Новая Орда - Андрей Посняков

– Поскользнулся, – хмуро бросил одноглазый. – На старый инжир наступил.

Айдар-бек пристально взглянул на собеседника:

– Слушай внимательно, Носрулло. Возьмешь всех своих людей, сядете здесь, в обеих харчевнях… кого-то и сюда посади. Только смотрите мне, вино не пьянствовать и всякую дрянь не жевать!

– Да не беспокойтесь, – агент ухмыльнулся, скосив глаза на синяк под правым глазом нукера. – Сделаем все, как надо, первый раз, что ли? Кого ловим-то?

– Одну беглую рабыню. Да не смейся ты, лучше приметы запоминай.

По паре соглядатаев Носрулло разместил в харчевнях, строго-настрого наказав не пить и не жевать, одного посадил на лавочку у фонтана, сам же решил прогуливаться поодаль – для общего контроля за ситуацией. Самому лично за кем-то следить не позволяла слишком уж приметная внешность, но руководителем Носрулло был отменным: предусмотрительным, хитрым, умным, недаром его высоко ценили сменявшие друг друга везиры. И вот этот вот самый доверенный ханский нукер – повыше любого везира! – оценил тоже. Что ж – высокое доверие нужно оправдывать! Ах, если б не этот глаз.

Лично отдав кувшин «князю», Азат, конечно же, не мог успокоиться. Тем более никакого нового дела у него – как частенько случалось – сейчас не было, что пришлось весьма кстати. Юноша гнал от себя дурные мысли, вполне отдавая себе отчет, как именно поступят с беглой рабыней. Хотя, казалось бы, что ему до нее? Они и виделись-то один раз, случайно, мельком. Тем более невольница – уруска, а урусы – враги, не только враги Орды и великого хана, но и личные враги Азата, когда-то разрушившие его дом, убившие семью.

Усевшись на резную скамью, в тени платана, юноша со стоном обхватил руками голову: с одной стороны – очень хотелось помочь несчастной девчонке, с другой – она же была из стана кровных врагов! И что же делать-то? Что? Кто б подсказал?

– А никто не подскажет, не жди! Ты сам должен все для себя решить, сам сделать выбор.

Встрепенувшись, Азат вскинул глаза:

– Дервиш?! Как ты сюда попал?

– Я хожу, где хочу, юноша, – старик уселся на скамью, рядом, прислонив посох к платану. – Я – странник в бурной реке под названием Жизнь.

– Ты умеешь читать мысли, дервиш?

– Нет, я просто мудр и много чего повидал.

– Тогда, может быть, ты…

– Нет! Я уже сказал тебе: только ты сам.

Дервиш тихонько засмеялся, прикрыв глаза.

– Но… я не знаю, как быть! – Азат покусал губы. – Можно тебя кой о чем спросить, странник?

– Спрашивай, – кивнул старик. – Спрашивай, мой юный друг. Может быть, я и отвечу – но решение всегда принимать тебе.

– Можно ли прощать своих врагов? – юноша пристально взглянул на странника.

– Нужно! – не задумываясь, ответил тот. – Иначе все войны будут длиться до бесконечности.

– Но… я ненавижу урусов, они разрушили мой дом, убили моего отца!

Старик покивал:

– Я понимаю, они причинили тебе много горя. А кем был твой отец, мальчик?

– Сотником. О, он был славный воин.

– И часто ходил в набеги. Скольким урусским семьям он причинил горе? Скольких урусов убил?

– Думаю, что много… и многим…

– Тогда чего же ты хочешь в ответ? Ненависть порождает лишь ненависть. Или ты считаешь иначе?

Азат скрипнул зубами – над такими вопросами он еще не задумывался. Вот же мерзкий старик! И откуда он только взялся?

– Я же сказал тебе – я странник.

– Ты точно – колдун!

Дервиш поднялся с лавки и вдруг улыбнулся:

– На окраине, у старой майхоны, живет одна добрая женщина, молочница Рашида…

– При чем тут молочница?

– Думаю, скоро она тебе понадобится. Я рад, что заставил тебя задуматься. Вообще-то люди не любят думать, ты не один такой. Любят, чтоб все решали за них – тогда не они отвечают.

– Я решу.

Подросток опустил голову, а когда поднял, странника уже не было. Ушел.

Азат вскочил со скамьи:

– Эй, эй, дервиш, где ты? Я еще не все спросил.

Ответом был лишь легкий порыв ветра да порхание бабочки с крыльями пестрыми, как сама жизнь.

Она подкрепилась чечевичной похлебкой с луком, очень вкусной похлебкой – угостили в корчме рыбаки. Благополучно добравшись до гавани, Мара провела остаток ночи под старой лодкой, перевернутой, как видно, чтобы законопатить и просмолить, да так и – по каким-то причинам – брошенной и ныне рассохшейся и никому уже не нужной… как глупая кукольная жизнь.

