Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Итак, я ознакомилась с вашими текстами, всё написано грамотно, и думаю, такая колонка могла бы заинтересовать наших читательниц. Особенно от чемпиона Москвы. Журнал читают и мужчины, но их рассказ о причёсках вряд ли заинтересует. Я так понимаю, вот это «Красива Я» и есть название рубрики? Что ж, довольно оригинально.
Если не секрет, почему решили принести это именно нам?
— Так ведь выбор журналов для женщин в СССР небольшой: «Работница», «Крестьянка» и «Советская женщина». Именно «Работница», пожалуй, самый из них популярный. К тому же я пролистал несколько номеров, и подумал, что не помешало бы издание немного расцветить.
— Что вы имеете в виду? — с любопытством посмотрела на меня Вавилина.
— Не то чтобы журнал был скучным, там много полезного, но много и текстов, которые мало кто читает. Например, я вижу перед вами свёрстанный материал о какой — то фабрике…
— О Тираспольской швейной фабрике, — нахмурилась собеседница.
— Неважно, суть в том, что этот огромный текст интересен разве что работникам этой фабрики да, может быть, жителям Тирасполя. Но я не хочу лезть во внутреннюю политику журнала, тем более что название обязывает писать и о людях труда, и это правильно, о лучших нужно писать, чтобы остальным было на кого равняться. Я просто предлагаю колонку, которая поднимет тираж издания, в этом я более чем уверен.
— Тираж — то у нас, предположим, и без того немаленький, больше 10 миллионов. Полиграфический комбинат вон стонет, мощностей не хватает. А что касается политики издания, то каждый текст должен быть идеологически выверен, это не какой — нибудь американский «Playboy». Но в общем — то написано толково, да и подготовлено всё грамотно, даже с фотографиями. Такое чувство, что в прошлом вы уже имели дело с каким — то изданием.
— Может и имел, не помню, — пожал я плечами.
— Ладно, мне уже уезжать пора…
Она подняла трубку и набрала короткий номер.
— Лида, будь добра, зайди ко мне.
Минуту спустя в кабинет постучалась молодая женщина, тоже в очках, но более изящных, чем у её начальницы.
— Знакомьтесь, Лидия Витальевна Орлова, заведующая отделом семьи и быта. А это чемпион Москвы по парикмахерскому искусству…
— Алексей Бестужев, — улыбнулась Орлова. — Я редактировала материал о чемпионате Москвы и фото для него отбирала.
— А, ну тем более! В общем, Лида, поручаю тебе этого молодого человека. Посмотри, что он нам принёс, по — моему, довольно профессионально написано, но я всё же хотела бы услышать твоё мнение. Если у тебя замечаний не будет, то, не исключено, вы, молодой человек, станете нашим постоянным автором. Второй номер уже свёрстан, однако, не исключено, ваша колонка может появиться в третьем номере журнала.
С Лидой — молодая женщина попросила называть её просто по имени — мы расположились в креслах комнаты отдыха. Тут было уютно, словно всё делали по фэншую, хотя в 1974 году в СССР вряд ли многие слышали это слово. Между нами примостился невысокий столик с круглой столешницей, на котором лежали «Журнал мод», «Модели сезона», «Мода стран социализма», «Силуэт» и «Рижские моды». В углу — телевизор на ножках, а позитива добавляли с десяток цветочных кадок с фикусами, аглаонемами, аспидистрами, традесканцией и даже экзотической и лапшеобразной трахо… трахи… В общем, насколько я помнил, что — то с трахом связанное[1].
Лида знакомилась с содержимым папки минут десять, после чего посмотрела на меня поверх очков, совсем как Валентина Евгеньевна, и улыбнулась:
— Теперь я понимаю, почему Вавилина вас сразу не выгнала. Знаете сколько писем мы получаем от наших читателей с разными советами и предложениями? Некоторые и впрямь достойны внимания, но большинство пишут такую ахинею… И все требуют, чтобы их письма были опубликованы. Как вам, кстати, Вавилина?
Она посмотрела на меня с хитроватым прищуром, я пожал плечами.
— Честно говоря, был уверен, что редактор такого популярного женского издания окажется несколько моложе и более, что ли, стильной.
— Да — да, многие в шоке, когда видят нашу Вавилину впервые, — негромко рассмеялась она. — Валентина Евгеньевна помнит ещё Крупскую, стоявшую у истоков создания журнала, бывает, на планёрках вспоминает дела минувших дней. А что касается ваших материалов, то они достаточно интересны, думаю, привлекут внимание наших читательниц. Давайте с вами так договоримся: я оставляю материалы у себя, как только ситуация с ними прояснится — я вас наберу. Какой у вас контактный телефон?
Не успел я прийти на работу, как ко мне подлетела представлявшая культмассовый сектор Оля Куприянова.
— Бестужев, ну — ка признавайся, петь — плясать или читать стихи умеешь?
— Нет, а что?
— Плохо… Мы заранее начинаем готовиться к торжественному мероприятию по случаю 8 марта, его накануне праздника в Доме культуры имени Зуева проводит городское управление бытового обслуживания. Каждая организация выставляет своих участников. Наша парикмахерская недавно открылась, для нас это мероприятие должно стать своего рода боевым крещением на почве самодеятельности, поэтому, сам понимаешь, мы не можем ударить в грязь лицом. Лиза Караваева у нас хорошо поёт, исполнит песни советской эстрады, а больше никто талантами похвастаться не может. Понадеялась, что может ты что — нибудь сможешь изобразить.
— Если найдёте мне хороший инструмент, могу сыграть какую — нибудь композицию на гитаре, — вспомнил я свои уроки у Серёги Калугина и дальнейшее самосовершенствование по видеообзорам в интернете.
— Найдём, — заверила меня Оля.
В воскресенье я пришёл к Лене домой. Моя возлюбленная наконец — то созрела для перекрашивания волос в однотонный цвет, всё — таки даже по мне, человеку будущего, её разноцветные пряди, которые когда — то были цветочными лепестками на конкурсе парикмахеров, в обычной жизни смотрелись несколько вызывающе. Как ей ещё на работе не сделали внушение, между прочим, кандидату в члены партии… Видно, в музее Пушкина среди работников культуры царили достаточно либеральные нравы.
Впервые я воочию увидел её дочку, причём, когда я вручал Наташке купленную в ЦУМе говорящую куклу Машу, она уверенно заявила:
— А я вас знаю, вы — дядя Лёша, мамин жених! Мне бабушка про вас рассказывала.
Мы, конечно, с Ленуськой посмеялись, но при этом наши щёки покрылись румянцем смущения.
Я предложил Лене всё же не однотонный цвет, а лёгкое мелирование, подумав, она согласилась. На всё про всё ушло около часа, после чего мы втроём сели пить с принесённым мною шоколадным зефиром. Наташка посидела с нами немного и снова унеслась в свою комнатушку играть в куклы, откуда теперь
