Романы Романовых - Михаил Пазин

Став императрицей в 1741 году, она уже на следующий год тайно обвенчалась с Алексеем Разумовским, с которым не расставалась до конца своей жизни. Судьба этого человека просто удивительна, а взлет к вершинам власти непостижим! И главное, что он получил все это не за какие-нибудь выдающиеся заслуги, а благодаря своему прекрасному голосу и потрясающей внешности. Как мы помним, Елизавета и сама была красавицей, и кавалеров себе выбирала непременно из красавцев. Это у Екатерины II были что ни любовник, то выдающийся государственный деятель, хотя порой иной кавалер был не краше обезьяны. Потому что Екатерина выбирала себе «галантов» по уму, а Елизавета – по внешности, и в этом была принципиальная разница между ними. Фавориты Екатерины реально правили страной и были опорой трона, фавориты же Елизаветы к государственной службе не годились. Но все по порядку.

Алексей Разумовский и Елизавета Петровна были одногодками, оба родились в 1709 году, только он родился в марте, а царевна – в декабре. Их близость началась еще в период правления Анны Ивановны, которой в 1731 году пришла в голову очередная блажь – создать капеллу из украинских (тогда говорили – малороссийских) певцов. Как известно, украинцы поют не хуже итальянцев, а поскольку Анна Ивановна была горазда на разные чудачества, то решила у себя завести такое новшество. В Малороссию для набора певцов был командирован полковник Вишневский. В селе Лемеши Черниговской губернии он обратил внимание на молодого церковного певчего, который, стоя на клиросе, выводил громким басом псалмы. Это и был Алексей Разумовский. Вишневский немедленно забрал Алексея в Петербург и определил в придворную капеллу. За свою «находку» полковник Вишневский получил чин генерал-майора.

Изначально фамилия молодого человека была Розум (разум по-русски), причем это была даже не фамилия, а казацкое прозвище его отца, который, подвыпив, рассуждая о каком-нибудь влиятельном лице, любил повторять «Шо за голова, шо за розум!» Настоящей фамилии Алексея не знает никто. Он был сыном простого казака и в детстве пас коров. Грамоте и пению его научил дьячок из соседнего села. И вот волею судьбы Алексей оказался при дворе Анны Ивановны. В столице ему переменили фамилию на русский лад, и он стал Разумовским. Елизавета сразу же обратила внимание на малороссийского певчего с трубным голосом архангела, к тому же красавца, каких поискать. Вернее, первой на него обратила внимание приятельница Елизаветы Анастасия Нарышкина. Вот что рассказывал в своих записках французский посол де ла Шетарди: «Женщина… обладающая большими аппетитами (Анастасия), была поражена лицом Разумовского, случайно попавшегося ей на глаза. Оно действительно было прекрасно. Он брюнет с черной, очень густой бородой, а черты его, хотя и несколько крупные, отличаются приятностью, свойственной тонкому лицу. Он очень высокого роста, широкоплеч… Нарышкина обыкновенно не оставляла промежутка времени между возникновением желания и его удовлетворением. Она так искусно повела дело, что Разумовский от нее не ускользнул. Изнеможение, в котором она находилась, возвращаясь к себе, встревожило цесаревну Елизавету и возбудило ее любопытство. Нарышкина не скрывала от нее ничего. Тотчас было принято решение привязать к себе этого… человека». Данный инцидент относится к 1732 году.

Разумовский был назначен камердинером Елизаветы, а когда он потерял голос (это было уже не важно), она присвоила ему чин придворного бандуриста. Прусский посол Марденфельд, посвященный во многие интимные тайны Елизаветы, докладывал своему королю о Разумовском следующее: «Особа, о которой идет речь, соединяет в себе большую красоту, чарующую грацию и чрезвычайно много приятного… Родившись под роковым созвездием… в минуту нежной встречи Марса с Венерой, он ежедневно по нескольку раз приносит жертву на алтарь… Амура».

Прусский посол выражался витиевато, уснащая свою речь образами античной мифологии, что было тогда в моде; тем интересней его доклад. Читаем дальше: «Первым жрецом, отличенным ею (Елизаветой), был подданный Нептуна, простой рослый матрос…» Ага, вот мы и узнали, кто был первым мужчиной у Елизаветы в ее 14 лет – «рослый матрос»! Не какой-нибудь знатный кавалер, а рядовой матрос (по всей видимости, это был матрос Максим Толстой), что было не удивительно при порядках, царивших в семье Петра I. Ведь ее мать была блудницей, а отец перепробовал множество женщин, включая матросских жен. Так что яблоко недалеко от яблони падает.

Идем дальше: «Теперь эта важная должность не занята в продолжение двух лет. До того ее исполняли жрецы, не имевшие большого значения (для Елизаветы): Возжинский (Войчинский), Лялин, Скворцов и др». (От себя добавим – а потом и Петр Шувалов, Роман и Михаил Воронцовы, Сиверс и Мусин-Пушкин.) То есть после Алешки Шубина у нее были еще любовники, которым она значения не придавала – просто с ними «спала», так, для души, для здоровья.

«Наконец нашелся достойный в лице Аполлона с громовым голосом, уроженец Украины, и должность засияла с новым блеском. Не щадя сил, он слишком усердствовал, и с ним стали делаться обмороки, что побудило однажды его покровительницу отправиться в полном дезабилье (то есть полураздетой) к Гиппократу, посвященному в тайны, чтобы просить его оказать помощь больному».

Помните, как принцу Антону тоже в «этом деле» помощь потребовалась? Но тогда Антона добрым советом спас его адъютант Кейзерлинг, а вот Елизавета была вынуждена обратиться к доктору. Представляете сцену – любовник теряет сознание во время полового акта, а его пассия мчится полураздетая к эскулапу? Но кто же этот загадочный «Гиппократ», которого Марденфельд сначала не называет по имени? А это тот самый француз Жано Лесток, личный врач Елизаветы и «особа, приближенная к императору». Позже так и будет, только не «к императору», а к императрице Елизавете.

Дальше нас ждет самое интересное: «Застав лекаря в постели, она уселась на край ее и упрашивала его встать. А он, напротив, стал приглашать ее позабавиться. В своем нетерпении помочь другу сердечному она отвечала с сердцем: “Сам знаешь, что не про тебя печь топится!” – “Ну, – ответил он грубо, – разве не лучше заняться этим со мной, чем со столькими из подонков?” Но разговор этим ограничился, и Лесток повиновался».

Представляете? Наследница российского престола, дочь Петра I полуголая мчится к личному врачу за помощью своему любовнику, а наглый французишка предлагает ей поразвлечься с ним, а всех «галантов» Елизаветы обзывает подонками? Это, в первую очередь, характеризует саму Елизавету, позволившую хаму такие выходки. В итоге: «она не ответила на его притязания, хотя легкость нрава цесаревны подавала лейб-медику основательные к тому надежды. И все же любовь к Разумовскому и желание помочь ему как можно быстрее оказались сильнее плотской чувственности, постоянно обуревающей Елизавету». Вот так – в принципе, могла и с Лестоком переспать, но любовь к Разумовскому оказалась сильнее.