С утра пригревало солнышко, беглянка даже осмелилась выкупаться, укрывшись за кустами, и выстирала свое рубище, быстро высохшее на солнце. А не такая уж она и страшная, эта старая коротенькая туника – в ханском дворце совсем-то уж в отрепьях не ходили… разве что только такие изгои, как Мара, да и то…

Ничего туника, из беленного на солнце холста, с забавной вышивкой, жаль только, рукава были коротковаты, и девушка, подумав, закатала их до локтей. Потом сплела из травы поясок, браслетики на руки, улыбнулась, посмотревшись в воду – ничего, еще поживем! Может, и к лучшему, что все так… Да, конечно же, к лучшему, хватит ханской игрушкой быть! Раз Господь послал испытание, так надо его выдержать с честью, что Мара и делала, надеясь на Бога. Теперь – к своим, потом, если все хорошо будет – в родные края. В обитель – куда же еще-то? Кто ж замуж возьмет… такую? Да в обители-то ведь неплохо – не бьют, кормят, да и не скучно – монашенок много. Правда, опять-таки тоже ничего от тебя самой не зависит, только от Господа.

Замуж… С неожиданной грустью Мара вдруг посмотрела вдаль, на плывущие по Волге суда. У нее и любви-то еще не было. А теперь что ж, какая любовь? Не случись набега, жила б у себя, сосватали бы… или на Ивана Купалу встретила б хорошего парня… красивого, доброго… такого, как давешний юноша с черными серьезными глазами и копной спутанных русых волос. Как он дрожал! И помог подняться… Ой! Он же видел ее нагой! И никакой скабрезности не сказал, не ущипнул даже! Интересно, этот славный юноша – кто? И что делал во дворце? Судя по одежке – а ее Мара рассмотреть успела – не из шибко знатных. Азат. Так он сказал. Забавное имя. Жаль, встретиться больше не доведется. Ой!

Девушка снова посмотрелась в реку: не слишком ли короток подол? Да нет, не слишком – ордынские знатные девки вообще шальвары носят, и пуп у них голый. Срамота! Да, оно, конечно, срамно… но ведь и красиво, притягательно как!

Ой, Господи! Мара поспешно перекрестилась, устыдясь собственных вольных мыслей, и тут же подумала – а чего их стыдиться-то? И впрямь мысли – вольные, так и хорошо, что не рабские, не кукольные.

Девушка вдруг почувствовала себя счастливой, такой, какой не чувствовала уже давным-давно. Яркое солнышко, синее высокое небо, прозрачная, ласково бьющая волнами у ног река. И она, в короткой тунике, свободная, как ветер! Словно и не было проклятого рабства, побоев и унижений да всякой прочей мерзости. Даст Бог, и не будет. К своим! Пробраться к своим, предупредить. Только вот как пробраться-то? Ее ведь наверняка ловят, как ловили бы любого беглого раба… даже еще пуще! Ходят по городским улицам тайные соглядатаи, стражники приглядываются ко всем девушкам – то стражам приятно, приказание выполняют с охоткой! Попробуй проскочи!

Мара уселась в траву, обхватив руками колени, сунула в рот сухую травинку, задумалась. Кого будут искать? Светлоглазую, с волосами светлыми… Ха! Да таких в Сарае пруд пруди! И служанки, и знатные дамы – полно и светлоглазых, и светловолосых – что, во дворец тащить каждую? Так умаешься таскать. Нет, не по этим приметам ловить будут… не только по приметам. Городская стража на беглых рабов натаскана, да еще специальные тайные люди есть, и любому жителю за поимку – награда. О том всем невольникам сразу же сообщают, чтоб и думать о побеге не могли. Рабов ловят всегда, мало кому убежать удается. Рабов ловят… Рабов! Значит, надо не быть рабыней! Не таиться по узеньким да кривым переулкам, а идти по людным улицам, с приветливой улыбкой, уверенно и свободно! Прочь рабский унылый взгляд и покорность – дерзость, вот что нужно сейчас. А потому – заплести косы, на голову – из ромашек да васильков венок, такой же – на шею, только поизящнее, потуже подпоясаться… Все! Посмотревшись в воду, Мара сама себе очень понравилась – и взгляд уверенный, и улыбка, и венки эти. Вот только жаль, ноги – босые. Надо было во дворце что-нибудь прихватить – не подумала. Ладно, придумаем что-нибудь.

Девушка шла к пристани вдоль реки, по песочку, махала рукой рыбачьим лодкам, смеялась – рыбаки тоже махали в ответ, даже не ругались, что распугивала рыбу. Так, с улыбкой, дошла до первой попавшейся корчмы, заглянула… На террасе расположились моряки… или речники – раз уж река здесь, не море… или рыбаки то были, а впрочем, какая разница? Приятные улыбчивые парни. Увидев девчонку, обернулись разом.

– Э, красавица! Садись с нами обедать!