Убить Горби - Юрий Костин

Помогают вино и сыр, сыр и вино. Такого вина, как здесь, определенно нет нигде в мире. Предположим, если купить бутылку прямо тут и распить ее дома в Воронеже или Питере, даже в Сан-Франциско, будет совсем не то. Потому что воздух и окрестности созданы для смакования, потому что – сочетание условий.

Прошла неделя с тех пор, как Павел Семенов приехал сюда, а противоречивые ощущения от этого места не проходили. Ежедневно, поднимаясь с постели, причем, непременно с легким похмельным синдромом – накануне обычно выпивали – он задавался одним и тем же вопросом: смог бы он тут жить? Не месяц и даже не год, а вот так взять, да и остаться навсегда. И не находил ответа. Тут, как говорит Олежка, важно принять решение и тупо следовать ему.

Почему Олег оказался именно здесь, Пашка понял сразу, лишь только узнал адрес его нового жилища. Они все приблизительно из одного теста слеплены, словно от рождения были братьями, только встретились поздно. Но все же… А как же море? Лодка? Рыбалка? Sex on the beach, коктейль то есть, да и в буквальном смысле тоже?

Здесь же все так однообразно, а когда дождь идет – вообще депрессняк.

За месяц до приезда в этот деревенский рай он получил зашифрованное простым электронным ключом послание: «Дорогой Пашка! Шлю тебе адрес, по которому ты сможешь меня найти. Я живу тихо и спокойно в собственном доме (наконец-то в доме, а не на лодке!), от души радуясь каждому прожитому мгновению. Здесь спокойно и тепло, но ночам слышны цикады, точь-в-точь как когда-то у нас в Крыму. Только тут чисто и сортиром воняет не от каждого строения. Еще тут нет комаров и до неприличия много винища. Я один столько не выпью. Приезжай, раздели со мной кров и трапезу, а то я сопьюсь. Если захочешь, сможешь остаться тут жить. Места у меня много. Зная тебя, сразу предупреждаю – с женщинами тут напряг. Привози с собой кого хочешь, если еще есть потребность».

– Сволочь! – выпалил Пашка с любовью, прочитав последнее предложение.

Глотнув кофе, он прочел адрес и чуть не поперхнулся: «Франция, Гасконь, Сент-Этьен, Замок Д’Артаньяна».

– Это шутка такая, что ли? – недовольно проговорил он, перечитывая письмо.

Но другого адреса не было, поэтому он отправил Олегу сообщение с просьбой дать разъяснения. Вместо этого на Пашкину почту пришла фотография с изображением старинной каменной постройки, утопающей в листве деревьев. К постройке примыкала солидная башня, из чего, видимо, следовало, что речь действительно идет о замке. Покопавшись в Интернете, Пашка понял, что его дружок на самом деле прикупил замок прототипа героя романов Дюма, выставленный на продажу в кризисные годы…

При встрече на расспросы ушло не так много времени. Они с полуслова понимали друг друга.

– Сам подумай, – Олег говорил почти каждый вечер все то, что и в самый первый день их встречи, – я только увидел это объявление, у меня крышу окончательно и бесповоротно снесло.

– Понимаю, – кивнул Пашка, подливая в бокалы чудесное местное вино.

Прошла неделя, а ему казалось, что тот самый первый ужин у камина в замке все еще продолжается, словно не было ни последующих сытных обедов, ни встреч с соседями, ни экскурсий по местным винодельням.

– Ну как еще объяснить тебе? Замок Д’артаньяна!!! – горячился Олег. – И сколько-то там сотен бутылок вина в год дает местный виноградник! И это все мое! Нет, вру. Это, брат, все наше. Знаешь, почему?

– Почему? – рассеянно поинтересовался захмелевший Пашка.

– Потому что не хрена! – Олег рассмеялся.

– Батину приговорку вспомнил? – Пашка улыбнулся.

– Его, родного, – погрустнел Олег и, взявшись рукой за висок и слегка скривившись словно от спазма, встал с табурета средневековой работы.

Пашка все понял и тоже поднялся. На столе горели свечи, в углах висели масляные светильники. Пашке нравилась аутентичность обстановки. По стенам прыгали тени и казалось, будто в комнате они не одни, и что это вовсе не часть жилого, вполне современного дома с горячей водой и канализацией, а какой-нибудь трактир при постоялом дворе, перенесшийся из средневековья в наши дни…

– Давай за Батю, – очень тихо предложил Олег. – Сколько отмерено мне топтать эту грешную землю, я буду тебя помнить, дорогой товарищ, друг, командир. Пухом земля тебе, офицер.

– Советский офицер… – прошептал Пашка. – Царство ему небесное.

Они выпили, не чокаясь.

