ВН и В-300 стояли особняком среди прочих боевых частей зенитных ракет. Советские конструкторы, проектировавшие эти боевые части, выполняли требования технического задания, в списке поражаемых целей которого были такие огромные монстры, как стратегические бомбардировщики В-36 и В-52. Поэтому, учитывая несовершенные методики расчетов, неполную информацию в техническом задании о самолетах противника и просто руководствуясь старой надежной русской поговоркой «кашу маслом не испортишь», конструкторы создали монструозные боевые части, не имевшие себе равных в мире. Эти боевые части обеспечивали осколочное поле для гарантированного поражения самолета массой до двадцати тонн в радиусе двести метров от точки подрыва. К примеру, вес осколочно-фугасной боевой части ракеты В-750ВН составлял сто девяносто один килограмм, что было почти в четыре раза больше веса осколочно-фугасной боевой части аналогичной американской ЗУР MIM-14 комплекса «Найк-Геркулес».

В итоге восемь F-104C разлетелись при поражении ракетами в клочья, тринадцать «старфайтеров» получив достаточное количество двадцатиграммовых осколков, беспорядочно кувыркались вниз. Уцелевшие пилоты в них костерили во все корки уродов из компании «Локхид», подсунувших в USAF это дебильное катапультное кресло С-2. Пилоты еще семи F-104C, побросав бомбы куда попало и развернувшись назад, уходили на дымящих поврежденных машинах, сбрасывая скорость и снижаясь. А в хвост им уже, торопясь, заходили корейские МиГ-19. Для них эти семь поврежденных «старфайтеров» из недосягаемых по высоте и скорости сразу превратились во вполне поражаемые цели.

Шесть «старфайтеров», имевших цели на самом западном побережье, успели сбросить бомбы и сейчас выполняли боевые развороты на юг, забираясь на потолок и выжимая из своих машин все возможное. Их пилоты уже не горели желанием «просквозить» над КНДР, уж очень неожиданно горячим оказалось небо над Северной Кореей. Оставшиеся одиннадцать машин упорно продолжали лететь к своим целям, ведь можно попытаться проскочить и сбросить бомбы, пока эти проклятые «гуки» не перезарядят эти чертовы ракетные установки. Целью одной из этих уцелевших машин была железнодорожная станция Пхеньян.

Маршал НОАК Пэнь Дэхуай, Герой КНДР и кавалер ордена государственного флага КНДР первой степени, стоял у окна штабного вагона и смотрел на приближавшиеся в вечерней дымке промышленные пригороды Пхеньяна. Он стоял так уже несколько часов, никто из подчиненных не осмеливался беспокоить шестидесятичетырехлетнего маршала, с чьим именем все северокорейцы неразрывно связывали второе наступление коммунистов в прошлой войне. Тогда части НОАК под его командованием сумели спасти КНДР, разбив американцев, уже празднующих победу в тридцати километрах от пограничной с Китаем реки Ялу, и затем, отбросив их за довоенную границу второй раз, взяли штурмом Сеул.

Но Пэнь Дэхуай стоял у окна, смотря на вечерние пейзажи Кореи и не видя их. Перед его глазами все время, как в кинофильме, прокручивались последние годы его жизни. Начиная с 17 июня 1959 года, когда за критику Большого скачка, «коммунизации» деревни и завышения показателей массовой выплавки стали в кустарных печах, он на Лушаньском пленуме КПК был обвинен в «военном заговоре» против центральной линии партии, снят с поста министра обороны и фактически отправлен под домашний арест. Где он каждый день ждал самого худшего. И заканчивая сегодняшним ранним утром, когда в его развалюху в западном пригороде Пекина пришел его старый знакомый, первый секретарь Пекинского горкома КПК Пэнь Чжэнь. Он передал ему короткое письмо Мао Дзэдуна, в котором «великий кормчий», как Мао стали уже называть в КНР, предлагал ему прощение партии, прекращение травли его жены и восстановление в маршальском звании. Если он согласится второй раз повести войска в бой против американцев в Корее. Он согласился немедленно, не раздумывая. Он был одним из самых порядочных и честных членов политбюро КПК и желал своей стране только хорошего. Американцы же в Южной Корее – это заноза под боком Китая, и, если есть возможность, ее надо выдернуть. Но самое главное, Пэнь Дэхуай очень любил свою жену. Его жена, Пу Аньсю, приезжала к нему только по воскресеньям, её постоянно травили и требовали, чтобы она подала на развод, называя его врагом китайского народа. Если он разобьет американцев, ее наконец оставят в покое. И поэтому он здесь, подъезжает к Пхеньяну, в одном из эшелонов шестнадцатой армейской группы Шеньянского военного округа.

