Атлантида - Пьер Бенуа

Возле самой ограды кладбища, в одном из далеких его углов, в глинистой желтой земле, полной камней и щебня, была вырыта яма. Туда опустили умершего, имени которого я теперь не помню.

Пока покойник скользил в могилу, я смотрел на свои руки: когда-то, среди сотканного из света ландшафта, они сжимали чудные руки Антинеи. Меня охватила глубокая жалость к моей плоти, великий страх перед тем, чем ей грозили эти грязные города. «Неужели, — думал я, — это тело, это дивное, это бесподобное тело ждет такой удел? Нет, нет! Клянусь тебе, плоть моя, драгоценнейшее из сокровищ, что я избавлю тебя от этой мерзости, и ты не будешь гнить под казенным номером в навозе пригородного погоста. Твои братья по любви, пятьдесят закованных в орихалк рыцарей, ждут тебя, безмолвные и серьезные, в красном мраморном зале. Ты будешь вместе с ними, — даю тебе слово».

«Таинственная любовь»… Стыдиться должен человек, раскрывающий перед всеми тайну своей любви. Сахара окружила Антинею своими непреодолимыми оградами, и потому самые причудливые прихоти этой женщины, в сущности, гораздо целомудреннее и чище наших браков с их бесстыдной публичной роскошью, помолвкой, венчанием и свадебными билетами, извещающими кучку гнусных зубоскалов обоего пола, что в такой-то день и час кому-то будет дано право лишить невинности купленную им грошовую девственницу.

Вот, кажется, все, что я хотел тебе сказать… Ах, да, еще несколько слов. Я только что упомянул о красном мраморном зале. На юг от Шершела, в древней Кесарии, к западу от речки Мазафран, на холме, выплывающем по утрам из розовых туманов Митиджи, стоит таинственная каменная пирамида. Местные жители зовут его «гробницей христианки». В ней погребего тело прабабки Антинеи — Клеопатры Селены, дочери Марка-Антония и Клеопатры Египетской.

Несмотря на то, что этот храм сооружен на пути, по которому проходили завоеватели и разбойники, он все же сохранил вверенное ему сокровище. Никому не удалось вскрыть расписной покой, где лежит, в стеклянном гробу, чудное тело. Но то, что соорудила прабабка, померкнет перед мрачным великолепием ее правнучки. В центре красного мраморного зала, на скале, внутри которой невидимо поет свою жалобную песнь темный источник, приготовлено обширное возвышение. На ней, на орихалковом кресле, с золотым псхентом и уреусом на голове, с трезубцем Нептуна в руке, воссядет удивительная женщина, о которой я тебе рассказал, воссядет в тот день, когда сто двадцать ниш, выдолбленных вокруг ее трона получат каждая свою добровольную и полную жертву.

Когда я покинул Хоггар, для меня, если ты помнишь, предназначалась ниша номер 55. С тех пор я не переставал заниматься подсчетом и пришел к заключению, что я буду стоять в нише 80-й или 85-й. Но само собой разумеется, что всякий расчет, построенный на такой твердой основе, как каприз женщины, может оказаться неправильным. И я становлюсь с каждым днем все нервнее. Надо поторопиться… да, надо поторопиться.

— Надо поторопиться, — повторил я вслед за ним, как во сне.

Он поднял голову, и несказанная радость отразилась на его лице. Его руки дрожали от счастья и сжимали мои.

— Ты увидишь ее! — воскликнул он в порыве восторга.

Словно обезумев, он схватил меня в свои объятия и долго держал на своей груди.

На нас нахлынула волна неизъяснимого блаженства, и мы, то плача, то смеясь, не переставали повторять:

— Надо поторопиться! Скорее, скорее!

Вдруг налетел свежий ветерок, зашелестевший на крыше стеблями хальфы. Бледно-синеватое небо побледнело еще сильнее и, совершенно неожиданно, раскололось на востоке огромной ярко-желтой трещиной. В немой пустыне вспыхнула заря. Внутри бастионов послышались глухие звуки: рев, мычание и шум цепей. Форт пробуждался.

В продолжение нескольких секунд мы стояли в глубоком молчании, устремив глаза на юг, на дорогу, которая вела в Темасинин, Эгерию и Хоггар.

Позади нас раздался стук в дверь столовой. Мы вздрогнули.

— Войдите, — сказал Андрэ де Сент-Ави, и в голосе его зазвучали прежние сухие и жесткие нотки.

Перед нами стоял старший вахмистр Шатлен.

— Что вам нужно от меня в такую рань? — резко обратился к нему Сент-Ави.

Унтер-офицер взял под козырек.

— Простите, капитан. Сегодня ночью дозор захватил бродившего в окрестностях форта туземца. Впрочем, он и не скрывался. Как только его доставили сюда, он потребовал, чтобы его отвели к начальнику. То было в полночь, и я не хотел вас беспокоить.

— Что это за туземец?

— Туарег, капитан.

— Туарег? Приведи его сюда!

Шатлен посторонился. За его спиной, в сопровождении одного из наших чернокожих разведчиков, виднелся захваченный дозором человек.

Он вошел на веранду.

Пришлец, не меньше шести футов ростом, оказался действительно, туарегом. При свете нарождавшегося дня слабо блестел его черный, с голубым отливом, бурнус. Его глаза сверкали мрачным огнем.

Когда он приблизился к Сент-Ави, я заметил, что и тот и другой быстро подавили охватившее их волнение.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

Затем, очень спокойным голосом, туарег произнес с поклоном: — Мир тебе, поручик Сент-Ави.

И таким же спокойным голосом Андрэ ему ответил: — Мир тебе, Сегейр-бен-Шейх.

Примечания

1

Французские войска, расположенные в Африке; они насчитывают в своем составе четыре кавалерийских полка, которые набираются из туземцев и несут коннополицейскую службу на границах Алжира и Марокко. Эти кавалеристы называются «спаги» (Прим перев)

2

В Сахаре — обширные безводные пространства с затверделой гли нистой или скалистой почвой

3

1 Борджами называются высокие башнеобразные казармы, находящиеся обыкновенно посреди французских фортов, возводимых на граница/ Алжира и Марокко. (Прим. перев.).

4

Уздами называются длинные и широкие долины или овраги хамадах. (Прим. перев.)

5

А. Дюверье: «Гибель экспедиции Флятерса».-См. «Бюллетень Географического Общества» за 1881 г. (Прим. автора.)

6

Особого устройства лампа, в которой светится фосфор (Прим перев.)

7

Итальянский скрипач и композитор XVIII века, серенады и дуэты которого пользовались одно время во Франции большим успехом. (Прим. перев.)

8

«Белыми неграми» во Франции называют в насмешку солдат, отправляемых на службу в Африку. Эту же кличку дают и солдатам приговоренным к сдаче в алжирские дисциплинарные батальоны. (Прим перев.)