Стилист - Геннадий Борисович Марченко

вот что, поосторожнее там, ладно? Чем выше взлетишь — тем больнее будет падать. Уж поверь мне, опытной женщине.

— Спасибо за предупреждение, Антонина Васильевна, постараюсь не педалировать события.

Не знаю, уж было ли ей знакомо слово «педалировать», но Вязовская только вздохнула, провожая меня задумчиво — грустным взглядом. А на следующее утро ровно в 10 часов я звонил в уже знакомую дверь квартиры № 45 на Большой Бронной, поражаясь про себя, что ни внизу, ни на этаже мне не встретился ни один человек, которого я мог бы идентифицировать как охранника. Разве что бабуля с пекинесом на поводке, вряд ли она имела какое — то отношение к спецслужбам. Не знаю, может, дочерей Путина тоже никто не охранял в моём будущем, но данный факт меня слегка удивил.

Галина Леонидовна на этот раз предстала передо мной в лёгком домашнем халатике. Сама протянула мне ладошку, которую я покорно поцеловал, мысленно умоляя. Чтобы она не начала проявлять к моей персоне знаков повышенного внимания. Неоднократно прокручивал в голове варианты, что бы я сделал, реши Брежнева затащить меня в постель. И ведь импотентом не притворишься, она уже знает, что у меня есть девушка, и вряд ли между нами с Леной лишь платонические отношения. Не наговаривать же на себя, будто подцепил триппер.

К моему великому облегчению, если Галина Леонидовна и имела на меня какие — то виды, то никак этого не демонстрировала. Правда, когда она с порога предложила перейти на «ты», я подумал: «Вот так вот, не успел привыкнуть к просто Галине без отчества, а теперь мы с ней, получается, будем общаться как близкие друзья». Однако, как выяснилось, волновался я напрасно. Мне вообще показалось, что она относится ко мне немного по — матерински.

К нашему уроку Брежнева подготовилась на совесть, призналась, что через знакомых достала целый набор французской косметики и, глядя на это великолепие от «L’Oreal», я тихо исходил слюной. Праймер, основа для теней, хайлайтер, консилер и корректор, бронзатор, кайалы, огромная палетка теней, кисти, спонжи… Да, не мой «волшебный сундучок» из 2019—го, но для начала 1974 года набор просто шикарный. Где — то полчаса спустя после начал занятия я, наконец, решился на вопрос:

— Галина, если не секрет, сколько стоит это удовольствие?

— Ой, а я даже не знаю, — наивно захлопала она глазами, — мне этот набор подруга подарила. Лёш, ну если понравился, возьми себе…

— Нет — нет — нет, — зачастил я, мотая головой, — ты и так в прошлый раз мне — пусть и для моей девушки — дефицитные духи презентовала, да ещё заплатила за работу раз в пять больше номинала. А этот набор нам пригодится, у нас с тобой впереди как минимум ещё парочка уроков.

— Слушай, ну она наверняка из заграничной командировки привезла, это Энгелина Рогальская, она наездница в цирке, выступает в одном номере с мужем Женей Рогальским. Я спрошу у Энки, может, у неё ещё есть.

— Но только умоляю, Галя, не бесплатно! Если, конечно, такой набор стоит в пределах разумного, — добавил я, немного сбавив обороты.

Пока я обучал её азам макияжа глаз — именно этому был посвящён наш первый урок — Брежнева успела расспросить меня про наши с Леной отношения, как мне работается в «Чародейке», между делом проболтался я и о своих планах в отношении «Работницы».

— Очень нужное дело, — поддержала меня Галина Леонидовна, пытаясь сделать лёгкую подводку на верхнем веке. — Советские женщины должны выглядеть не хуже, чем на западе, не всем дана красота от природы, особенно это заметно с возрастом.

Тут она кротко вздохнула, продолжая работать мягким косметическим карандашом. Получалось не ахти, я велел ей стереть нарисованное и попробовать снова, указав на ошибки.

— Главное в этом деле не переусердствовать, всё должно выглядеть естественно, а не вульгарно, — сказал я в продолжение затронутой темы. — Уж лучше совсем не краситься, нежели размалеваться, словно падшая женщина… Стоп! Вот здесь слишком жирно получилось, нет — нет, совсем стирать не надо, можно просто слегка подтереть… Вот так. Отлично, теперь продолжайте… Извини — продолжай, всё никак не привыкну, что мы на «ты», — улыбнулся я.

В четверг 17 января я работал во вторую смену, и к 9 утра отправился по адресу Бумажный проезд—14 стр.1. Помимо «Работницы», здесь располагались ещё несколько изданий, включая редакции «Огонька», «Крокодила», «Смены» и «Здоровья».

Войдя внутрь, я оказался перед «вертушкой», а сидевший слева за стойкой слева пожилой вахтёр равнодушно кинул в мою сторону:

— Ноги вытирайте. Вы к кому?

— В редакцию «Работницы», на меня должен быть пропуск.

— Фамилия? Бестужев? Ага, есть такой. Документ при себе имеется?

Хорошо, что я догадался заранее позвонить и договориться о личном приёме у главреда «Работницы» Валентины Вавилиной, иначе меня тут же завернули бы восвояси. Валентина Евгеньевна оказалась сухонькой старушкой в очках с толстыми линзами, курившая даже не сигареты, как Антонина, а «Беломор — канал». Желтоватый ноготь подчёркивал, что курит она много и долго, наверное, с самой революционной юности. На столе перед ней были разложены какие — то бумаги с текстами, выкройки и фотографии. На стене сзади неё алел лозунг: «К 60—летнему юбилею «Работницы» — новые рубежи!»

— Садитесь, что у вас там? — проскрипела она и бросила взгляд на часы. — Только давайте быстрее, а то мне на полиграфический комбинат ехать через двадцать минут.

Я выложил перед ней на стол обычную канцелярскую папку, подписанную «Бестужев А. М.», а чуть ниже — «Красива Я». Редактор дёрнула завязки, открывая папку, внутри которой лежали отпечатанные на пишущей машинке листочки. Три варианты колонки по два скреплённых между собой листочка. Этой же скрепкой к каждой из работ прикреплены и фото.

— Неплохо подготовились, — одобрительно пробормотала Вавилина.

Она затушила в стеклянной пепельнице окурок и принялась за чтение. Время от времени она то приподнимала, то хмурила брови, поправляла очки, кряхтела, брала в руки то одну, то другую фотографию, потом принялась напевать под нос: «Белая армия, чёрный барон, снова готовят нам царский трон…» Когда перешла к припеву: «Так пусть же Красная сжимает властно…», как раз дочитывала последний лист. Положив его на место, посмотрела на меня поверх очков:

— Вчера по телефону мы не успели с вами толком пообщаться. Так, говорите, вы чемпион Москвы по парикмахерскому искусству? А сами где родились? Как не знаете? Ну — ка, ну — ка!

Постарался как можно более кратко изложить официальную версию своей биографии, опасаясь, что сейчас она меня прервёт и укатит на свой комбинат. Однако Валентину Евгеньевну, похоже, всерьёз