Первые эшелоны с танковой дивизией тридцать девятой армейской группы уже два часа назад начали выгрузку на приграничной станции Кэсон, туда же проследовали остальные эшелоны с тремя мотострелковыми дивизиями этой группы и армейской бригадой спецназа. А одна из трех пехотных дивизии шестнадцатой армейской группы, составляющей второй эшелон НОАК, выгрузится в столичной железнодорожной станции Пхеньяна. Где пройдет парадным маршем перед населением по улицам столицы КНДР, для поднятия боевого духа северокорейцев. Надо показать им воочию, что Китай их не оставит одних в борьбе против американских империалистов.

Эту просьбу руководителя КНДР Ким Ир Сена ему передали несколько часов назад. Наконец один из штабных командиров осмелился потревожить его мысли:

– Товарищ маршал, через десять минут мы прибудем на железнодорожный вокзал Пхеньяна, корейские товарищи передали, сам Ким Ир Сен будет встречать вас на вокзальной площади. Вам надо приготовиться.

Ким Ир Сен, фактически единоличный правитель КНДР в 1962 году, вовсе не горел желанием встречаться с маршалом Пэнь Дэхуаем, тем более так помпезно. Он не забыл, что произошло после того, как в 1957 году, когда его «партизанская» фракция в северокорейском руководстве одержала вверх над «яньанской группировкой», членами которой были вернувшиеся из эмиграции в Китай корейские коммунисты. Тогда «яньнаньцы» были изгнаны со всех постов и посажены под домашний арест, им удалось бежать в Китай, и вскоре оттуда прибыла совместная советско-китайская делегация с Микояном и Пэнь Дэхуаем во главе. Эта делегация не только потребовала восстановить в партии репрессированных яньаньцев, но даже пригрозила возможностью отстранения самого Ким Ир Сена от руководства страной. План снятия Ким Ир Сена был действительно предложен китайской стороной и всерьёз обсуждался. И теперь ему надо учтиво улыбаться тому, кто собирался его свергнуть! Но это позволит ему заменить десятки тысяч будущих убитых своих солдат на чужих, китайских. А к жизням своих солдат он относился серьезно, еще со времен своей службы командиром батальона в восемьдесят восьмой стрелковой бригаде советской Красной армии. Это же одни из самых надежных его инструментов. Он мог их послать на смерть не задумываясь при необходимости, но если представляется возможность сберечь эти инструменты, обменяв их на чужие, ради этого он готов улыбаться хоть самому черту.

Но всё, вагоны штабного эшелона шестнадцатой армейской группы НОАК уже остановились, и Ким Ир Сен, отбросив свои воспоминания, пошел навстречу тяжело спускавшемуся по ступенькам вагона китайскому маршалу. Они едва успели поздороваться, развернувшись к выстроившейся на перроне роте почетного караула, как, заглушая начавшиеся ноты оркестра, взвыли сирены противовоздушной обороны. Тут же к ним подскочил командующий ПВО столичного региона, тоже присутствующий на торжественной встрече, сообщив о массированном налете американцев и о ядерном взрыве над Сокчхо.

– Надо пройти в убежище, прикажите своим бойцам тоже занять места в укрытиях, – спокойно предложил Ким Ир Сен китайскому маршалу, втайне радуясь, что ему удается избежать помпезной торжественной части.