– Мы когда с Кипра с ним уходили, он мне жизнь спас. Как говорю, так оно и есть. Я и до того знал, что такие аномалии вроде бывают – когда один человек другого спасает ценой своей жизни. Но для меня все это была теория. Почему аномалии? Потому что по сути это ненормально и невозможно, противоречит основному инстинкту человека. И это, братишка, не то что ты думаешь, а инстинкт самосохранения. Если бы не он, мы бы все давно попадали с мостов, утонули бы или элементарно разбили голову о косяк…

– Олег, твои рассуждения очень любопытны, – заметил Пашка, – но я ни черта не знаю, какого рожна вы с Батей делали на Кипре и почему оттуда надо было уходить?

– Что ж, резонно, Пашка, – Олег усмехнулся. – Плесни мне винца и слушай.

Олег поведал другу о том, что происходило с ним в августовские дни 1991 года. О том, как сопровождал Горбачева и при каких обстоятельствах повстречался с Батей. О том, как они планировали вывезти президента из страны, согласно приказу неких высших сил, к которым прямое отношение имел застрелившийся генерал Степанов. И как президент в последнее мгновение отказался лететь и вернулся на объект «Заря»…

– Понимаешь, – рассказывал Олег, запивая вином чуть ли не каждую фразу, – меня, как сейчас сказали бы, все время держали в режиме «stand by». Мозги кипели от непонимания конечной задачи. То ли надо объект ликвидировать, то ли спасти. А может, надо спасти, вывезти и уже ликвидировать, но на чужой территории. Интересно, что Батя тоже ничего не понимал, но придерживался правила доводить дело до конца согласно приказу, действующему на конкретный момент. Наверное, это нас и спасло. А еще чудо. Потому что когда мы подорвались на заряде направленного действия – это уже на Кипре – то выползли с Леонидом Антоновичем из автобуса как новые. Без единой царапины и с очень большой любовью к жизни…

– А кто мину-то наладил?

– Почем я знаю? Нам даже некогда было на эту тему разговаривать. Какой толк был бы от нашей гибели и кому? Понятия не имею. Конечно, приказа от Степанова мне не поступало. Да, я знал, что вроде как планировалось покушение… Короче, Пашка, лучше я тебе не буду всех подробностей рассказывать, от греха подальше. Еще втяну в какую-нибудь историю.

– Да, вот так история. Ты книгу не планируешь написать?

– Угадал! У меня есть кое-какие наброски. Вот хочу пристроить какому-нибудь приличному писателю. Желательно из малоизвестных.

– Почему так?

– Чтобы шуму было поменьше. Потомкам останется, а этого, как его,пиарамне не надо.

– Разумно.

– Кстати, Паша, ты ни о чем спросить у меня не хочешь? – вдруг произнес Олег после небольшой паузы.

– О чем? – спросил Пашка.

– Например, откуда «бабки» – это же сейчас самый популярный вопрос в России, да и в мире, наверное.

– Нет, не хочу. – спокойно ответил Пашка. – Надо будет, сам расскажешь.

– Кому надо?

– Олег, ты чего бычишься?

– Ничего, прости, Паш, колбасит меня. Батю вспомнил.

– Олеж, – предложил несмело Пашка, – может, по такому случаю не вина надо было?

– Без разницы, брат, – покачал головой Олег. – И потом, я слово дал себе, что крепкого больше пить не буду. Дурею я от крепкого. Становлюсь невменяемым.

– Давно это с тобой? – с тревогой спросил Пашка.

– Не знаю, – Олег пожал плечами. – Наверное, в Канаде началось. Спиваться я там стал конкретно от безделья.

– Ну и ладно, – Пашка потянулся к бутылке, чтобы освежить бокалы.

Олег остановил его.

– Погоди. Меня одна мысль беспокоит. Скоро уж будет двадцать лет, как случилась история с Горбачевым в Форосе, а я места не могу себе найти. Понимаешь, дело в том, что…

– Олег! – перебил Пашка. – Число сегодня какое?

– Число… Не припоминаю, а что?

– Догадайся.

– Ну тебя, старик, в чем дело-то? Я с тобой сокровенным делюсь, а ты меня про число спрашиваешь… Перебивать нехорошо. Хотя, погоди… Блин, да ведь сегодня 19 августа! Вот оно что… 19 августа 2010 года. Ровно девятнадцать лет минуло.

Посидели в тишине, каждый думал о своем. Собравшись с силами, Пашка первым прервал молчание:

– Олег, меня тяготит одна вещь… Короче, я хочу тебе кое в чем признаться.

Олег удивленно посмотрел на друга сквозь бокал, на дне которого осталось вина еще на глоток-другой…

– Странно, я тоже, – сказал он.

Но Пашка был уверен, что его правда значительно важней и неприятней, поэтому замечание проигнорировал.