Две стороны луны - Жаклин Митчард

Миссис Вогхэн заставила их позировать возле кустов сирени, у камина, возле автомобиля, у водопада на заднем дворе, на фоне ограды из штакетника, пока Дрю не положил этому край:

— Перестань, мама! Фотографироваться на фоне водонапорной башни я точно не собираюсь. — Когда им наконец удалось улизнуть, он заявил: — После такого не мешало бы потанцевать. Фоткаться на цифровую камеру — то еще удовольствие! Но сначала они перекусили. Дело дошло до того, что Мэллори принялась жаловаться: либо каннеллони в нее не влезут, либо она вылезет из своего шикарного платья. К счастью, после того как Памела Доор его бросила, Дрю некоторое время страдал отсутствием аппетита, вследствие чего немного похудел, и каннеллони пришлись как нельзя кстати. Когда «лексус» свернул на дорогу, ведущую к школе, Дрю протянул Мэллори, которая отдыхала на заднем сиденье, браслет из цветов — точнее, из одной черной орхидеи на серебристой ленте. — Это как нельзя лучше подходит тебе… созвучно твоему имени… — Мое имя переводится как «несчастливая», — сказала Мэллори, надевая браслет на запястье. — Я зову тебя не Мэллори, а Бринн. Бринн значит «темная». Впрочем, сегодня «темной» тебя никто не назовет. А потом Дрю ее поцеловал. Ее целовали и прежде, но сегодня Мэллори и думать забыла о Купере. Дрю был выше ее отца ростом. Мэлли потянулась вперед, ее руки нежно обвились вокруг его шеи, и она ответила поцелуем на поцелуй. Между ними нечто проскользнуло… нечто неуловимое… нечто похожее на обещание… нечто похожее на воспоминание… Дрю осторожно разжал объятия. Мэллори приподнялась и снова поцеловала его — не только за то, что с ним было тепло и уютно, но также и за то, что Дрю был таким прикольным, смышленым и симпатичным. Его просто хотелось целовать и целовать. Мэлли прижалась к нему теснее и почувствовала естественную реакцию его организма. Мама всегда говорила, что биология — сила серьезная. Ух ты, Мэллори Бринн, в какую же красотку ты превратилась! — Идем танцевать! — предложила она. — Мы будем единственными людьми, которые знают, как это делается. Спортивный зал был украшен в стиле старого Голливуда. Изображения Одри Хепберн и Мэрилин Монро в натуральную величину украшали стены, а между ними были расклеены киноафиши. Пары позировали на фоне «громовой птицы» пятидесятых годов, которую хозяин оставил стоять под неоновой аркой. Мэллори и Дрю принялись придумывать и рассказывать друг другу истории о встречающихся им по дороге парах. В одних случаях, фантазировали они, девушка пошла с парнем на свидание из жалости, но со временем они поженятся. А вон те к утру разругаются. В полночь Дрю отвез ее домой и напоследок поцеловал в оба глаза. Мэллори так устала, словно пробежала много миль. Она повеселилась на славу и сожалела только о том, что ей не разрешат ходить на полноценные свидания еще по крайней мере год. Мередит ждала наверху в спальне. Пришлось ознакомить известную им часть вселенной с фотографиями, которые воочию доказывают, насколько Мэллори красивее Памелы Доор, хотя ту и выбрали королевой выпускного бала. «Ты знаешь, кто настоящая королева», — написала в ответ Нили. «Твое платье сделало меня королевой», — не согласилась с ней Мэлли. Она решила принять душ. Надо смыть косметику и гель для волос. Но вот руки Мэлли потянулись к застежке ожерелья, и она запаниковала. Она его надевала? Конечно, нет. Оно бы не подошло к ее платью. Когда же она его сняла? Где оно может быть? В туалетном столике Мередит полным-полно бижутерии, фотографий и косметики, а ее туалетный столик практически пуст. Где же ожерелье? Мэллори ощупала шею руками, потом, подняв футболку с пола, хорошенько ее встряхнула. — Мерри, мое ожерелье пропало! Оно было на мне сегодня вечером… по крайней мере, когда я отправлялась на пробежку, было… а теперь пропало… — Поищи в корзине для белья. Может, его бросили туда вместе с грязной футбольной формой. Не психуй. Я буду пылесосить утром. Когда ты поехала на бал, ожерелья на тебе не было… ничего, кроме сережек и заколки в волосах. Ожерелье может быть где угодно. — Где я могла его потерять? На дорожке. Я знаю… Кто-то его уже нашел. Я не должна была надевать ожерелье… по крайней мере, когда бегаю… Оно слишком красивое, чтобы рисковать. У меня от Купера ничего не осталось. Может, мне больше ничего такого не подарят… Ладно, иду спать. — Мне жаль, Стер. — И мне тоже. Они аккуратно упаковали платье Нили в мешок для одежды. Мэллори смазала лицо кремом, который нашла в выдвижном ящике туалетного столика сестры, и без сил упала на постель. Все ее мускулы болели после бега и танцев, ноги ныли после неудобных туфлей. Мэллори взбила подушку, делая ее мягче. Ей хотелось, чтобы видения белозубой улыбки Купера и широких плеч Дрю больше ее не преследовали. Мэлли даже помолилась, чтобы ночь прошла без сновидений. Вот только во сне она видела Эден. На девушке было церемониальное белое платье из оленьей кожи. Волосы заплетены в тонкие косички, в которых сверкали черные и серебряные бусины. Босыми ногами Эден стояла в лужице сверкающей в солнечном свете воды. В ее руке было зажато ожерелье Мэллори. Она грустно улыбнулась и кивнула. «До свидания, — подумала Мэллори. — Береги себя». Проснулась она с мрачным предчувствием того, что очередная глава ее жизни подошла к концу.

