Полюбить незнакомца - Мэриджой Шубридж

– Хорошо, мисс. Я не хочу скандала. Я тихо уйду, но мне все же хотелось бы…

– Убирайтесь, – рявкнула Клэр. – И не смейте возвращаться!

Он повиновался, недоуменно пожав плечами, и спустя минуту она увидела его верхом на лошади, которую он, вероятно, оставил по другую сторону коттеджа. У нее оставалось всего несколько мгновений до прихода Сепа, чтобы привести себя в порядок. Она поспешила в гостиную, вымыла лицо и руки в тазу с холодной водой.

Несмотря на проявленную твердость, ее трясло от переизбытка эмоций. Значит, этот человек, который искал лошадь со шрамом на тыльной стороне правой ноги, искал вполне определенное животное – ту лошадь, которую она увела из лучшей каретной упряжки лорда Рейна. Именно она, Клэр Корт, была конокрадом, а не этот несчастный человек, услугами которого воспользовался лорд Рейн.

Она спрятала лицо в мягком махровом полотенце. Боже мой, она была не только конокрадом. А что можно сказать о кошельке с золотыми гинеями? Какое наказание ей грозило – веревка или тюрьма? Скорее всего, лорду Рейну будет все равно!

19

Хозяйка коттеджа показалась Септимусу Томасу немного рассеянной, и она была явно не в том настроении, чтобы выслушать его очередную небылицу. Выпив две кружки крепкого чая, он вышел, размышляя о таинственной душе женщины. «У девушки, – мудро заметил он про себя, – такой же бледный, растерянный вид, как и у юнги, впервые попавшего в шторм». Прошло всего десять минут после их встречи – за такое время вряд ли могло произойти что-то серьезное. Здесь никого поблизости не было, не считая всадника, ехавшего по дорожке. Может, это результат утомительной поездки верхом в Кливдон и обратно? Скорее всего, она очень устала…

– Двигайся, двигайся, ты, скотина о четырех ногах, – ворчал он, ведя лошадь под уздцы. – Спотыкаешься на каждом шагу, словно перебравший грога матрос. У тебя слишком много ног, и они тебе мешают. Вот, посмотри, у меня только две, а я иду значительно лучше тебя.

Он улыбнулся собственной шутке, а лошадь лениво зевнула, обнажив большие желтоватые зубы.

Когда он завел лошадь в конюшню, то вдруг заметил вдалеке Марка Конрада. Крупными шагами он шел по склону горы с непокрытой головой, и морской бриз трепал его темные волосы. На нем была белая рубашка с расстегнутым воротником и темного цвета бриджи, заправленные в длинные, по колено, потертые кожаные сапоги.

– Эй, капитан! – крикнул Сеп, размахивая щеткой для чистки лошадей.

Марк повернул голову и прищурился от яркого солнечного света. Он широко улыбнулся.

– Привет, матрос!

Переведя взгляд на открытые двери конюшни, на стоявшую там лошадь, он еще больше расплылся в улыбке.

– Чьим докам принадлежит это судно? И ты так стараешься с красоткой, словно перед тобой сама «Виктория»?

– Это все из-за щедрости натуры, – ухмыльнулся Сеп. – Это всегда было моим самым большим недостатком, но в старости ничего уже не изменишь, – тяжело вздохнул старый моряк, бросив взгляд через плечо. – У нее столько зубов во рту, что запросто может оттяпать руку до самого плеча!

Марк рассмеялся.

– На твоем месте я бы следил за безопасностью с обеих сторон. – Если лошадь чего-то испугается, то может ударить копытом не хуже мула.

– Разве я способен ее напугать? – спросил Сеп и вдруг задумался. – Может, мисс Клэр напугала лошадь? Вредная скотина, как я сразу не догадался! Этого вполне достаточно, чтобы разволноваться, я понимаю.

– О чем ты ворчишь? – спросил Марк, нахмурившись. Он уставился на Сепа. – Разве эта лошадь не принадлежит мисс Корт?

– Да, это ее лошадь. Мисс Корт была такой радостной и сияла, как золотая гинея, когда ехала на ней в гору и встретила меня. А когда я пришел к ней через десять минут, чтобы выпить чашку чая, она стала совершенно другой, словно слегка повредилась в уме.

Марк, нахмурившись, вошел в конюшню.

– Лошадь выглядит вполне спокойной. Не брыкалась ли она, когда ты вел ее сюда?

– Все было в порядке, шла как миленькая, вот только зевнула мне прямо в рожу, – ответил Сеп, пожав плечами. – Может, тоже устала, как и мисс Клэр.

– Я загляну к ней, – сказал Марк, попрощавшись с Сепом.

Поднимаясь по склону, Марк вспоминал свою последнюю встречу с Клэр. Ему пришлось спешно ретироваться, так как он вполне заслуживал ее горькие упреки и ему нечего было сказать в свое оправдание. Он должен был рассказать ей все о Еве. Он не мог расторгнуть помолвку, да и не хотел этого, так как только с помощью этого брака мог осуществить свою давнишнюю мечту. Нужно убедить упрямца Пэттерсона, что будущее флота – в паровом двигателе, а не в парусах. В брачном контракте должно быть отражено намерение старика выделить хотя бы одно судно, капитаном которого станет он, Конрад. Он сделает все, чтобы добиться такого обещания.

После заключения брака с Евой он будет работать по двадцать четыре часа в сутки, чтобы показать всем, какую выгоду можно получить от парового двигателя, это обернется увеличением торговых перевозок, и в сейфы Пэттерсонов потечет еще больше денег. Да и Ева была красивой девушкой. Как ему будут завидовать, когда он будет держать ее в своих объятиях! Конечно, он любит ее. Она хорошо впишется в интерьер дворца Конрада.

Ну, а что можно сказать о Клэр Корт? Как и ему, ей предстояло самой создавать свое будущее, и здесь ничего не сделаешь, и все же он не мог отделаться от воспоминаний об этой девушке – отдающем всего себя ребенке, который бежал от чего-то ужасного в своей прежней жизни. Его любовь принесла ей облегчение, ее ответная страсть поразила его. Почему же, черт возьми, он этим не ограничился? Причиной второй ночи любви стал Джордж Палмер. Не мог же он бросить ее, позволить ей страдать, переживать, как прежде? Утешить ребенка – долг христианина, и он сделал бы это для любого другого, например, для Сары. Губы его искривились в сардонической улыбке. Он пытается оправдать свои действия, сравнивая Клэр с собственным ребенком? Клэр не была ребенком, она женщина, молодая, пылкая, само собой разумеется, она способна на удивительную страсть.

В этом вся загвоздка, как говаривал этот парень Шекспир. Клэр Корт обладала страстностью под стать его собственной, но, хотя девушка зажигала его кровь и властвовала над его чувствами, она не могла стать ему близким человеком. Мешали амбиции и Ева Пэттерсон. Лучше выдержать гнев и презрение Клэр, чем не иметь будущего.

Войдя в открытую дверь и остановившись в коридоре, он никак не мог понять, почему он сказал Сепу, что зайдет к ней. «Она, вероятно, тоже устала», – сказал Сеп. Он не мог пройти мимо ее двери и отрешиться от гнетущего ощущения страха перед тем, что могло случиться.