Романы Романовых - Михаил Пазин

Впрочем, надо отдать должное Алексею Разумовскому – он сам понимал свое ничтожество. Фаворит с иронией относился к титулам и наградам, которыми осыпала его Елизавета, и однажды заявил ей: «Ты можешь из меня сделать кого пожелаешь, но ты никогда не сделаешь того, что меня примут всерьез, хотя бы как простого поручика». Когда император Священной Римской империи по просьбе Елизаветы пожаловал ему графство и приписал ему выдуманное княжеское происхождение, Алексей высмеял это. Да, хоть и самокритичен был граф Разумовский, однако же награды и титулы принимать изволил! Наверное, чтобы не сердить свою любовницу… А она не только награждала его чинами, но и на подарки не скупилась. Отдала ему конфискованное у Миниха имение Рождествено-Поречье и другие вотчины, подарила дома в Москве и Петербурге, Аничков дворец и даже свой личный дворец на Царицыном лугу. Эти дары превратили Разумовского в одного из богатейших в России помещиков.

В общем, Алексей Разумовский жил – не тужил и даже стал законодателем придворной моды – первым стал носить бриллиантовые пуговицы, алмазные пряжки на туфлях, алмазные пояса, бриллиантовые кавалерские звезды и эполеты. Все малороссийское стало модным при дворе Елизаветы – на пирах появились украинские блюда, а кроме хоров украинских певчих в Петербурге появились ансамбли бандуристов. При дворе Разумовский, осознавая свое ничтожество, держался скромно – настолько скромно, что даже врагов себе не нажил. Что было удивительно, ведь он был скор на расправу и вспыльчив, особенно пьяный. Графиня Шувалова каждый раз служила благодарственный молебен, когда ее муж Петр, возвратившись с охоты, не бывал бит батогом Разумовским под пьяную руку. Известие о буйствах Разумовского в нетрезвом состоянии отразил в своем докладе и английский посланник Вильямс – однажды фаворит за завтраком чуть не избил генерал-адмирала Апраксина, и тот смолчал. Вильямс назвал Апраксина трусом, но это как сказать – против любовника императрицы не попрешь, себе дороже, а генерал-адмирал был умным человеком… Эта же черта характера Разумовского обозначена и в записках Екатерины II: «Этот человек, обыкновенно такой кроткий, в нетрезвом состоянии проявлял самый буйный нрав». Что ж – грех винить русского человека за пьянство, а «золотая клетка» порой была Разумовскому не по нраву, да и тосковал он по родным украинским просторам. Вот его портрет того времени, оставленный маркизом де Шетарди (как явствует из его записей, он сделал их, когда Алексею было 32 года, то есть в 1741 году): «Это в самом деле красавец, брюнет с окладистой черной бородой, черты которого, уже сложившееся, имеют всю привлекательность, какую только может иметь деликатное лицо. Рост его тоже бросается в глаза. Он высок, широкоплеч, с нервными членами. Хотя в его манере держаться остается нечто неуклюжее, результат воспитания и происхождения, однако заботы… направленные на то, чтобы вышколить их и, – хотя ему уже тридцать два года, – научить танцевать… под руководством создавшего здешние балеты француза, могут исправить этот недостаток». (Де ла Шетарди, в соответствии с великосветскими представлениями, искренне полагал, что недостатки «воспитания и происхождения» можно исправить танцами!) Разумовский был тогда еще с бородой – на всех портретах мы его видим гладко выбритым. М. И. Пыляев в своей книге «Старый Петербург» дает такую характеристику Разумовскому: «Не имея никакого образования, он обладал широким умом. Осыпанный почестями, он не отличался гордостью. Наружностью он был красивый и видный, чертой его характера была щедрость и великодушие».

Разумовский очень любил свою семью и старался помогать всем родственникам. Любил выпивать с украинскими гостями, которые часто у него бывали, – Алексей никогда не забывал свою родину – Малороссию. В то же время он следил, чтобы его родственники не докучали Елизавете, когда она на две недели остановилась в Козельце, неподалеку от его родного села. Когда мать увидела этого важного пана, она сначала даже не узнала его. Ему пришлось раздеться, чтобы по родимым пятнам доказать, что он ее сын. Алексей по требованию Елизаветы перевез мать, Наталью Дементьевну, с сестрами и своего брата Кирилла в Петербург: все они получили место при дворе. Простая украинская крестьянка, «Розумиха», как ее называли односельчане, до этого ходившая босиком, получила шифр статс-дамы. Ей, впрочем, скоро наскучила жизнь в огромном непонятном городе, и она вернулась в родные Лемеши.

А брат Разумовского 16-летний Кирилл остался в Петербурге – ему полюбилась столичная жизнь. Его возвели в графское достоинство, а затем послали учиться в Европу. Через два года он вернулся и тут же был назначен Елизаветой президентом Академии наук. В свои 22 года он стал гетманом Украины, что приравнивалось к чину фельдмаршала. Хотя «граф Кирила» и сделал фантастическую карьеру, ни в каких великих делах замечен не был. Разве что любил собственноручно коптить окорока и поедать их с «цыбулею» (луком), да, находясь под мухой, бить морды придворным. Вот и все…

К чести Алексея Разумовского, этого фаворита и первейшего вельможи елизаветинской эпохи, следует отметить, что он был чужд гордыни, ненавидел коварство и любил ходатайствовать за несчастных. Под его влиянием украинские казаки стали освобождаться от крепостной зависимости, за что они просто боготворили его.

Итак, мы выяснили, что Елизавета была красивой, доброй, веселой, если надо, строгой, а также смелой и влюбчивой дамой. Какой же была ее жизнь, ее повседневное существование императрицы, самодержицы российской? Обратимся к описаниям историков. Н. И. Костомаров так описывал ее внешность (она была тогда уже в зрелых годах): «…У нее были превосходные каштановые волосы, выразительные голубые глаза, здоровые зубы, очаровательные уста… Ее роскошные волосы не обезображивались пудрою по тогдашней моде, а распускались по плечам локонами, перевитыми цветами». Рассказывали, что у нее был слегка приплюснутый нос, и поэтому она не любила, когда ее изображали в профиль. При Петре I в моде было все голландское, при Анне Ивановне – все немецкое, а при Елизавете Петровне – французское. Именно тогда французский язык вошел у русской знати во всеобщее употребление. Елизавета прекрасно танцевала французские менуэты, кадрили и мазурки, лихо отплясывала и под русские песни и мелодии.

Она любила слушать страшные народные сказки, верила в домовых, русалок и леших. Играла в бильярд, была страстной охотницей. По вторникам Елизавета устраивала маскарады, за неявку на которые без уважительной причины полагался штраф 50 рублей. Эти маскарады начинались около 6 часов вечера и продолжались до 2 часов ночи; в них могли участвовать все, кому заблагорассудится, но в чине не ниже полковника. Ей нравилось переодевать придворных дам в мужские костюмы, при этом мужчины, естественно, вынуждены были напяливать на себя женское платье. Екатерина II позже вспоминала: «Императрице вздумалось приказать, чтобы на придворные маскарады все мущины являлись в женских нарядах и все женщины в мужских, и при том без масок на лицах… Мущины в огромных юпках на китовых усах… а дамы в мужских придворных костюмах. Такие метаморфозы вовсе не нравились мущинам, и большая часть их являлась на маскарад в самом дурном расположении духа, потому что они не могли не чувствовать, как они безобразны в дамском наряде. С другой стороны, дамы казались жалкими мальчишками, кто был постарше, того безобразили толстые и короткие ноги».