Несколько недель Мэллори искала «ловца снов» во время пробежек, на которые отправлялась три раза в неделю. Снов об Эден больше не было. Ожерелья тоже нигде не было видно.

В субботу, когда закончились занятия в школе, Кэмпбелл, у которой после рождения Оуэна болела спина, решила впервые отправиться на пробежку. — Не бег, а спортивная ходьба, — говорила она. — Медленный бег, быстрая ходьба с движением руками, не больше… Мама настояла на том, чтобы Мэллори ее сопровождала. Кэмпбелл решила сбросить двадцать пять фунтов, причем похудеть не позднее середины июля. Пока же, по ее словам, она не собиралась появляться в купальном костюме перед Адамом. — Ты должна меня прикрывать, — проходя мимо зеркала в передней, сказала Кэмпбелл дочери. — Люди будут думать, что меня можно снимать в рекламе о вреде пончиков. Если я упаду, звони в больницу. Стояло великолепное утро, первое утро, за которым чувствовалось идущее по пятам лето. Хотя две ночи назад прошел настоящий ливень, солнечные, теплые деньки высушили все вокруг до состояния свежеотутюженной рубашки. С раннего утра грузовики и мини-фургоны громыхали мимо дома Бриннов, направляясь на рынок в конце дороги, где торговцы цветами сбивались с ног, осаждаемые со всех сторон садоводами, которые буквально вырывали многолетние растения у них из рук. — Хорошо, — заявила Кэмпбелл, когда одна из знакомых провезла мимо них тележку с розовыми кустами и саженцами лилий. — Никто, кому еще не исполнилось восьмидесяти лет, не усидит в такое чудесное утро дома! Если они меня не узнáют, то только в случае, если их глаза внезапно будут поражены катарактой. Размявшись, Мэллори и ее мать побежали трусцой. Не добежав до конца подъездной дорожки их дома, Мэлли остановилась и опустилась на одно колено, завязывая шнурок. А потом она увидела это… В лужице дождевой воды что-то сверкнуло… Гранат блеснул ярко-кровавым пятнышком. Сердце учащенно забилось в груди. Протянув руку, Мэллори рывком вытащила из неглубокой впадинки грязного, но целого «ловца снов». Ожерелье пролежало там несколько недель, пока на смену долгой зиме пришла слякотная ранняя весна. Но нет, в день бала учащихся предпоследних классов было достаточно тепло. Помнится, тогда во время пробежки ей было вполне комфортно в безрукавке. Сейчас стоял уже конец апреля. Снег в округе растаял еще месяц назад. Если бы ожерелье пролежало здесь все это время, она обязательно нашла бы его раньше. Первой мыслью Мэлли было позвать маму, которая медленно бежала по Дороге пилигримов, пусть отнесет ожерелье домой. Но нет, она не могла рисковать потерять его повторно! Надо сначала отдать ожерелье ювелиру, пусть починит застежку. Мэллори внимательно осмотрела ее. Оказалось, застежка закрыта и, судя по всему, в порядке. Мэлли аккуратно надела ожерелье через голову и ощутила холод металла, прикоснувшегося к коже. К нему прилипли песчинки, но ничего страшного. Главное, что оно на месте. Присев, Мэллори с интересом принялась разглядывать странного вида отпечаток в грязи на расстоянии фута от изгиба подъездной дорожки. Весенняя грязь высыхала на солнце, и в лужице осталось не больше чайной ложки воды. Округлой формы выемка напоминала руку с четырьмя толстыми пальцами. Мэлли потянулась и положила раскрытую ладонь сверху. Это было похоже на ископаемую окаменелость лапы животного в два раза больше руки Мэллори. От автора